Камерун. Ч - 15. Аконолинга - немецкое прошлое в джунглях

За мостом берег более низкий, и во время сезона дождей река разливается здесь на значительные расстояния. Там, куда вода не доходит и где она не размывает почву, начинается лес.
Мы отмечаемся на посту жандармерии, проезжаем какой-то неухоженный посёлок и попадаем теперь уже в настоящий тропический лес. В салон машины стремительно врываются его запахи. Асфальта на этой стороне уже нет. Дорога узкая грунтовка, где-то ужасная, где-то нормальная. В некоторых местах деревья смыкаются над ней своими кронами, образуя зелёный тоннель.

Марсель нервничает, ибо мы много времени потратили в Аконалинге, заверяя, что мы на весь этот лес ещё насмотримся вдоволь. Мы же наоборот, просим его остановить машину, дабы выйти и подышать божественным лесным ароматом. И когда мы наконец-таки останавливаемся, я нахожу на дороге тропинку и с удовольствием углубляюсь в чащу.
В наших подмосковных лесах всегда можно сориентироваться по шуму, который идёт от трассы. Здесь встречная машина или скорее мотоцикл проезжают примерно два раза в час. Дорога молчит, и единственная моя связь с внешним миром это та тоненькая тропинка, на которой я стою.

Как хорошего давнего знакомого, повадки которого ни для кого не секрет, безошибочно определяю растение фикус-душитель. Ничего другого этот паразит, конечно, не придумал, кроме как опоясать собой чей-то мощный ствол и ползти вверх.

Вверх, вверх, здесь в этой мягкой полутьме всё тянется вверх – почувствовать на себе солнечные лучи, значит выжить.

Кажется, что в лесу ты один и никого рядом с тобой нет. Однако это не так. Прислушавшись, начинаешь распознавать едва различимый гул и стрекотание, которому вторит хор цикад. С цикадами всё понятно, звук идёт откуда-то сверху. Но гул? Откуда он? Опираюсь ногой на отпиленный кусочек некогда мощного дерева.

Трухлявая кора отваливается, и под ней начинают суетливо бегать какие-то насекомые — именно от них и шёл звук.

Раскрашенные в густые и яркие цвета, они всю свою короткую жизнь с увлечением занимаются своими делами: вечно они куда-то спешат, нападают на кого-то, дерутся, отнимают, тащат и строят, совершенно не подозревая, что рядом есть другой мир. Вот так придёт представитель этого мира, наступит на их жилище, и ничего не заметив, отправится дальше, в то время как все эти твари-дрожащие вынуждены будут вновь, строить, нападать, отнимать и тащить….

Тропический лес — это бездна красоты! Однако при этом здесь нельзя сесть и спокойно любоваться природой. Почва, деревья и листва наполнены другой невидимой жизнью, и если ты хочешь наслаждаться лесом, ты должен находиться в постоянном тихом движении.

Возвращаюсь к машине, мы едем дальше. И тут я понимаю, что моё представление об этой безлюдной трассе посреди леса было в корне не правильным, дорога отнюдь не безлюдна, дорога это жизнь. Вдоль неё сформировались большие и малые деревушки, и через 400-500 м. обязательно будет стоять чей-то домик.

Грунтовка медленно ползёт вверх. Мы проезжаем по деревянным мостикам через полностью уснувшие речушки.

В сезон дождей они пробудятся, выйдут из берегов, и превратятся в бушующие потоки. В любом случае с питьевой водой в лесу проблематично.
Проезжающие машины и мотоциклы поднимают клубы пыли, отчего придорожное пространство с обеих сторон окрашено красным цветом. Зелёные деревья стали красно-коричневыми. Пыль ложится и на цветы, пытаясь перекрасить яркий и неповторимый лесной мир под единый манер. Позже, когда мы наконец-то выгружали наши чемоданы, они все были красно-коричневыми. В обоих случаях пришлось оттирать их салфетками и тряпкой.
Но пыль на лесной трассе это не самая страшная вещь. Куда страшнее то, что за постоянными лесными поворотами, при казалось бы пустой дороге, можно не увидеть встречную машину, и столкнуться с ней лоб в лоб.В самых опасных местах водителю приходится постоянно оглашать окрестности звуками клаксона…. Одним словом, не приведи Господи! Путешествие по Африке это всегда экстрим.

Если на Севере люди строят из кирпичей, в коих перемешана глина с соломой, то здесь на Юге идут другим путём. Люди леса выстраивают что-то похожее на скелет из одних только поперечных и продольных палок.

