Родился я в семье электрика и фельдшера-акушерки в 1969 году. Но писать об этом сейчас не стану. Все эмоции свои и ваши дорогой читатель направляю на родину Бабушки, а дату написал только, чтобы было понятна математика возраста и событий в этом странствии. В 1973 году меня, старших брата и сестру привезли в село Стрильченцы, Немировского района, Винницкой области к дорогой моему сердцу маме отца и нашей бабушке Лидии Федоровне. Родители мои вернулись с заработков «длинного рубля» на советских северах. Моя вина нескрою в том, что заполярный Норильск потерял такую дружную и целеустремлённую семью. Как вы дорогой читатель уже догадались, я родился в этом городе. Многостороннее воспаление лёгких и букет других не менее опасных болезней у меня, заставил родителей приостановить легендарную эпопею по созданию семейного базиса с помощью северных надбавок и шахтёрских будней. Так и сказали в больнице столицы никеля и полюса холода: «Либо ребёнок, либо обеспеченная жизнь». Выбор был сделан в пользу теплого юга, и сына. Именно столица степей Украины, дешёвых арбузов, город с «плохим сном императрицы Екатерины I», и самых красивых «Хохлушек» - Херсон – стал спасительным «ковчегом» для маленького сибиряка. Ну а пока родители старались инвестировать заработанные честным трудом и потерянным здоровьем мамы средства, детушки были отправлены к бабушке в деревню, название которой прославлено выше. В результате деньги были потрачены грамотно, но не без приключений, о которых в другой раз. Это время помню смутно, хотя и неплохо запечатлён на фотографиях того времени, хотя детская память прояснилась только в 1975 году. Поэтому пишу воспоминания пяти-семилетнего ребёнка. Летом, на каникулах школьников, вместе с братом и сестрой, я тоже отправлялся видимо по традиции вот уже несколько лет, проводить лето у бабушки в деревне. Впечатления самые невероятные помню бескрайний огород в 60 соток и межу между огородом бабушки и соседским. Межа вела, кстати, за околицу и там до леса рукой подать километров 5-10. Туда ходили по грибы. Помню, это значило на весь день, а возвращались с парой мешков, которые везли на велосипеде. Но в лес это прямо, а вот если направо вдоль чужих огородов можно было быстро дойти до высокого берега Буга. Вот уж действительно красота. Мечтал я там сидячи, и однажды влетело мне по первое число, потому что ушёл без спроса и потерял чувство времени. Долго потом от лозины болело то место, через которое в голову умные мысли приходят, ну или вколачиваются. Бабушка спасибо. Буг в тех местах порожистый и не глубокий, но стремительный. Течение хорошее, но не мешающее плаванию. Там кстати мой брат Сергей в будущем мастер спорта по гребле на байдарках и каноэ и научился плавать от камушка к камушку, а родители ходили стирать дорожки ручной работы из дома. Дом был небольшой, но добротный, его построил последний четвертый или пятый бабушкин муж. Звали его все Захаровичем. Он был добрый и пчеловод знатный. Благодаря ему я боюсь всю жизнь пчёл и обожаю мёд. Он меня брал с собой на пасеку, которая прямо за домом была. Я обычно стоял, не дыша, пытаясь следить за всеми пчёлами сразу, которые как казалось мне, так и норовили полакомиться, свеженьким пацанчиком. Ну а потом, когда все волнения были позади, я уплетал за обе щеки, мед в сотах с молоком и свежей паляницей (украинский каравай). Эх, кажется, утопаю в слюне, срочно меняю тему.
