Меня всегда привлекают всякие заброшки, и, хоть жалко, глядя на эти стены, когда-то бывшие чем-то значимым для целых поколений, а с другой стороны — ужасно колоритно и немного загадочно, в заброшках ощущаешь какую-то мистику, и надумываешь себе истории.
На Реюньоне покинутых людьми зданий очень много, наверное потому, что остров крошечный и все на виду. У меня глаз начинает подергиваться, когда я вижу великолепные креольские особняки, нет, дворцы, с огромными садами за ажурными воротами. И все это заросшее сорняками, с облезшей краской, а потомки хозяев и рады бы продать, да за дешево рука не поднимается, а за дорого никто не хочет, за те деньги, что просят- можно мини-островок купить.
И если уж особняк старый стоит дорого, то что говорить о цене целого завода, который я случайно обнаружила на своем пути. Два года ездила, в ста метрах от него, и не подозревала о его существовании, а тут спилили деревья вдоль кольцевой вокруг острова, и передо мной предстало вот такое колоритнейшее сооружение
Я не представляю, как это все описать техническим языком, завод все-таки, а я даже половины терминов не знаю! Десятки непонятных мне агрегатов, когда-то составляющие единое целое, извлекающее из зеленых кустов такой знакомый всем продукт
Мощь и грандиозность строений поражают! И все время думаю — ну как так, земли же мало на острове, ведь можно все отремонтировать, привести в чувство, оснастить современными агрегатами и пользуйся. Почему нельзя, в голову мне не приходит, наверняка есть резон.
Завод выглядит и является очень даже не старым. И, несмотря на это и глобальную роль в жизни острова, теперь уже никому не нужен. Я здесь бродила, как провалившись во времени, из-за высоченных строений не видно дороги и полнейшая тишина, стены глушат все звуки. Наверное, у меня слишком развито воображение, но и здесь мне примерещились картинки, как рабы строили это чудо промышленной архитектуры и как стояли телеги, нагруженные тростником.
Как из старых фильмах про плантации, или идеальная натура для съемок таких фильмов — административное здание, где сидели учетчики, где держали провинившихся рабов и где кормили белых работников.
Оконные проемы строений когда то были заколочены, но никого, конечно, это не остановит. Внутрь я не поползла, это буквально, там еще надо проявить сноровку, как человек-паук по стене цепляясь, спуститься с окна.
Это единственное здание, где можно увидеть интерьер, остальные закрыты наглухо. Но любопытным любителям нет преград!
Теперь я знаю, как появилось выражение "посмотреть в глазок":) Не знаю, что появилось здесь раньше- рисунок или дыра в стене, но заглянув в глаз девчужке, можно увидеть еще какие-то приспособления.
Местечко это заприметил один богатый господин в начале 1800х, проезжая мимо по своим делам. Вернее, до него, этот участок земли облюбовали козы, пасущиеся тогда по всему острову, но каким-то звериным чутьем понявшие, что здесь трава вкуснее. Тогда только-только начали разбивать плантации сахара, и земля стала главным предметом торгов.
Господин в спешном порядке выкупил земли у Мадам Desbassyns, которая владела практически всеми землями на острове, пригнал сюда рабов и заколосились новые плантации, которые давали урожая больше, чем где либо на острове. А неподалеку, сравнительно конечно, от плантации протекала речушка, которая была полноводной в сезоны циклонов и совсем засыхала в тропическое лето. Сложив факты в единый пазл — большой урожай, река, одна единственная сахарная фабрика той же Мадам, но на другом краю острова и в горах, трое друзей плантаторов- владельцы поселения Сен-Пьерр решили открыть "большое дело". Frappier Montbenoît (мэр городе Сен-Пьерр) , Motais ( один из крупнейших плантаторов) и Hoareau Desruisseaux ( министр по делам колоний) убедили губернатора острова прорыть канал, от реки до океана, таким образом обеспечив транспортную доступность паромам. И, построив канал за четыре года (1821-1825), приступили к строительству второго сахарного завода, но гораздо в более крупном масштабе.
Новые "олигархи" стали главными конкурентами одиозной Мадам, и сгрызть бы ей локти от досады, но и тут она не растерялась и приобрела часть активов. А учитывая, что все земли фермеров, которые поставляли сырье на завод, были ее владениями, могущество и благосостояние ее только увеличилось. Здесь все про нее и про самый первый сахарный завод острова 
Музей-усадьба Мадам Desbassyns
Вкладывались по крупному — объездили весь остров, что тогда было не так легко, переписали всех фермеров, со всеми заключили контракты на закупку тростника, при этом не стесняясь заманивать в свои сети поставщиков заводика Мадам. Закупили транспорт, который вывозил урожай фермеров и доставлял к заводу. Работа кипела круглосуточно, и буквально за каких-то десять лет местечко, полюбленное козами, изменилось до неузнаваемости- здесь выросло большое поселение, завод стал градообразующим. Здесь кипела жизнь.