После, конструкцию обмазывают глиной. Конечно после сезона дождей такой дом нуждается в ремонте. Однако при этом за глиной далеко ходить не нужно. Чуть подмазал стены, слегка поправил крышу, и снова можно жить.

Единственное место на трассе, коренным образом отличающееся от всего увиденного, это вила некого местного олигарха, владеющего сетью бензозаправок. Посёлок бензомагната оказался как раз посредине нашего пути.

В своей родной деревне человек построил большую виллу, огородил её забором и договорился с полицией, которая поставила аккурат возле его дома свой пост. По российским меркам его двухэтажный дом вполне обычен, но здесь в джунглях он выглядит как настоящее чудо.

Если камерунские кочевники проведут своих зебу по пустыне где угодно, то для людей леса, лишь только эта единственная дорога способ общения с внешним миром. Трудно переоценить её значение. Каждый раз после сезона дождей грунтовку размывает, и местный олигарх восстанавливает её за свой счёт.

Лесной народ использует любое свободное место под огороды и под плантации. Вдоль дороги можно видеть ананасы и бананы.

По сравнению с Яунде цены здесь невысокие, отчего Марсель набрал для мамы и для себя огромную кучу кормовых бананов. От обычных оные отличаются тем, что они очень твёрдые, более длинные и более толстые — в сыром виде их не едят вообще, даже шкурку от плода отделить затруднительно.

В этой части лесного Камеруна проживает группа народов, которую называют Банту (от а-ба-нту – «люди»).

Справочник 2007 г. утверждает:

банту в Африке 155 мпн. чел. Большинство банту относятся к негроидной расе большой негроидной расы.

Есть предположение, что банту начали продвигаться по Африке как раз из Камеруна на юг и на юго-восток, оттесняя и ассимилируя коренное население – пигмеев и бушменов лесной зоны.

Понравилось!

2

2

Автор: ERCHOV

Народы банту складывались главным образом в зоне парковых лесов и редколесья.

Понравилось!

2

2

Автор: ERCHOV

Миграции банту особенно интенсивно шли в 1000 1600 гг. н.э. и продолжались до сер. 19 века.
Одним словом, различные народности, проживающие как в лесу, так и на территории Гвинейского залива, можно назвать единым словом Банту, ибо все они говорят на бантуноидных языках.

С древних времён банту знали выплавку металлов железа и меди, умели добывать золото. Скотоводы мусульмане учение пророка распространить на жителей леса не сумели, и банту в подавляющей своей массе выбрали христианство.

Мы проезжали по лесному Камеруну как раз в воскресенье, после утренней службы. Любопытно было наблюдать, как нарядившись в праздничные одежды, из церквей выходили банту (люди), воцерковленные и одухотворённые, вот только лишь без бантов. Жаль, но фотографироваться банту особо не любят.

На следующий день церкви были закрыты, зато открылись школы. Автобусов здесь нет, отчего отдельные школяры, как впрочем и другие местные жители, наматывают туда-сюда за день по 20 км.

Христианами банту стали относительно недавно, сохраняя при этом особенности своего анимистического прошлого.

Трудно сказать, существуют ли у них какие-то церемонии вуду, или чего-то подобного, но покойников они хоронят возле своих домов, и практически у каждого дома можно видеть могилы. Надгробия выполнены из бетона, обделаны плиткой, и всегда ухожены. Рядом может иметься чуть выкопанная ямка, обозначающая, что место занято.

Без сомнений это отголоски анимистического прошлого, в котором умершие предки играли главенствующую роль, соответственно, покойников хоронили рядом, дабы они всё видели и всё слышали. Прося умерших помочь живым, банту приносили на могилы кусочки еды, воду и небольшие подарки.

По словам Марселя, если в прежние времена у банту случался неурожай, или ещё какое-либо несчастье, они обязательно искали причину …… и находили её в ком-то из своих умерших. К могиле отправлялась делегация, которая предупреждала мертвеца: «Хватит тебе нам мстить. Спи и оставь нас в покое».

Если напасти не прекращались, покойнику переставали приносить еду и воду. Но коль скоро он и после этого «не унимался», случалось невероятное — мертвеца вытаскивали из могилы и делали ему последнее предупреждение: «Довольно пакостить, иначе мы тебя сожжём!» В такие моменты люди честно и искренне начинали ненавидеть умершего. Далее, если предупреждение не действовало, происходила кремация. Пепел собирался в калебасу и высыпался в реку.

Часов через пять непрерывной езды мы, наконец, совершили первую полноценную остановку. Марсель привёз нас к своему другу, который ранее служил лесником в заповеднике Джа. Выйдя на пенсию, бывший лесник обосновался неподалёку.