На огороде росла рожь, помню однажды, как мы её собирали, используя при этом серп и собирая в скирды. Тут же на поле молотили цепами, брат в возрасте 14 лет таскал 50 кг мешки в амбар или как там это по-украински звалось? Я каждый день собирал колорадских жуков, с кустов картошки, которой отдавалось самая большая часть огорода, поскольку Винницкая область это как раз Мекка картофеля и Марсово поле свеклы. В награду мне давали их палить керосином под присмотром деда. Что касается другой главной культуры – сладкой королевы и постоянной спутницы кондитеров – свеклы, то её мы ходили с бабушкой пропалывать на колхозные поля. Было это так. В четыре часа утра, до рассвета нас поднимали. Кормили и, прихватив обед, и сапки вели пешком за околицу села до поля, где заранее уже ждали рядки свеклы. Сапки это инструменты для поистине стахановской борьбы с врагами урожая – вредными сорняками мешающими зреть сахару в плодах. Они были металлическими и острозаточенными с деревянным древком, как лопата, но только треугольные по форме. Идти к полю надо было те же 5-10 км. Затем Лидия Федоровна, Сергей и Ира получали по своему рядку и шли по нему до конца поля. Это потом в армии я впервые услышал: «От забора до обеда». И когда все смеялись я, то точно знал, что это не просто армейская шутка, это жизнь крестьянская, целой аграрной страны. К обеду мы доходили до конца рядка, и время особенного солнцепека проводили за обедом в лесополосе отделявшей одно поле от другого. Обед был знатный. Яйца и картошка варённые, сало, цибуля, паляниця уже вам знакомая. Фу ты опять потекли, ну что ты поделаешь это действительно вкусно. Наверно были ещё огурцы и помидоры, но боюсь, могу путать с Херсоном – вот там действительно помидоры родятся знатные. Конечно же, молоко, без него никуда. Потом обратно каждый свой новый рядок. Я, конечно же, помогал им по мере сил, но, по-моему, они больше посматривали за мной, чтобы я не вырвал свеклу вместо бурьяна, или не помял культурное растение в погоне за скоростью продвижения. Помню как сейчас окрик бабушки: «Сынку, а шо ти робиш, вертайся, всё залышылось позаду! (укр.)» Так мы добирались обратно до того места, где начали день, с той лишь разницей, что на несколько рядков в сторону. Домой добирались ближе к сумеркам и понятно, что в этот день друзья меня не видели.
А друзьями поверьте, я был не обделён. Общительность моя уже тогда приносила обильные плоды отношений, и я никогда не оставался без внимания сверстников обоего пола. Помню плохо их лица и имена, но первую свою по-настоящему сильную детскую любовь помню. Наденька была младшей дочерью наших соседей, и как мне всегда казалось дальних родственников бабушки. Её помню отчётливо и сохранял к ней чувства даже после того как мы перестали посещать Подолье. Мы проводили всё время вместе, особенно когда бабушка и мама приходили посмотреть очередную серию Вечного зова или чего-то ещё по телевизору, которого у нас не было. Однажды в такой момент я прямо во дворе был зажат индюком и уж не помню, был ли я в чём-то красном, но получил удар крыльями и коготками взлетевшей птицы. Крик был такой невообразимый, что сбежались не только зрители домашнего кинозала, но и соседка прибежала с вопросом: «Хто замае (мучает укр.) дытынку?». Когда стало понятно кто, сериал больше уже никого не интересовал, все катались прямо тут же от смеха. Я же получил подзатыльник, чтобы не бродил где не попади, когда все прильнули к голубому, нет тогда чёрно-белому экрану.
Живность кстати на бабушкином скотном дворе была разнообразная. Кроме выше означенных пчел, что без конца жужжали не только под окнами, но и трудились по всему селу, были ещё все представители птичьего и копытного сословия. Не было только коровки и поэтому мы с бабулькой ходили к соседям за молоком, в обмен на то, что было у нас и не было у них. Да и ненавистных индюков тоже не было, если бы я знал тогда про день Благодарения и вкусность этой птицы под клюквенным соусом, никогда бы так её не ненавидел.