Несмотря на постоянно растущие барыши, первые владельцы продали свое детище, и завод довольно часто менял владельцев. Цена от продажи к продаже росла, предыдущие владельцы, наполнив кубышки, отбывали на материк. Не могу сказать в процентном соотношении, но завод снабжал сахаром какую-то не маленькую часть Европы, корабли бороздили Индийский океан, как трамваи на Садовой, пока не было такого количества авто.
Все закончилось внезапно, все рухнуло, жизнь остановилась в то время, когда для кого-то началась новая жизнь. В 1848 году на острове отменили рабство и тысячи свободных граждан начали громить ненавистных плантаторов, и усадьбы и завод. К слову, усадьбы первых владельцев завода до сих пор стоят в прекрасном состоянии, наверное, доберусь до них когда-нибудь.
Плюс, пока это все разрушается, работать на заводе становится некому, а сами плантаторы-фермеры кто погибает, а кто разоряется. Так начинается упадок сахарного производства, к тому же цены на сахар на мировом рынке начинают катастрофически падать.
Несмотря на хаос, творящийся в то время на острове, владельцы находят желающего купить завод. И он даже пытается его реанимировать, взяв огромный по тем временам кредит, почти в миллион франков, чтобы построить новые корпуса и скупить земли вокруг завода. Ведь, завод вместе с землями стоил целое состояние, и в процессе перепродаж, все имущество раздробилось по кусочкам. Вокруг завода он строит бесплатное жилье, для тех кто верит в его идею. Будучи, как все островитяне, религиозным устраивает маленькую часовню и разбивает парк вокруг нее. К слову, "дикие" аборигены никогда, ни при каких беспорядках и войнах, не разрушали религиозные сооружения, какой бы религии это не было
Но через шесть лет, в 1861, внезапно умирает, не доведя начатое до процветания, и оставив жену с тремя детьми с кучей долговых обязательств.
Два десятилетия после этого завод периодически выставляется на залоговых аукционах, продается, новые владельцы опять умирают, в общем какое-то "проклятое место"- так начинают говорить о заводе, учитывая схему владения — "купил-разбогател-умер". В конце 1883 администрация города выкупает у банка завод и закрывает его до лучших времен. А уже через год начинает сдавать в аренду. Арендаторам, тоже сменяющим друг друга как в калейдоскопе, удается не только восстановить работу производства, но и опять стать крупнейшими экспортерами сахара, корабли — трамваи ежедневно отправляются с острова в разные концы света.
Продажи были велики, но беда подкралась с другой стороны. Фермеры, недовольные низкой ценой, предложенной заводом на закупку тростника, идут в администрацию города и, организовав сообщество, выкупают завод. Перекупщик устранен, все в руках народа. Но все жилые и административные здания, все поля вокруг- по прежнему в руках арендаторов, которые тоже подсуетились и стали владельцами. Нешуточная война разгорается между фермерами и управляющим фабрикантом, который и владеет землями и административными постройками. Естественно, раз завод больше ему не принадлежит, он требует освободить все дома, где жили до этого работники, и куда идут работники? Громить завод!
Почти сорок лет длилось противостояние интересов, я честно, запуталась в именах владельцев, список которых займет не один альбомный лист. Завод, без былого величия, но работает. Нет таких масштабов, но разумеется, есть за что бороться. А стены, построенные на века, почти полутораметровой толщины, тем временем, постепенно разрушаются, едва отпраздновав столетие
И, новый виток истории, и опять разруха! Вторая мировая война, хоть и не затронула Реюньон боевыми действиями, полностью изолировала остров. Ни о каких масштабных продажах речи уже не было, и корабли с материка, завозившие технические жидкости также перестали здесь появляться, тут уж не до сахара. Жизнь завода опять почти остановилась.
В послевоенное время опять начался подъем производства, но старые агрегаты, разрушения и дележка активов окончательно тянули завод на дно. Семья, владевшая им, так и не смогла справится с восстановлением, и опять погрязла в кредитах. В 1970 году завод окончательно закрылся, уже тогда бывший полуразрушенным.
А в 1990 администрация города опять выкупила право собственности на все строения и земли вокруг. Сейчас ведется бурное обсуждение и поиск инвесторов, чтобы вдохнуть новую жизнь в заброшенный завод, даже разработана программа по переселению неимущих семей в городок. Будет ли восстанавливаться завод, или здесь откроют музей производства сахарного тростника-неизвестно. А пока заводу присвоено звание "Национальный памятник промышленной архитектуры", но кроме таблички об этом ничего не выдает, ни охраны, ни каких-то работ здесь не ведется.
На завод приезжают редкие туристы и "художники" настенной живописи
Все фото сделаны на территории завода.Для поисков и посещений —
