Это было во время моего первого путешествия по Индонезии (2008). Как я уже писал, мне удалось получить в компании "Пелни" бесплатный билет на пассажирский пароход, и примерно пять дней я слегка покачивался на волнах, плывя из Сурабайи -- крупного порта острова Ява -- на восток.
Пароход приближался к Новой Гвинее. По сторонам виднелись длинные зелёные острова. Горы, покрытые лесом, торчали из океана. Казались ненаселёнными. Редко-редко на каком-то из островов виднелся дымок. Ни домов, ни полей, ни людей не было заметно. Иногда встречались лодочки и кораблики, вероятно рыбацкие.
По дороге на судне многие (западные индонезийцы) ругали Соронг.
— Э, Соронг, Папуа, беспредел, ничего у них нет, ни веры, ни овощей! Джайпура тоже плохо, веры нет, люди всякие разные. Маноквари тоже плохо, и там нет веры, совсем нет, и все кругом разбойники. Вот Тернате лучше, один закон, одна вера, и прочее.
Сами папуасы хвалили:
— Э, Папуа — хорошо, люди хорошие, всё у нас есть, приезжай, будем рады!
В целом хороший знак. Когда пугают, значит всё будет отлично.
Вечереет. Наш корабль подходит к Соронгу, первому (с западной стороны) новогвинейскому порту. Виден какой-то остров и населённый пункт — но это не сам Соронг, а его двойник, отделённый от города проливом. А вот и сам новогвинейский берег. Видно здание порта, много лодок, пароходики, моторки, катамараны. Больших зданий нет в пределах видимости. Далеко на зелёной горе стоит китайская пагода, кажется, девятиэтажная. Вот чудеса. Других культовых заведений не просматривается.
Соронг! Слегка покачиваюсь после пяти дней плавания. Швартуемся. Через забор, уже привычно, лезут грузчики. Но это не дохлые мелкие грузчики Макассара, Битунга или Тернате. Это рослые, здоровые, чернокожие, похожие на негров-футболистов грузчики-аборигены, довольно мрачные. Такие уж точно снесут с ног. Пока с судна бросают канаты, пока прикатывают трап, папуасы замечают меня, с рюкзаком стоящего на палубе, улыбаются, машут руками, и они уже не такие пугающие.
Уворачиваясь от бегущих, влетевших на борт «спортсменов», я выбираюсь за ворота порта. Здесь выстроились таксисты. Рикш нету, все моторные. И продавцы. Отмахиваюсь, выхожу на улицу — она, видимо, здесь одна, главная улица, идущая вдоль берега на много километров. Прохожу в сторону ожидаемого центра города — никакого результата, всё какой-то портовый пригород, лодки, катамараны, цистерны. Ловлю маршрутку — время поджимает, солнце уж садится.
— В сторону Главной мечети едете?
— Садись, садись, по пути.
Город действительно вытянут вдоль единственной дороги. В центре она разветвляется на две полосы, типа бульвара. С обгрызенными статуями, скамейками и бетонными «грибками» от солнца. Много разных церквей. Народ пополам — и чёрный, и белый, — причём белыми кажутся обычные индонезийцы, а чёрными — папуасы. Приехали.
Главная мечеть города Соронг — плоское, не очень высокое здание, довольно большое и пустынное, с мраморными полами и парой бетонных минаретов. Немногочисленные обитатели, ожидавшие времени молитвы, сразу проявили ко мне интерес. Среди них — некий Тофи Ахмад в халате и тюбетейке, тощий дяденька с острова Биак, оказавшийся англоговорящим.
— Ты случайно не из Пакистана? Не «джамаат-таблиг»? Здесь, сейчас, в нашем городе, есть бригада пакистанских проповедников из «джамаат-таблига». Они уже полгода на Новой Гвинее. Поехали, познакомишься! После молитвы нас кто-нибудь отвезёт.
И вот, перезнакомившись со всеми постоянными посетителями мечети в Соронге, я отправляюсь (меня везут) в ещё какую-то мечеть. Уже совсем темно. Вместе со мной едет «переводчик». Интересно, что ж это за пакистанацы такие? На Новой Гвинее?
