В выходные заехали на Введенское кладбище, чтобы по просьбе коллеги мужа проведать могилу его родственников. Несмотря на то, что это кладбище по количеству покоящихся здесь знаменитостей и красоте надгробий стоит в одном ряду с Новодевичьим и Ваганьковским, ему удается оставаться одним из самых тихих мест Москвы. Здесь нет того экскурсионно-туристического балагана, который царит и на Новодевичьем, и на Ваганьковском. Введенское минула участь Ваганьковского и оно, к счастью, так и не стало последним пунктом в программе статусных достижений братвы всех сортов и подвидов. На его дорожках пустынно и тихо. Никаких праздношатающихся. Только иногда заметишь кого-то у родных могил или пробежит какая-то мамаша с коляской, чтобы срезать путь от Госпитального до Лонгиновской. И еще иногда здесь можно застать готов, устраивающих фотосессии с позеленевшими от старости ангелами.

Москвичи обычно называют это кладбище Немецким. Находится оно недалеко от места, где когда-то располагалась Немецкая слобода. В 1771 г., когда чума отвоевала у Москвы еще одно поле под свою жатву, хоронили здесь лютеран и католиков. Потом все перемешалось и теперь в соседних могилах лежат немцы, шотландцы, ирландцы, русские, французы, испанцы, евреи… Русские герои 1812 г. делят один погост с умершими в 1812 г. в Москве французами, герои Великой отечественной лежат рядом с немцами, павшими в России в Первую мировую, а большевики — с меньшевиками, сенаторами и промышленниками-миллионерами.

Сподвижник Петра I Лефорт, «Шоколадный король» Эйнем, книгоиздатель Сытин, «святой доктор» Гааз, художник Васнецов, архитектор Мельников, автор самого русского салата Оливье и многие другие, о ком все мы слышали, но воспринимаем, скорее, как персонажей из легенд, чем как реальных людей. А вот так наткнешься на могилу, и легенда сразу превращается в реальность. В общем, здесь есть, о чем подумать.