На юго-западном берегу Новой Гвинеи, в индонезийской её части, имеется городок Тимика, центр кабупатена (района) Мимика. Этот район известен тем, что на его территории имеется огромная золотая шахта, вроде бы самая большая в мире. А вернее — совокупность шахт и ям, где ведётся добыча золота и меди. Предприятие, добывающее сии минералы (PT Freeport Indonesia), принадлежит заокеанским капиталистам — является филиалом американской компании Freeport-McMoRan Copper & Gold Inc. В своих рекламных буклетах Фрипорт пишет, что за год отстёгивает Индонезии в качестве налогов около 1,2 миллиарда долларов, ну а сколько достаётся им самим — не написано.
Месторождения эти долгое время были скрыты от людей, потому что находятся в труднодоступной части мира, в горах Новой Гвинеи. Тут, на севере района Мимика (на границе с районом Пунчак Джая) находятся самые большие горы (до 5 км высоты) и даже единственный в регионе ледник. И вот на склонах этих гор и выискались месторождения в 1936 году. Промышленное разграбление природных сокровищ началось в 1960-х годах. В 1967 году индонезийское правительство сдало район (площадью 2920 кв.км – как три Москвы) в долгосрочную аренду компании Фрипорт, не спрашивая самих папуасов (да и неясно, кого именно было спрашивать, при их разрозненности?). Вскоре был построен закрытый городок шахтёров Темагапура (к северу от Тимики), горная дорога на север (в горы, к месторождениям), а вся прилегающая территория и дорога — закрыты для посторонних. 50 тонн золота в год — не шутка.
Наличие такого золотого прииска — одна из причин, почему индонезийское правительство никак не может расстаться с папуасами. Впрочем, официально считается, что все налоги, что платит шахта в бюджеты, все десять тысяч миллиардов рупий (!), возвращаются на Папуа и несут процветание региону и папуасам, его коренным обитателям. Рудничная компания вкладывает деньги в процветание коренных народностей – строит мини-клиники, в которых всем измеряют давление (судя по фото), спонсирует местные фестивали диких культур, а ещё больше денег тратит на глянцевые плакаты и журналы, в которых описывается и фотографируется — какие блага принесла папуасам золотая шахта, прям манна небесная, без шахты все жили в дерьме, а сейчас в золоте купаются и при этом сохраняют традиционные культуры. (Кстати, на восточной, независимой Папуа-Новой-Гвинее есть и своя золотая шахта, в глухой провинции Енга, а кажется даже и не одна.) Также Фрипорт рекламирует свою охрану окружающей среды, что якобы после расковыривания земли и добычи золота и меди – природа на этих местах ещё больше расцветает. Реально, думаю, подкупили дюжину местных вождей, выделили им 0,001% доходов, и те рады.
Тимика является «воротами» этого золотоносного региона. В горную Темагапуру проехать так просто нельзя, и пешком по тропинкам идти тоже не следует (по слухам, якобы, охранники золотых копей могут и подстрелить постороннего бродячего человека, но в буклетах написано, что все 750 охранников безоружны и очень миролюбивы). А в Тимику можно приехать просто так, на самолёте или пароходе. Официально нужно сделать только «Сурат джалан» (surat jalan) – пропуск, который я изготовил в Джайпуре.
«Сурат джалан» делается в полиции. Сделать его можно в Джайпуре, Соронге, Маноквари и даже в любом городе Индонезии. Но в других городах могут не знать, как этот пропуск выглядит. Три года назад в Энаротали менты заставили меня делать этот пропуск у них и сочиняли его аж четыре часа. А в Джайпуре конечно же знают, и там в полицейском управлении есть спец.мужик, который печатает эти пропуска – нужно только две фотографии, ксерокс первого разворота паспорта, визы и миграционной карточки, получаемой на границе.
Итак. 4-го мая, сделав все дела в Джйапуре, я перебрался в аэропортовский городок Сентани и заночевал там в мечети. Самолёт в Тимику уходит рано – в семь утра (авиакомпания Merpati, билет $65), поэтому ночевать в мечети было удобней всего. Сам джайпурский аэропорт ночью не работает. На рассвете пятого мая я пришёл в аэропорт, и другие пассажиры тоже туда устремились, был небольшой дождь, сели и полетели. Расстояние небольшое – час лёту, но в пути самолёт переваливает прямо через самые высокие горы Папуа-Новой-Гвинеи, которые не были видны мне из-за облачности.
Самолёт приземлился в пасмурной Тимике. Документы у прибывших не проверяли. Небольшой, но международный аэропорт. Компания «PT Freeport Indonesia» активно рекламировала себя – красочными щитами, бульдозером на постаменте и большим колесом диаметром четыре метра – видимо, эта техника используется на золотом руднике. Большая часть золота и меди добывается тут открытым способом, из огромной ямы.
