Город Вильфранш основал в конце ХI века граф Прованса Карл II Анжуйский. Нужно сказать, что типом он был весьма забавным. В 1284 году этот достойный сеньор попал в плен к королю Арагона, и никакие заступничества сильных мира того не могли помочь ему обрести свободу. В итоге только четыре года спустя Карл вернулся в свои владения, отправив вместо себя трех своих сыновей и заплатив очень приличный выкуп. Добравшись до супруги, он принялся как ошпаренный восполнять нанесенный ему потомственный ущерб, но к его величайшему разочарованию на свет появлялись одни только ни к чему не пригодные девочки. Поняв, что от жены Марии Венгерской мало прока, Карл решил действовать через слуг Божьих. Папа Николай IV, а затем Бонифаций VII вошли в положение страдальца и общими усилиями вернули изрядно потрепанных наследников законному владельцу, сняв все вопросы о престолонаследии.
Этот самый Карл II и заложил город на месте древнего римского порта, даровав ему право свободной торговли и назвав Виллан-Франком, т.е. «вольным городом». В XIV веке во время задорного столетнего рыцарского турнира между Англией и Францией отнюдь не склонная к сантиментам Савойя оттяпала от Прованса благодатный кусок земли вместе с Ниццей и еще кучей небольших, но чрезвычайно привлекательных городков. Виллан на итальянский манер стал называться Виллафранка. Поколдовав над картами и слегка подправив былую историю, граф Савойский сообщил обескураженным противникам, что так было с сАмого сотворения мира, а он не вправе менять то, чего пожелал сам Господь.
Превратившись из графов в герцогов, савойцы не лишились рассудка, почив на лаврах, а напротив, еще надежнее вгрызлись в довольно спорный, но такой желанный грунт. Всем своим видом они давали понять Франции, что ни под каким соусом не готовы расставаться с сувенирами столетней войны, возведя в районе Виллафранки форт Мон-Альбан и цитадель Святого Эльма. Обе крепости честно делали вид, что оберегают побережье от кровожадных пиратов, турецких султанов и даже нашествия взбесившихся сардин, но палили при этом исключительно в сторону Франции.
Только в 1860 году Париж, сказав Савойе большое человеческое спасибо за фортификационные сооружения, вернул себе этот кусок побережья, а город Виллафранка наконец обрел то имя, что носит по сей день. Однако еще до этих событий серенькие будни побережья ярко осветили всполохи двух славных историй, о которых умолчать просто нельзя.
В далеком XVIII веке Виллафранка была гораздо более привлекательным местом, нежели убогая, провонявшая рыбой и подгнившими сетями захолустная деревенька под названием Ницца. Именно сюда в это время во главе русской эскадры зарулил на стоянку граф Алексей Орлов перед тем, как отправиться на поиски славы и на уничтожение турецкого флота в знаменитом Чесменском сражении.
А веком спустя уже в совершенно другом настроении в Вильфранш пожаловала вдовствующая императрица Александра Федоровна, чтобы вести непростые переговоры об аренде стратегически важного порта. Дело в том, что после унизительного поражения в Крымской войне Россия лишилась выхода в Средиземное море, и городская бухта на долгие годы могла стать для нашей страны надежной морской базой. В результате корабли «под российским крестовым флагом и девизом Авось» бросили свои якоря у берега, а сам город впервые услышал, увидел и ощутил на себе «что значит русский бой удалый, наш рукопашный бой!»
Как уже говорилось выше, в 1860 году Вильфранш со всеми своими крепостями, бухтами и жителями стал французским, но русские корабли как будто и не заметили смены владельца. Император Александр II продлил договор аренды и в качестве демонстрации серьезности намерений самолично проинспектировал базу, а заодно осмотрел заморскую диковину под названием Лазурный Берег.
Городишко показался императору вшивоватым, а вот сам государь произвел на горожан неизгладимое впечатление. Но таковы были реалии того дня: русские «туристы» могли позволить себе считать юг Франции захолустьем, а сами вызывать у местных жителей зависть, одну только зависть, и ничего кроме зависти.
А последний официальный визит члена русской императорской фамилии состоялся в апреле 1901 года, когда на борту мало кому известного крейсера «Аврора» Великий князь Борис Владимирович принимал французского президента Эмиля Лубе. Кабы знал тогда внук Александра II, в кого в результате пальнет взбунтовавшийся корабль, думаю из Вильфранша Аврора могла бы отправиться только на дно. Но вышло, как вышло. (Хочу сразу оговориться, что в серьезных источниках подтверждения встречи на высшем уровне мне обнаружить не удалось, а потому вполне возможно, что вся эта история только приснилось революционному крейсеру в тот самый час, когда утро вставало над Невой).
Сюда, покурить сочных колумбийских трав и потискать игривых французских Эммануэлей нынче в темное время суток съезжается окрестная молодежь. И как бы осуждающе ни поглядывали на эту вакханалию давно повзрослевшие семейные пары, в их глазах читается зависть.
