В здании "маленькой психиатрической больницы" я провела несколько лет своей трудовой жизни — интересных, продуктивных и счастливых. Обитая в научной лаборатории, фактически независимой от клиники, мы не очень задумывались о той непростой жизни, которая протекала совсем рядом, и тем паче — об истории дома, где мы располагались. И только недавно, после того, как я посетила клинику по приглашению коллеги, который вернулся работать в эти стены, получила возможность походить по тем местам, где за годы работы кажется была не больше двух-трех раз, ощутила в полной мере ностальгию — так вот только после всего этого удалось проникнуться неповторимым духом этого странного места.
Главная достопримечательность клиники — огромный сад. Когда я работала здесь, ходили разговоры, что сад был подарен клинике Львом Толстым, чтобы было где гулять больным. Действительно, дальний конец сада (территория сильно уменьшилась за счет застройки, но все еще немаленькая) упирается в "тыльную" часть усадьбы Толстого в Хамовниках. Но на самом деле все несколько запутанней.
В 18-ом столетии, в районе Девичьего поля, где сейчас располагается клиника, находилось обширное загородное поместье князя Голицына. Это поместье перешло в собственность Олсуфьевых, после того, как дочь князя Голицына вышла замуж за Дмитрия Адамовича Олсуфьева.
В середине 19 века поместье занимало семь десятин, из них две десятины были заняты домом, флигелями, оранжереями, конюшнями и другими хозяйственными постройками. На остальных пяти десятинах был разбит парк, который при жизни князя Голицына тянулся до самой Москва-реки.
Художник В. Д. Поленов снимал флигель дома на Девичьем поле с 1878 по 1881 год, и романтический в своем запустении, разрушающийся архитектурный ансамбль был воспринят им как воплощение тургеневского дворянского гнезда. Там он написал свою известную картину «Бабушкин сад», на которой изображен флигель усадьбы.
Когда мы пришли в клинику, мы тоже начали с сада. Они и сейчас довольно большой и запущенный, но красивый.

Сад используется для прогулок больных, а поскольку больница психиатрическая, то огорожен со всех сторон, и свободного входа в него нет.

В 1880 году Л. Н. Толстой решил переехать из Ясной Поляны в Москву. Зайдя в гости к своим знакомым Олсуфьевым, он сказал, что с ужасом думает, как живя в Москве, ему придется ходить по мостовой, которую он терпеть не может. В ответ хозяин дома предложил ему купить дом с садом рядом с ними, в Хамовническом переулке. Толстому понравился и дом, откуда можно было ходить гулять на Воробьевы горы, "не ступая на мостовую", и сад, из задней части которого через калитку можно было выйти в сад Олсуфьевых. Так он поселился в Хамовниках.
Но Олсуфьевы недолго были соседями Льва Толстого. В 1887 году здесь была открыта психиатрическая клиника, созданная по инициативе и на деньги Варвары Александровны Морозовой. Муж Морозовой, богатый и успешный купец, пять лет страдал психическим заболеванием. Морозова отказалась определить мужа в клинику, как того требовал характер болезни, и ухаживала за ним до его смерти в 1882 году. В этот период жизни ей очень помог профессор Корсаков, лечивший больного на дому. Поэтому первым большим делом благотворения В.А.Морозовой после смерти мужа было устройство на ее средства Психиатрической клиники с условием присвоения ей имени почившего супруга. А возглавил клинику, относившуюся тогда к Университету, Сергей Сергеевич Корсаков (1854-1900).

Корсаков — совершенно необъятная тема, поэтому я ограничусь цитированием с официального сайта клиники.
"В полной мере он проводит в жизнь так называемую идею нестеснения... В России практическая реализация идеи прошла гораздо быстрее и легче, чем на Западе. И во многом благодаря высочайшему гуманизму и профессионализму С.С. Корсакова отказались от горячечной, т.е. смирительной, рубашки, связывания. Им были упразднены изоляторы. На окнах ликвидировали решетки. Окна облагородили занавесками, двери — портьерами; на стенах висят картины, в палатах — мягкая мебель, на кроватях — кружевные накидки. Все-все возможное делалось для того, чтобы клинике придать определенную домашность. И не только во внешнем виде, но и глубинно, душевно. Сергей Сергеевич рекомендовал, чтобы по возможности выполнялись желания и даже прихоти пациентов, если эти прихоти не противоречат врачебным предписаниям или больничному режиму."
По фотографиям видно, что далеко не все принципы С.С.Корсакова сохранились в его клинике до сегодняшнего дня: окна забраны решетками (кстати, за решетками располагалась и наша лаборатория), вид у помещений достаточно казенный.
Бюст Корсакова стоит перед входом к клинику. На нем написано: Ученый, мыслитель, психиатр, гуманист.

Неудивительно, что пересеклись пути Корсакова и Льва Толстого — и не только потому, что они были соседями. Калитка в саду снова пригодилась. Толстой ходил в гости в клинику, беседовал с Корсаковым и пациентами, посещал концерты, устраивавшиеся для больных и врачей, присутствовал на лечебных сеансах гипноза.
Когда-то я читала трогательный рассказ о дружбе рано умершего Вани — сына Толстого — с одним из больных в клинике. Они беседовали через дырочку в заборе, и отношения с мальчиком стали возможно самым важным в исцелении от (выражаясь современным языком) депрессии. Рассказ я в сети не нашла, нашли лишь название — "Ванечка. Истинное происшествие из его жизни" — и автора. Этот рассказ написала Софья Андреевна Толстая после смерти Ванечки.
После смерти С.С.Корсакова клинику возглавил В.В.Сербский, а с 1918 года директором клиники стал П.Б.Ганнушкин.
Имена других ее руководителей, которые скорее всего мало что скажут непрофессионалу, я не привожу. Здесь было немало именитых больных, здесь лечились Врубель и Есенин, имена тех, кто был здесь позже, которые я узнавала из пересудов сотрудников, вряд ли стоит предавать огласке.

В клинике на удивление мало изменилось с тех пор, как я пришла сюда работать в не буду вспоминать каком году. Тишина, много старой мебели, деревянные панели — и тот самый неуловимый дух старой клиники, который я забыла, а придя сюда вновь, вспомнила.

С незапамятных времен сохранился и информационный стенд — еще с изображением комсомольского значка вполне уместно.
На втором этаже — выставка произведений больных клиники. Выставка существует давно, но экспозиция обновляется.

Лестница забрана сеткой, чтобы предотвратить возможность сброситься вниз. Правда на втором этаже располагались спокойные отделения, но меры предосторожности все равно принимались.
В отделения мы не ходили, только в саду видели больных, занятых какими-то работами по благоустройству. Так что на этом заканчивается наша "экскурсия" по маленькой психиатрической больнице с большой и славной историей.