Признаться, поначалу меня привлекло окно, уж больно типичным показался из него вид, самый что ни на есть петербургский, одновременно имперский и какой-то упаднический. Хотя, надо заметить, империи иногда приходят к такому исходу. И даже без помощи окон. Сами собой. Однако вернёмся на землю, вернее в музей Эрмитаж, а если точнее в Главный штаб, где данное окно вот уже много лет располагается.
Окно или оконный проём в искусстве – это не то, что в архитектуре. Если в зодчестве сей предмет служит исключительно для поступления света и вентиляции, то в живописи или в поэзии окно является неким порталом в иные миры, оно способно переносить наблюдателя в прошлое, открывая перед ним всевозможные тайны.
И предмет, стоявший у окна на небольшом пьедестале, был тому подтверждение. «Этюд ноги» в бронзе французского скульптора и художника Анри Матисса. Из пояснительной надписи следовало, что мастер трудился над ней с 1909 по 1910 год. Конечно с перерывами на другие работы, живопись, графику и прочее. Чуть ниже — «Дар Л.Н. Делекторской. 1967».
Меня заинтересовал вопрос, кто была – эта Л.Н. Делекторская, подарившая в далёком 1967 году музею Эрмитаж работу Матисса. И вот что удалось выяснить.
Лидия Николаевна Делекторская родилась в России в 1910 году в городе Томске в семье врача. В 13 лет она осталась круглой сиротой, родители умерли от эпидемии тифа или холеры. Девочку приютила тетя, она увезла Лиду в китайский Харбин. В возрасте 19-ти лет Лидия вышла замуж за соотечественника. Вскоре он увозит её с собой в Париж. Однако через год брак распадается. Он остаётся в Париже, а она, плохо владеющая французским языком, перебирается на юг в Ниццу.

Со временем язык она выучит, и знать будет настолько, что переведёт на французский всего Константина Паустовского.

По французским законам эмигранты в своей трудовой деятельности не могли претендовать на высокооплачиваемые места. Для женщин, например, оставалось работать только сиделками, продавщицами в мелких магазинах, манекенщицами или натурщицами.

Осенью 1932 года Лида случайно находит на автобусной остановке объявление: «Художнику требуется подсобная работница в мастерскую».
Художником оказался Анри Матисс. Ему было тогда 63, ей – 22 года.

«До этого я над живописью вообще мало задумывалась, – вспоминала она впоследствии. – И даже тот факт, что Анри Матисс был художником с мировой известностью, долгие годы оставался для меня абстракцией: понаслышке я это знала, но я этим не прониклась, до меня это «не доходило». Матисс это видел, но в вину мне этого не ставил и не старался меня поучать. Он лишь поддерживал мой интерес к его работе».
Лидия помогала ему в мастерской, выполняла всю грязную работу. Матисс тогда трудился над огромным полотном «Танец». Когда картина была готова, девушка стала сиделкой при больной жене художника, приходила рано утром, уходила поздно вечером. Через некоторое время поселилась в его доме, вела хозяйство, позже стала секретарём. С делами управлялась добросовестно.
Поначалу Матисс особого внимания на русскую девушку не обращал, художнику тогда нравились жгучие черноглазые брюнетки, а Лидия была светло-русой с голубыми глазами.

Перемена наступила внезапно.

«Однажды Матисс в перерыве на отдых пришел с альбомом для набросков, – вспоминала Делекторская, – и, пока я рассеянно слушала их разговор с женой, он вдруг скомандовал мне вполголоса: «Не шевелитесь!» И, раскрыв альбом, сделал с меня зарисовку в очень привычной для меня позе: голова, опущенная на руки, скрещенные на спинке стула. Такие импровизации стали повторяться все чаще и чаще. И вскоре Матисс попросил меня позировать ему».
«Все в ее облике привлекало ясностью. Почему-то не могу назвать ее красавицей, но Матисс рисовал ее с восхищением», – писал о Лидии писатель Даниил Гранин, хорошо ее знавший.

Художник и его модель обращались друг к другу только на «вы».

Когда Францию оккупировали немцы, Матисс мог покинуть страну, у него имелся бразильский паспорт, но уехать один он не смог.

«Матисс потому и Матисс, – говорил Пабло Пикассо, – что у него внутри есть солнце!»

Этим солнцем для художника по праву была его муза – Лидия Делекторская. Жить без солнца невозможно.

«Вас интересует, была ли я «женой» Матисса, и нет, и да. В материальном, физическом смысле слова – нет, но в душевном отношении – даже больше, чем да. Так как я была в продолжение двадцати лет «светом его очей», а он для меня – единственным смыслом жизни» — писала она в одном из своих писем.

Каждый год на Рождество и день рождения Матисс дарил Лидии её портреты, сознавая, что дни его подходят к концу и надо как-то обеспечить её будущее. После войны Делекторская сама начала покупать его работы, насколько позволяли её средства. При этом просила назначать цену правильную, как для обычной продажи.
Вскоре она написала письмо в Москву в министерство культуры, с вопросом, смогут ли там принять в дар работы Матисса. Очень волновалась, ожидая ответа. А вдруг откажут, ведь она эмигрантка.

Ответ был положительным.

Анри Матисс умер 3 ноября 1954 года. Лидия Николаевна собрала свои вещи и покинула дом художника. На похороны её не пригласили. Она была человеком на содержании, как высказался о ней внук Матисса.

Последующие 44 года муза Матисса проживёт в одиночестве, делая всё для сохранения памяти великого художника.

Она ушла в мир иной 16 марта 1998 года в Париже. В предсмертном письме написала: «Прошу положить рядом со мной рубашку Анри Матисса». На кремации было 6 человек. Из российского посольства никто не пришел.

Лидия Николаевна Делекторская подарила Эрмитажу и музею имени Пушкина десятки работ Матисса, его картины, гравюры, рисунки, скульптуры, архивные материалы.

«История Лидии, – говорил Даниил Гранин, – это история любви к Матиссу и история любви к России. Изгнанная из нее, отверженная, она, тем не менее, отдает ей то, что могло бы обеспечить ей безбедную жизнь, более того – со всеми радостями комфорта. Не говоря уже о памяти – она же расстается с дорогими ей творениями, теми, что создавались у нее на глазах».

При жизни она просила о разрешении вернуться на родину. Ей отказали.

И только прах, согласно её завещанию, был переправлен в Россию. Её могила под Питером на старом кладбище Павловска. На памятнике выбита надпись: «Матисс сохранил ее красоту для вечности».

Окна бывают разными, через одни свет лишь слегка проникает, а другие сами источают энергию. Всё зависит от наблюдателя. Каждый замечает то, что он хочет увидеть.

Санкт-Петербург, декабрь 2017