Уже давно подмечено, что как только из города уходят «гусары», туда будто тараканы сползаются «морские котики» и прочая агрессивно-настроенная живность. Не стал исключением и Вильфранш. После второй мировой войны на место русской эскадры встал шестой флот армии США.
О веселых безобразиях в означенный период времени; распитии на борту в День Святого Валентина годового запаса шампанских вин или поднятии на флагмане «Веселого Роджера» ни разу не сообщалось, а потому скучных, неромантичных НАТОвцев вскоре погнали взашей, и город зажил вполне мирной, лишенной пушечного прикрытия жизнью.
В него периодически в полном согласии со сценарием заглядывают Роберт де Ниро и Жан Рено, устраивая на улицах дикий переполох и стрельбу, в его тихих скверах многозначительно «Никогда не говорят никогда» Шон Коннери и Ким Бесингер, а в остальное время никакие Ронины и Бонды не тревожат Вильфранш, оставляя эту прерогативу толпам вездесущих туристов. Как и на всем Лазурном Берегу, их здесь тыщи (причем только на один квадратный метр).
Вильфраншу в этом плане «повезло» даже немного больше, чем многим другим городам побережья. Дело в том, что на его пляжах крупная галька, пригодная разве что для ходьбы великанов, сменяется вполне себе приемлемой каменистой мелочью, по которой с удовольствием шлепают и розовые пяточки дошколят, и артритные ступни тех, кому за 100.
Кстати, этот стройный, подкачанный юноша в свободное от швыряния песка время совершенно искренне зовет меня «деда», и у меня нет ни одной причины не верить ему.
От этого многообразия человеческого стада общественные купальни Вильфранша более всего напоминают лежбища ленивых, хорошо прожаренных тюленей, которых в хаотичном порядке разбрасывают на ковриках с первыми лучами солнца, а затем аккуратно собирают после заката.
Скептикам спешу сообщить, что день фотографирования на календаре значился как 15 марта, а потому количество тел вполне соответствует сезону и температуре воды, едва перевалившей за 15 градусов.
Для тех, кто на Лазурном Берегу не ищет моря, Вильфранш приготовил свое не самое деликатесное, но и не самое постное блюдо. Наверное наиболее примечательным местом города является цитадель Святого Эльма.
В ее стенах расположились: городская ратуша, концертный зал, две художественные галереи, где особое место занимают полотна и скульптуры пышнотелых красавиц своего времени, коллекция средневековой керамики и Мемориальный зал 24-го Альпийского стрелкового батальона, который когда-то был здесь расквартирован.
Еще одной достопримечательностью города является улица Обскюр и ничего более древнего в Вильфранше сыскать не получится. По оценкам историков этой старушке сейчас около восьми веков, но выглядит она значительно моложе своих лет. Rue Obscure представляет из себя сплошную 130 метровую крытую галерею, которая тянется вдоль крепостных стен параллельно набережной. Вначале своего жизненного пути она была обычной дозорной улицей, затем превратилась в укрытие во время набегов всевозможных головорезов, во время Второй мировой войны служила бомбоубежищем, а сегодня обернулась бойким и весьма прибыльным рынком. С утра до вечера здесь не прекращается горластое торжище на тему и по поводу местного вина и сыра, в котором участвуют в основном туристы, желающие хоть как-то прикоснуться к истории города. Лишь ближе к ночи несчастную улицу оставляют в покое, и она наконец может посмотреть цветные сны из своего героического прошлого.
А вот часовня святого Петра (Chapelle Saint-Pierre), напротив, так и норовит окунуть всяк в нее зашедшего в какое-то темное средневековье, которое (правда на свой манер увидел), украсил или обезобразил (тут уж кто как решит) Жан Кокто. Я не готов рассуждать на тему, может ли в храме Божьем найтись место творчеству наркомана, неразборчивого бисексуала и больного на всю голову человека, но в Вильфранше рассудили, что там ему самое место. В 1957 году Кокто в качестве подарка местным жителям КАК-ТО расписал церковь сюжетами из жизни апостола Петра, а точнее своим видением этих сюжетов. Получилось, привычно смело, задорно, но относиться к этому шедевру можно и так и сяк. Словом, именно так, как и любил Кокто!
Совсем по другому (в плане однозначности) дела обстоят с другой достопримечательностью города – виллой Леопольда. Когда короли (даже современные, даже бельгийские) строят загородные домики для своих молоденьких любовниц, у них всегда получается что-то монументальное, шедевральное и поражающее мозг до самого основания. Вилла Леопольда, сколь ни тужилась, исключением не стала. Наверное не имеет смысла описывать бассейны размером с небольшое футбольное поле, кипарисовые аллеи, где конечной точкой значится горизонт и сам домик, в котором можно разместить доблестную армию Лихтенштейна. Скажу только, что по слухам к ней когда-то приценивался один известный российский бизнесмен, но за недостатком средств, предпочел купить Челси.
Сколько ни орал я перед закрытыми наглухо воротами «подлый трус» так и не появился, и за это его хибара в моем понимании отныне будет выглядеть так и никак иначе.
Мой рейтинг – 6,5/10
