Салам, Тэхран!

Наш автобус прибыл рано утром. В Тегеране было прохладно, и стоял туман. Не выспавшееся и отекшее от долгого сидения в автобусе тело не слушалось. Я простился со своим спутниками и направился в здание терминала, чтобы сориентироваться, что делать дальше. Справа и слева раздавались протяжные крики: «Исфахааа́н, Исфахаааан! Машхааа́д, Машхааад!» – водители выкрикивали города, куда направлялись их автобусы, и так находили пассажиров. Многие люди, несмотря на холодное утро, спали на траве и лавочках рядом с вокзалом, дожидаясь своего рейса. Меня окружила толпа таксистов. Они обращались ко мне на своем языке и называли улицы, каждый старался утащить меня в свою машину, пришлось быстро убегать от них на вокзал. В здании царила суета, мимо быстро пробегали люди с сумками, все надписи были на фарси. На некоторое время я перестал что-либо понимать. Сначала по указателям я нашел туалет, это место, хотя и считается в Исламе нечистым, обрадовало меня своей чистотой: есть горячая вода, жидкое мыло, кабинки оборудованы специальным душем наподобие биде, туалетной бумаги нет. Вернувшись в зал ожидания, я зашел в магазин, чтобы купить симку. Я показал продавцу телефон и сказал «сим-кард», он кивнул, достал калькулятор и набрал на нем «170 000» (эквивалент $17). Цена мне показалась сильно завышенной, поэтому решил пока пользоваться собственной связью. С московского номера я отослал смс своему другу Рами́ну и в ответ получил адрес его дома, который занял в моем телефоне почти четыре строки. Оказывается, в Иране адреса записывают именно так, сначала называют самую большую улицу, затем те, что меньше, пока не дойдут до нужной улицы.

На открытках Тегерана я часто видел большую арку, которая является местной достопримечательностью. Она находится на «Мейда́н э Азади́» (пл. Свободы), недалеко от терминала. Быстрым шагом убежал от назойливых таксистов и остановился у дороги, потому что не знал, как перейти на другую сторону. Я увидел сплошной поток движущихся машин, водители которых не пользовались ни указателями поворота, ни зеркалами (если у них вообще есть зеркала) и ехали по принципу, кто первый начал маневр, тот должен его первым и закончить. Хотя общий алгоритм движения понять было не сложно: водитель, немного проехав, резко разворачивался, чтобы перестроиться в другой ряд, затем останавливался, сигналил другому водителю, которого только что подрезал, и ехал дальше. В такие наносекундные паузы между «останавливался» и «ехал дальше», маневрируя между машин, с оглушительным грохотом пролетали мотоциклисты, так что от рева их двигателей у меня даже закладывало в ушах. Картину дополняли пешеходы. Стоило водителю слегка сбавить скорость, как перед его машиной моментально появлялось человек десять, которые протискиваясь между бамперами, переходили на другую сторону дороги. Отмечу, что наиболее терпеливые люди все же собирались у перекрестка и дожидались нужного сигнала светофора. Не переставая нервно оглядываться по сторонам, я перешел дорогу на зеленый свет.

Справка. Башня Свободы (Бордж э Азади) была построена в 1971 году по случаю празднования 2500-летия иранской монархии. Башня целиком выстроена из исфаханского белого мрамора и состоит из 8 тысяч каменных блоков. До исламской революция она носила название «Башня памяти царей».

После краткого осмотра площади Свободы я подошел к полицейскому, чтобы спросить, где находится метро. Он не говорил по-английски, поэтому просто остановил для меня такси. Я показал таксисту нужный мне адрес, но по его мимике было видно, что он не знал этот адрес. Тогда я жестами объяснил, что хочу позвонить и произнес «телефон и-р-а-н». Таксист меня понял и дал свой телефон, я позвонил Рами́ну, и тот объяснил таксисту дорогу. Через несколько минут мы уже ехали домой.

