Буквально за углом от Science museum располагался Museum of Natural history, куда мы не преминули сунуть нос. Конечно, по сравнению с питерским Зоологическим музеем выбор экспонатов существенно больше, но бурной радости экспозиция как-то не вызывает. Мне больше всего запомнилось чучело стегозавра в главном зале, а также ромбический скелет двухметровой ископаемой рыбы.
В начале четвертого мы вывалились на Cromwell Road, собираясь побыстрее попасть в Челси, где в те дни проходила крупнейшая выставка цветов. Ближайшей к ней станции метро Sloane Square мы достигли в два счета, а вот дальше все пошло наперекосяк. Все-таки мы - романтики и мечтатели! Не то, чтобы билетов на выставку не было, их НЕ БЫЛО, о чем возвещала массивная, добротно изготовленная чугунная табличка - не какой-то там листочек с надписью "билетов нет", а этакий стальной барьер, прихлопывающий вашу надежду как мышеловка зверушку. Полагаю, что билеты распространялись только среди членов клубов любителей цветов и, вполне возможно, выделялись лишь тем, чьи предки вступили в клуб никак не позже "славной революции" (1688 год, если кто не знает).
Потерпев неудачу, мы некоторое время рассматривали прилично одетых людей, уходящих с выставки с горшками, кашпо и рассадой, после чего меня осенила идея заглянуть в Музей истории садового дела (Museum of Garden History), что близ Lambeth bridge. Вообще-то мне было куда-интереснее попасть в Имперский военный музей, так что я предложил разделиться по интересам. Матушка, однако, наслушавшись моих восхищенных рассказов о визите на крейсер "Белфаст", тоже захотела узнать больше о военной истории Британии, и мы, сев в автобус N 360, поехали на восток, к зданию, где с 1815 по 1930 год располагался госпиталь для душевнобольных, в просторечии именовавшийся "Бедлам". После того, как пациентов перевели в юго-восточный пригород столицы, двухсотметровый фасад сократили, разломав боковые крылья, а центральный корпус передали Имперскому военному музею.
Еще только заглянув сквозь прутья ограды, любой прохожий сразу будет настроен на подобающий лад, потому что перед входом в музей его встречает линкорное орудие. Это форменный монстр, серьезно превосходящий по габаритам виденные мною в начале недели пушки крейсера "Белфаст". Чудовище достигает в длину метров пятнадцати, а выставленный неподалеку снаряд к нему лишь немного не равняется со мной ростом, то есть шесть с лишком футов в нем точно есть.
Сфотографировавшись возле громадин, мы двинулись внутрь музея, и какого же было наше разочарование, когда поначалу ничего такого особенно впечатляющего мы не нашли, тем более забредя в залы, посвященные "холодной войне", где отражалась напряженное и упорное противостояние английской разведки коммунистическим проискам (запарились, небось, бороться... напомните-ка кто-нибудь, в какой стране работали и чьим гражданами являлись советские разведчики Блейк и Филби?). На самом видном месте под толстым стеклом лежал фотоаппарат "Минокс", собратом которого британский шпион Пеньковский фотографировал секретные документы, когда променял свою родину на презренное английское золото. Еще перед немногочисленными зрителями представали всевозможные предметы с тайниками - авторучки, лампы и т.п. В общем, самым интересным экспонатом оказался раздел, посвященный шифровальному делу, где можно было попытаться разгадать коды "Энигмы". Если кто не в курсе - это специальная машина, хитрым образом зашифровывавшая сообщения посредством системы зубцов и барабанов. Немцы считали ее венцом шифровального дела, но англичане с американцами сумели "вскрыть" принцип работы аппарата и до конца войны с большим успехом читали множество вражеских тайных сообщений. О деятельности лучших математических умов союзников по раскрытию кода "Энигмы" есть увлекательный роман и снятый по его мотивам фильм, а в Имперском военном музее каждый сам воочию может на дисплее увидеть, как набранное им слово посредством особого алгоритма превращается в полную бессмыслицу, после чего снова восстанавливается в исходном виде.