Мой друг Олег Моренков заповедал мне посетить музей золотой шахты, который расположен в гостинице Rimba Papua. Туда я и последовал. Гостиница очень шикарная, а музей посещают редко (для меня его открыли). В музее представлена история открытия и освоения золотого месторождения, а вперемежку – деревянные статуи и фигуры папуасов. Не удивлюсь, если окажется, что деревянные папуасские резные фигуры на самом деле производят китайцы и завозят их на Папуа контейнерами.
Осмотрев музей, я поехал в сам город. В первый день, с утра до вечера, лил дождь, так что посмотреть город удалось только на следующее утро. Ничего сверхъестественного, на первый взгляд, в самой Тимике не оказалось. Город вытянут с севера на юг. С севера в тумане и облаках виднеются высокие горы – среди них находится и знаменитая шахта, а выше – Пунчак Джая, высшая точка Новой Гвинеи и всей Индонезии (5 км. с копейками), ну сама она конечно в такую погоду не видна. Несколько длинных асфальтовых улиц Тимики, две главные из которых носят имена Ahmad Yani и Yos Sudarso, как во многих городах здесь. Застройка весьма разнородная, в 2-3 этажа. Есть и мечети, и церкви, все довольно большие, выше чем обычные здания. Население в основном индонезийцы; папуасов, на вид, порядка 30%. И то, многие из них пришедшие из деревень, чтобы продать (с земли) какой-нибудь овощ. Цены на фрукты-овощи повышенные; видно, что многие плоды-ягоды папуасы приносят с гор, или верней привозят – есть у них, наверное, какие-то транспортные льготы. Индонезийцы в лавочках торгуют всем на свете, включая накладные пиписки – котеки и другие папуасские сувениры. Может быть уже и папуасы в глуши покупают котеки у индонезийцев? Многие папуасы пришли пешком сюда на заработки из Энаротали, Моанамани и других известных мне мест, а один даже узнал меня – видел меня три года назад в Энаро.
А ещё в городе много разных гостиниц, не знаю уж кто в них живёт – туристы ли, папуасы ли или чиновники – командировочные. Сам народ с виду приятный и улыбчивый; зайдёшь в какую-нибудь подворотню – все удивлённо рады, и мусульмане, и папуасы. Как и в других городах этой провинции, папуасы в мечеть не ходят, причины этого я уже вывешивал когда-то.
Интернет-точек в Тимике довольно много, хотя скорость связи невысокая. За два с половиной часа удалось всунуть в Сеть пятьдесят фотографий. Для начала. Остальные фоты буду выкладывать, наверное, где-нибудь в Макассаре или Сурабайе.
Сама по себе Тимика ничего необычного не содержит. Олег Моренков советовал мне съездить в Куала Кенчана (Kuala Kencana) – небольшой «американский городок» в джунглях, неподалёку – но я поленился и не выбрался. В первый день из-за погодных условий (отсиживался в Интернетах), а во второй день сперва смотрел Тимику, а потом залип в мечети (шестого мая -- пятница, «святой день», весь мусульманский люд в сборе). А после мечети уже засобирался в порт – он здесь далёко, в 42 километрах к югу, а вечером должен был подойти пароход и забрать меня в Мерауке. Билет я заранее купил, в городе.
От городской автостанции (она тут, как обычно, называется «терминал») ходят микроавтобусы в порт, который называется Помако (Pomako), хотя на моих картах он не обозначен. Ехать больше часа. И вот по дороге стало видно, что Тимика действительно явилась великим очагом цивилизации! Вдоль дороги шли разные сараи и хижины индонезийцев и папуасов, причём папуасов было с каджым километром больше. Видно, что товарищи папуасы никак не стремятся к улучшению внешних условий жизни. Сорок километров вдоль дороги попадались удивительно бомжовые хибары, в основном на ножках. Дом покосился – и Бог с ним, чинить не надо, можно подпереть бревном! Мусор – в окно. Вокруг каджого дома – мусорные наслоения. Многие папуасы страдали алкоголизмом, один такой залез в маршрутку, облил меня самогоном из бутылки, которую не удержал, и всю дорогу лез ко всем обниматься. Места были топкие, лесные, болотистые, с протоками и мостами между протоками – дорога была построена добротно. Трасса – единственное, на что пошло, может быть, пара килограммов золота, а остальная разруха золотом и не пахнет.
Можно так символично посмотреть: вверху в горах – Темагапура, закрытый городок, организованный белыми мистерами, на высоте 2000 метров, куда не проехать, но где всё должно быть очень цивильно и прилично. Ниже, на равнине – Тимика, полузакрытый (но никто не проверяет), индонезийский городок, где всё на среднем азиатском уровне. И ещё ниже, в топях и болотах – папуасы, коренные обитатели этих мест, у них всё грязно, дико, неухожено и малярийно, но тоже живут как-то. Такой трёхслойный райончик.
Да, компания Фрипорт тоже борется с малярией: на их деньги напечатали цветные буклетики о вреде малярийного комара, которые при мне раздавали в центре Тимики. Но папуасы живут так, как будто этого комара и не существует вовсе.
