Торез – город моего летнего детства. В том смысле, что именно сюда, я долгие годы отправлялся родителями с крайнего севера на юг, напитаться витаминами, загореть и погостить у всевозможных бабушек.

Но Торез не только город моих родственников, Торез – это горнопромышленный центр на востоке Донецкой области, город, который олицетворяет для меня Донбасс.

И то, что я вижу, приезжая сюда каждый раз, меня не радует.

Упадок угольной промышленности и закрытие большинства шахт, привело к огромной безработице и как результат, к росту алкоголизма, наркомании и, следовательно, преступности. Люди деградируют и каждое поколение все больше. О чем говорить, если разграбление могил, срезание памятников и крестов, которым не повезло быть сделанными из метала – стало нормой.

Целые районы, находящиеся близ шахт, после их закрытия, буквально вымирают и стоят пустыми. Дома разрушаются и растаскиваются на строительные материалы. Оставшиеся люди, смотрят на тебя с подозрением. Прогуливаясь по одному из таких районов города, я не раз замечал на себе опасливые и подозрительные взгляды из-за забора. А пара маленьких мальчиков, лет пяти, завидев меня, наперебой начали желать, чтобы я сдох.

Мусор – отдельная тема. Им заполнены все посадки и окраины чего угодно: дворов, дорог, районов, поселков. Коммунальные службы явно не справляются, но виноваты не только они, но и люди. Простой пример. Частный сектор города, за услуги вывоза мусора дважды в месяц, просят 12 гривен со двора ($1,5) в месяц, и люди не платят, предпочитая все так же сваливать мусор где-нибудь поблизости.

Перебои электроснабжения, напряжение в 120 вольт в розетке, для некоторых районов – норма. Вода, практически по расписанию, а за полив собственного огорода или сада, во дворе все так же собственного дома, вас могут оштрафовать.

Буквально живя на угле, важнейшем природном ресурсе, люди не могут себе его позволить, ведь цена на него постоянно растет. И на счет того, что люди живут на угле, я не шучу, он везде. Им или отходами его горения, плотно усыпан весь город.

До недавнего времени были распространены так называемые дырки – нелегальные разработки угля, малые и большие. Стоит ли говорить о том, что ни о какой безопасности при таком кустарном способе добычи угля, не могло идти и речи. И люди работали там, потому что больше негде. Работали и гибли. Сейчас большинство мелких разработок прикрыли, но большие остались и вполне хорошо функционируют. Можно сказать, что кустарную добычу не искоренили, а укрупнили.

Когда-то в Торезе умер Стаханов. Сейчас мне это кажется очень символичным.