Чуть не забыл, совершенно не было водопровода, а посему за питьевой водой приходилось ходить по воду к колодцу. Полив же осуществлялся той водой, которую собирали во время дождей. Но о колодце хочу рассказать особенно. По всей видимости, это было очень утомительным занятием для старших, а я получал необыкновенное удовольствие. Идти надо было к автобусной остановке, на перекрёсток двух дорог. Одна из Немирова вела мимо колодца и остановки к парому через Буг и далее в с. Рогизну родом из которой моя Бабушка, а вторая её пересекавшая и была центральной улицей села. Именно на ней была Церковь, в которую бабушка несколько раз порывалась нас отвести и покрестись, но мои старшие брат и сестра видимо уже совершенно сознательные строители коммунизма, всякий раз сбегали, прихватив меня с собой. На ней же был местный «Белый дом», он же сельсовет, магазин, он же сельпо, кладбище он же погост всея село, школа в которой учились все жители села и конечно же памятник жителям села отдавших жизни за свободу и села и страны годы Великой Отечественной войны. Возле колодца жизнь кипела. Там у колодца, пока я крутился, рядом изучая окружающие ручейки и другие достопримечательности, встречались люди, старшие с ними заговаривали и как я понимаю, там договаривались о крестинах, родинах, свадьбах, похоронах и узнавали все последние сельские новости. Уверяю все современные средства массовой информации, и интернет не могли бы тогда составить реальную конкуренцию колодцу. Ну а тогда, любая информация местная или из вне разносилась именно по такому телеграфу. Уходил человек один, а возвращался совсем другой и наполнены были не только ведра водой, но и сам он всеми последними новостями. Далее они передавались во все соседские дворы, и через час после встрече у колодца информационные поля равнялись размерам полей хозяйских. К колодцу спускались вниз, а с полными ведрами на коромысле вверх. Я же всегда нёс бидончик. Мне же было всего от 4 до 7 лет. Именно так, например дедушка и бабушка получили приглашение на стройку. Однажды Лидия Федоровна сказала, что мы идём строить дом, только в её устах это звучало: «Лепить хатынку». Это выглядело так. В пятницу вечером собирается всё село. Женщины - подсобные рабочие и стряпухи, а мужчины за три дня до конца воскресенья выгоняют стены под крышу. Через неделю или чуть позже, ставится крыша и дом готов. В воскресенье вечером пир на весь мир, прямо рядом с вожделенной недвижимостью, причём тут же та самая молодая семья, которая, просто и спокойно ведёт себя как будто так и надо. Вот бы сейчас так по скорости и стоимости, но вот только не по материалам, ведь строили из глиняных кирпичей с соломой и накрывали камышовой крышей. Такой дом стоял от 10 до 25 лет, потом конечно старались заменить на недвижимость из кирпича. Я об этом вспоминал в Афганистане, когда вокруг гарнизона мы строили забор точно из такого же материала. Замешивали глину с соломой и водой ногами, они были поколоты страшно, но скорость была беспощадная. Сохли такие рядки на пустынном солнце мгновенно, пока мы доходили до конца одной стороны. А тогда в детстве, наша задача, т.е. детей, была быть просто на глазах и выполнять мелкие поручения. Принести воды, сигарет, передать просьбу, слетать в сельпо и наконец-то перестать вертеться под ногами и дать взрослым спокойно делать своё дело. Перед моим вторым классом в 1977 году мы перевезли бабушку к нам в Херсон, а дом продали. Видимо она так и не смогла пережить расставания с Родиной и очень быстро «сгорела». В июле мы перевезли её с последним мужем, а в декабре она заболела воспалением лёгких и умерла под Новый год. Хорошо запомнил это потому что, тогда все праздновали, а у нас дома телевизор был закрыт черным полотном. Но главное не это, а то что больше мне никто не читал на ночь. Похороны бабушки стали самым ошеломляющим воспоминанием детства, поскольку она была мне очень близким человеком и я точно помню как прижался к ней в момент прощания и понял что мягкого, тёплого и доброго сердца больше нет. Так со мной в детстве было постоянно, только я начинал привыкать к близкому человеку как он тут же уходил в вечность, и потеря бабы Лиды стало первой настоящей потерей в жизни. Но слава Богу память жива, как и образ доброго, трудолюбивого, беспокойного человека с совершенно потрескавшимися мозолистыми руками. Больше никогда я не был у неё на Родине. Всё некогда было. Три года назад благодаря социальным сетям я нашёл Надю уже повзрослевшую женщину, списался с ней и мы договорился о встрече. Прихватив с собой, отца и его брата Николая мы посетили родину, но об этом видимо в следующий раз.
Странник.