Вообще, что касается кладбищенского туризма, то он делит общественность на 2 лагеря: те, кто не видит в этом ничего такого и вполне нормально относится, может, даже был на интересных кладбищах, и те, кто прям против, мол, это "ну такое" или нарушает покой мёртвых. Нарушает покой... Ну-ну. Если вы были на кладбищах, то могли видеть целые сектора, которые не убраны и порой с травой в человеческий рост. Куда уже больше покоя-то...

Есть у восточных славян Радоница (или ещё Радуница), день поминовения усопших, фактически, языческий праздник, который был принят и поддержан церковью. В Беларуси это государственный праздник, стало быть, выходной, чтобы у человека бала возможность посетить могилы родных, даже если они далеко. На Радоницу открывают на несколько дней даже въезд на кладбища в зоне отчуждения после аварии на ЧАЭС.

Есть кладбища обычные и малопримечательные, есть же всемирно известные. Так, например, в Генуе есть кладбище Стальено, известное своими скульптурами (Искусство под открытым небом). Это едва ли не самая популярная достопримечательность города. На постсоветском пространстве есть чуть более скромный аналог, но тоже богатый скульптурными композициями — Лычаковское кладбище во Львове (Лычаковское кладбище). Стоит упомянуть и Пер-Лашез в Париже.

Самым старым кладбищем Минска является Кальварийское кладбище.



Некогда оно располагалось за городом, но сейчас буквально в центре большого спального района вдоль улицы Кальварийской у станции метро Пушкинская.

Само слово "кальвария" латинское и означает Голгофа, — в буквальном переводе с древнегреческого "череп", но в Евангелиях интерпретировали как "Calvariae locus" — лобное место. На Голгофе, — холме в Иерусалиме, — был распят Иисус Христос.

Основано оно было в 18 веке как католическое, но позже на нём хоронили уже верующих всех конфессий.

Вход на кладбище это ворота, построенные в 1830 году Юрием Кобылинским в память о своей жене Юзефе Кобылинской. Он вроде как хотел поставить ей памятник в городе, но власти не оценили эту идею, и тогда он предложил увековечить память, но с пользой для общества, — построить ворота кладбища, где была похоронена его жена.



Какая злая ирония... Не сохранилось ни памятника на могиле Юзефы, неизвестно уже даже где её могила, зато ворота остались стоять, храня и увековечивая память.

На холме кладбища стоит костёл. Он называется официально Костёл Воздвижения Святого Креста, но его зовут часто просто Кальварийским костёлом. Изначально костёл был деревянным и являлся ровесником самого кладбища, но в 1830-е он настолько обветшал, что было принято решение его снести/разобрать и перестроить уже в камне.



Костёл сохранился и с момента постройки внешне почти не менялся, что весьма удивительно для Минска с его бурной историей.



Как и в обществе, на кладбище тоже есть своя иерархия. Есть могилы обычные, вдали от костёла, это простые люди. Есть первый ряд буквально, а есть и...



Но и это не самое-самое. В крипте храма похоронен Ян Дамель, известный художник, национальность которого сложно установить, поэтому считают польско-литовско-белорусским.



Долгое время в костёле висело его полотно "Моление о чаше" ("Моление спасителя").



Именно её художник считал своим лучшим полотном и потому просил повесить в костёле. А вот в поздние советские годы картину, находившуюся тогда в крайне печальном состоянии, поместили в запасники художественного музея как бесперспективную в плане восстановления. Были даже сомнения в подлинности. Но после 40 лет практически забвения, в 2010-х с современными технологиями реставрации получилось вернуть полотно к жизни.



Теперь оно выставлено в художественном музее.

Костёл работал до середины 1930-х годов, когда его всё же закрыли.



Ненадолго он открылся во время оккупации, но вплоть до самого конца 1970-х в Минске не было ни одного действующего костёла. Люди часто просто приходили и молились на улице перед входом. Кто мог думать, что всё изменит Олимпиада...

Вдумайтесь. В Советском Союзе, государстве если и не победившего атеизма, то точно официально преобладающего, к Олимпиаде в Москве восстанавливают костёл на кладбище в Минске. Звучит ну очень странно.

В Минске на стадионе "Динамо" должны были проходить предварительные матчи футбольных сборных Алжира, Ирака, Испании, Коста-Рики, Сирии, Финляндии и Югославии. И вот от Алжира и Испании приходят вопросики: скажите, а у вас в стране победившего атеизма есть хоть где помолиться, а то нам перед матчем нужно.

Сказать что организаторы были в шоке это ничего не сказать. На дворе конец 70-х, атеизм это линия партии и отклоняться от неё было чревато. В Минске, как я уже говорил, не было ни одного действующего костёла, а ближайший был в селе Красном (Село Красное), километрах в 50 от Минска.

Отправили запрос в Москву, но там сказали примерно так: ребята, у нас тут стройки века, нужно принять десятки тысяч спортсменов и в разы больше болельщиков, какие католики, вообще, отстаньте, не до вас!

Однако СССР же хотел показать себя не только как ого-го космическую и промышленную державу, а и как мирное, дружелюбное и гостеприимное государство, а потому белорусам прихоти гостей надо было выполнить.

В самом центре Минска располагается знаменитый Красный Костёл, переживший все войны, революции и советское переустройство Минска. Но он располагался рядом с Домом Правительства и... Ну вы поняли. В общем и целом, решили взять какой-то костёл на окраине Минска и привести его в порядок за некие внятные деньги. И так выбор пал на Костёл Воздвижения Святого Креста, он же Кальварийский костёл, расположенный на кладбище, максимально в стороне от повышенного внимания.

И вот представить ощущения неких старушек, молящихся на улице перед костёлом, когда внезапно приехали строители с теодолитом и архитекторы, что-то вымеряли и стали работать так, как с этим костёлом не работали полтора века, потом привезли священников, освятили, открыли, а потом привезли двухметровых иностранцев на молитву.

Короче говоря, тогда мало кто и что понял из обычных минчан, но костёл открыли и уже не закрывали.