Действительность оказалась интересней любых предположений. Бригада из шестерых пакистанцев (рослых, с большими чёрными бородами, в халатах). Они идут, действительно, по Новой Гвинее пешком — в восточном понимании этого слова, то есть где пешком, а где на попутных машинах, пароходах, лодках. Уже больше полугода! Старшему из них — руководителю группы — лет сорок, остальным — по 25-30 лет. Сперва они прилетели в столицу острова — Джайпуру, там проповедовали целый месяц, оттуда пошли пешком в сторону Сарми (300 км) — это заняло других пару месяцев, так как они хотели встретиться со всеми мусульманскими собратьями. Отзывались о жителях очень хорошо, хвалили их гостеприимство, и хотя нередко им попадались полностью христианские деревни — их принимали и там, и относились дружелюбно. После Сарми они поплыли на Биак, потом в Маноквари и, наконец, достигли Соронга. От малярии никто из них не предохранялся (считали профилактику бесполезной — «всё равно не помогает»), и уже за полгода успели переболеть — кто четыре раза, кто пять, а кто и шесть раз (лечились таблетками). Всё это путешествие они совершают на свои деньги, оставив на время свои семейства и бизнес там, в Пакистане. Говорят по-английски, но и по-индонезийски научились немало, а когда нужно читать проповедь — им помогает кто-нибудь из местных, в данном случае — приведший меня переводчик. Ночуют пакистанцы в мечетях, где таковые встречаются, или в гостях у местных жителей.
«Вот кто мне скажет правду о дорогах!» — обрадовался я. Наличие автомобильных дорог на Новой Гвинее весьма занимало меня. На одних картах дорог вовсе не было. На других — дороги были обрывочными. От Набире вглубь «материка», на Энаротали, Вамену и Джайпуру дороги были указаны на большинстве карт. Ещё на двух видах карт Индонезии дороги пересекали Гвинею там и тут — вдоль северного и южного берега, а также поперёк острова и вглубь «материка». На особой карте Провинции Папуа была дорога из Набире вглубь острова, а на запад — не было. Ещё одну карту я потом присмотрел в школе в Соронге — там была ещё одна версия. В результате, имея на руках пять источников, я не знал, которому из них верить, — а всё же рассчитывал проехать от Соронга дальше до Джайпуры автостопом. И я расстелил карты на полу мечети и предъявил их пакистанцам.
— Этих дорог здесь нет! — ответили они. — Все дороги начинаются из городов, отходят от них максимум на 100 километров и теряются в джунглях. Все твои карты неправильные! Есть единственная дорога — от Сарми до Джайпуры. И другая, от Набире до Энаротали. Больше нигде нельзя проехать. От Соронга до Маноквари — твоя карта неправильная, тут нет дороги. От Соронга на Фак-фак — тоже нет дороги. От Маноквари до Набире — какие могут быть дороги? Тут болота, горы, реки… Дороги нет. От Набире до Сарми — тоже карта неправильная. И другие карты врут. Проехать тут никак нельзя.
Задал ещё несколько уточняющих вопросов и убедился, что в дороги они не веруют. Во Всевышнего веруют, а в дороги — нет. Грустно, но нужно будет это опять проверить наутро — найти Управление Дорог и Коммуникаций.
Я обдумывал, как пробраться на восток, — а пакистанцы собирались на запад, на мелкие острова архипелага Раджа Ампат. Здесь, к северо-западу от Соронга, в мировом океане растворились десятки мелких островов, на главный из которых каждые два дня ходит небольшое судно — в посёлок Вайгео.
Назавтра вся джамаат-тусовка перебиралась туда. А пока наметился ужин. Я выложил пару буханок белого хлеба (подаренных мне в Главной мечети), пакистанцы сварили горох, и мы погрузились в беседу, обсуждая Индонезию и солнечный далёкий Пакистан. Удивительные люди! Провести уже полгода на Новой Гвинее, и ещё на месяц ехать на мелкие островки Раджа Ампат, чтобы проповедовать повсюду и всем! Однако, я удивился тому факту, что посетители мечетей все сплошь «белые» — индонезийцы, а «оранж асли» (аборигены) среди мусульман отсутствуют.
Пакистанцы признали, что действительно коренное население не спешит принимать исламскую веру, но в дальнейшем — пообещали мне — я ещё повстречаю аборигенов-мусульман, ибо такие действительно есть.
Жаль, конечно, что нет дорог. Хотелось бы верить, что они имеются — уж на столь многих картах они нарисованы. Но, возможно, картографическое ведомство получает сведения о дорогах не напрямую на местности, а от дорожного ведомства. А то, получая государственные средства на строительство дорог на Новой Гвинее, Калимантане и других далеких островах, просто разворовывает деньги, прокладывает трассы только на бумаге. Да, надо будет перепроверить.
Сфотографировать пакистанцев не удалось — они, как особо соблюдающие граждане, напомнили мне, что ислам (и другие святые религии) не одобряют изображений. Мне деликатно об этом сообщили, и я убрал фотоаппарат. А так совершенно нормальные, открытые люди, без заскоков и лишних советов, весёлые. Легли спать уже очень поздно — я в своей сетчатой палатке, пакистанцы в подобных сооружениях — под антималярийными сетчатыми пологами. Тофи Ахмад, переводчик, тоже устроился спать в этой мечети, завернувшись в какое-то одеяло.
Так началась моя трёхдневная жизнь в самом западном городе Новой Гвинеи.