У него хорошая пенсия, в дополнение к этому он со своих пальм собирает финики и делает из них масло.

Бывший лесник показал нам привязанную к столбу маленькую обезьянку. Несколько дней назад он ходил в лес и нашёл там мёртвую мартышку, возле которой сидел детёныш. Браконьеры смертельно ранили обезьяну, и позже она умерла. В таких случаях детки не отходят от тела матери, чем обычно и пользуются звероловы. Впрочем, таковых не много, ибо мартышек не ловят, а тупо убивают, чтобы просто съесть.

Меня поразило, что для местной лесной детворы обезьянка уже стала экзотикой. Посмотреть на неё приходят дети из соседних селений. Подумать только, обезьянка в Африке уже стала экзотикой! Посаженный на верёвку зверёк злобно скалился и огрызался, но при этом выглядел настолько жалко, что я даже не стал его фотографировать.

Ну а что касается самого лесника, то тут тоже есть забавный моментик. Он принял крещение, и священник посмотрел сквозь пальцы на то, что у него две жены. Какая здесь проповедует конфессия, сказать не могу, однако двоеженство для людей леса явление вполне обычное. Сам он живёт с более молодой женой, тогда как первой по имени «мама Роза» бывший лесник отдал на управление скромненький кемпинг в посёлке Сомаломо. Именно там нам как раз и предстояло заночевать.

В Сомаломо мы попали примерно за час до захода солнца. Посёлок расположен на высоте 850 м. над уровнем моря. Три раза в неделю сюда приходит из Яунде рейсовый автобус, и каких-либо достопримечательностей здесь нет.

Все наши чемоданы были в пыли, как впрочем, и мы сами. Девочка принесла в так называемый санузел ведро воды, что дало нам возможность освежиться, вылив на себя мутную жижу. Комнаты в кемпинге оказались тоже достаточно проблемными, и по стенам там не спеша и деловито разгуливали геконы. Впрочем, если едешь в такие места, к подобному нужно быть готовым. А гекончик человеку не враг, наоборот, он съедает мух и комаров…

Закат! Каждый раз он бывает особенным, сегодняшний закат никогда не бывает таким, каким он был вчера или позавчера. Над лесом образуется большое количество перьевых облаков, отчего закат в тот вечер был розовым во всё небо, таким, каким его чаще всего рисуют на африканских картинках.
Ужинать нам пришлось уже в полной темноте. На небе зажглись звёзды, на земле пульсировали светлячки, а между ними туда-сюда циркулировали летучие мыши. Служители тьмы обеспокоенно чиркали крыльями, словно боялись, что звезда спустится на землю и выйдет замуж за светлячка.

Где-то в посёлке играла музыка. Однако усталость взяла своё, и мне было совсем не до дискотеки. Захожу в свою комнату. Подсвечивая фонариком, откидываю палантин и сразу проваливаюсь в сон.
Проснулся я перед рассветом, когда деревенским петухам стали подпевать диковинные птицы.

Выхожу на улицу, любуюсь на то, как просыпается природа. В утренние часы в отсутствие ветра ветки на деревьях шевелят лишь птицы и похожие на белок бурундучки. Последние с деловым видом стараются что-то найти и сделать запасы.

Ночью сквозь сон я слышал, как по крыше слегка барабанил дождь. Утром выяснилось, что это была всего лишь роса. Воздух здесь очень влажный, и хозяйское бельё за ночь совершенно не высохло.

Впрочем, если сравнивать с Поли или с Яунде, плюс лесного Камеруна в том, что в воздухе нет этой отвратительной пыли, которая проникает в глаза и окрашивает глазные белки в красный цвет.

Немного нарушу хронологию.

В Москве я купил глазную мазь и глазные капли. Несколько раз мои глаза слегка «забивались пылью», но ничего из аптечки применять я не стал, так как помогла простая вода. Но что теперь делать с мазями и с каплями? Некоторые препараты имели срок годности, но вести их обратно не хотелось. Отдать местным? Но, как и кому? В Москве в аптеке меня предупредили — эти капли закапать, если грязь попала, а эти, если вирусная инфекция.

Глаза дело серьёзное! Практически все африканцы, причём не только в Камеруне, ходят с воспалёнными глазами. Но и как определить инфекция у них или воспаление от грязи? Именно поэтому никого «лечить» я не стал.
Однако тут в Сомаломо ко мне подошла одна женщина и сказала, что у неё резь в глазах. Я посмотрел, и как истинный Айболит определил, что попала грязь, и отдал ей весь арсенал капель и мазей.

Далее, уже перед самым отъездом, мы с Мариной раздали в посёлке привезённую одежду, капли от насморка и всевозможные таблетки, объяснив народу их предназначение.

Одним словом, друзья, собираетесь в Африку, думайте больше не о том, какую купить страховку, а о том, что положить в аптечку. Слава Богу, если лекарства вам не пригодятся! Но в какие-либо страховки в Африке я так и вообще не верю.

По местной легенде, когда Господь создал человека, он отправил его жить в джунгли, наделив бессмертием. Вот только сказать человеку о том, что он бессмертен Творец забыл. Дабы исправить ошибку, Творец послал на Землю хамелеона. Медлительное животное пришло слишком поздно, и именно при его появлении первый человек умер. С тех пор люди так и не используют бессмертие, люди умирают, а хамелеон считается вестником беды.

Но если животинка медлительна, то люди леса далеко от неё не ушли.

Всё здесь делается крайне медленно, и само время течёт здесь по-другому. Вначале мы ждём завтрак, после проводника, который должен приехать и повести нас к пигмеям. Когда парень-таки появляется, мы проходим вместе с ним через посёлок. Далее движемся в сторону заповедника. Выходим к паромной переправе. Тут нас ждёт новый сюрприз – на переправе никого нет. Ночью переправа не работает, а утром какое-либо движение начинается не ранее 10 (11) ч. утра.

Сегодня в ночь нам предстоит вылететь из страны, а тут конь не валялся. Включается московский ритм. Мы начинаем нервничать. Чувствуя наше недовольство, проводник начинает присматриваться к старой полузатопленной лодке, и потихонечку вычерпывать из неё воду.

Однако примерно через 15 минут с той стороны реки показывается запыхавшийся лесник. Он прыгает в лодку, и переплывает на наш берег. Как он узнал про нас, я так и не понял, ибо телефоны в лесу не берут, но бежал он к нам вполне целенаправленно. Знакомимся. Крепкого и мощного мужчину зовут Леопольд

Оказывается, паром давным-давно на приколе. Народ переправляется через реку Джа исключительно на лодках, причём в пироге могут поместиться сразу два мотоцикла.
Плавсредство выдолблено из цельного ствола древесины. Сзади у такой пироги имеется открытый проём, через который, поднырнув, можно забраться в лодку.

И это логично, ибо карабкаясь на борт из воды, человек лодку просто перевернёт.

Думаю, стоит сказать пару слов о реке Джа. Джа является одним из притоков могучего Конго. Возле Сомаломо ширина Джа не более 100 метров, а глубина, если верить местным ребятам, также примерно 100 м. По их словам, река протекает здесь по месту карстового разлома.

Так это или нет, сказать не могу, однако глубина идёт резко почти от берега. Течение на середине очень быстрое. В сезон дождей Джа выходит из берегов, затапливая большую часть джунглей.

Переправившись, идём вслед за проводниками по лесной тропинке.

По пути встречается рыбак. Его улов – похожая на кефаль рыба зап. Говорят, что зап вырастает примерно как наш сом до 2-х метров.
Далее проходим мимо плантаций какао. Банту живут бедно, но никто из них с чужого дерева или с соседнего огорода никогда ничего не возьмёт.
В очередной раз убеждаюсь – чем люди беднее, тем они счастливее и честнее. И это притом, что отвоевать у тропического леса какие-нибудь двести метров земли под плантацию поистине каторжный труд.

В борьбе с джунглями участвуют всё селение. Вначале участок очищается от лиан и кустарника,

затем приступают к вырубке деревьев. На пощаду могут рассчитывать лишь самые крепкие стволы, не поддающиеся удару топора. Но если тень от такого дерева будет закрывать поле, его всё равно убирают.

Если ствол слишком большой и крепкий, банту сооружают подмостки, и рубят дерево вверху, где ствол более тонкий и слабый. Свалив дерево, его оставляют сохнуть, а после поджигают. Затем женщины, убрав с поля головешки, приступают к посеву. Но тут тоже не всё так просто. Если засевать маниоку, то сделать это получится не более двух-трёх раз, ибо лесная почва бедная и неплодородная, хотя обилие растительности на первый взгляд говорит об обратном.
Лесные земледельцы обречены искать для себя всё новые и новые участки. При этом урожай могут уничтожить муравьи, грызуны, птицы или кто-то ещё.

Историки часто пишут, что за 150-200 лет переселившийся в другие места народ может полностью измениться — примерно так и получается. В прошлом в лесные дебри непрерывно наведывались рабовладельцы, уводившие негров-банту к побережью целыми караванами, и в Америке живут теперь абсолютно другие люди….

Камерун. Ч - 17. Пигмеи Бака и заповедник Джа