Рами́н встретил меня у дома и познакомил со своей семьей: младшего брата звали Ахмад, а маму Асаль, что с фарси означает «мёд».
— Хэлло́у, Алекс, — сказала мне Асаль.
— Сала́м Але́йкум, Асаль, — ответил я.
Она засмеялась, пожала мне руку и спросила:
— Кху́б и? Кхастэ́ и?
— Моя мама спрашивает, ты устал? – перевел Рамин.
— Кху́би, хастэ́и, ве́ри-ве́ри, — ответил я.
— Хамма́м, душ, Алекс? – спросила у меня Асаль и протянула белоснежный халат.
— Ба́ле (да), — ответил я, ведь душ – это как раз то, что было нужно после длительного переезда.
Пока я мылся, для меня уже накрыли стол.
— Бэфа́рмаин, Алекс! (присаживайся/угощайся) – сказала Асаль и подставила мне стул.

От количества незнакомых слов я немножко растерялся и не сразу нашел, что ответить. Мама Рамина, наоборот, говорила много, поэтому мне оставалось только слушать и запоминать.
«Нун» (хлеб), — сказала она и протянула мне хлеб, — «аб» (вода), — и подала стакан воды. Затем взяла мою тарелку, положила в нее курицу с картошкой и сказала: «моргх ва сиб замини́» (курица и картофель), «Ну́ш э джан, Алекс! (приятного аппетита).

— Рамин, а как сказать спасибо?», — спросил я.
— По-разному можно сказать. Иранцы – очень вежливые люди, поэтому у нас есть очень много слов, которые означают «спасибо». В такси или на базаре обычно все говорят «ме́рси», это общепринятое слово, коротко и понятно. Если все происходит в официальной обстановке, например, ты разговариваешь с преподавателем или хочешь выразить незнакомому человеку свое уважение, тогда нужно говорить «моташакке́рам (мотшаке́рам)» или «ташаккор», это арабское слово. Можно также сказать «кхе́йли моташакке́рам» (большое спасибо).
Если тебе понравилось, как для тебя что-то сделали, можешь сказать менее официально «да́стет да́рнаконе», и тебе всегда с улыбкой ответят «хаи́ш ми́конам». А если ты в компании друзей, то не стесняйся и говори «мамну́н» (спасибо) или «кхейли мамнун» (большое спасибо).

Я повернулся к его маме и сказал: «мо-та-ша-ке́-рам!» Произнес нескладно, но Асаль меня поняла, улыбнулась и ответила: «хаи́ш ми́конам!».
— А почему при приветствии ты не говоришь «сала́м але́йкум», а только «сала́м»? – спросил я у Рамина.
— Я не люблю говорить «сала́м але́йкум», это приветствие слишком арабское. В Иране мы стараемся говорить «сала́м».

Во время моего пребывания в Тегеране я все время жил в семье Рами́на. Они, будучи первыми иранцами, с которыми я познакомился, покорили меня своим гостеприимством. И я очень полюбил их за внимание и заботу, которую они проявляли. Первые десять дней я пребывал в Тегеране в состоянии культурного шока и немного боялся выходить из дома, не из-за того, что было опасно, а из-за того, что все было по-другому. Например, я рассчитывал на то, что буду разговаривать на английском, поэтому даже не позаботился о разговорнике. Но английский там никто не знает, и для меня было настоящее мучение объясняться с местными жителями языком жестов. Купить что-либо на рынке тоже было нелегко, сначала нужно было разобраться в индо-арабских цифрах, затем перевести цену из томанов в риалы, а потом вычислить, сколько же это будет долларов. Поэтому помощь Рамина была для меня неоценимой.

Комментарий к фарси. Интересно, что «да́стет да́рнаконе» дословно переводится как: «чтобы ваши руки не болели», а ответ на «спасибо» — «хаи́ш ми́конам» означает: «я делаю то, о чем меня просишь».
«Бэфа́рмаин» — говорят всегда, когда приглашают что-то сделать: сесть за стол покушать, сесть в такси, забрать купленный товар и т.д.
Для того, чтобы правильно ответить на вопрос, в глаголе нужно изменить его окончание. Например, Вас спрашивают: «гороснэ и?» (голоден-ты?), обращаясь на ты/Вы. «И» в конце является сокращенной формой глагола «хасти», (есть-ты).
Shoma/to gorosne i (уставший- вы/ты есть)
Shoma/to gorosne hasti – употребляется в письменной речи.
Ответить нужно: Гороснэ ам (голоден-я), «ам» является сокращением от «хастам», (есть-я).
Man gorosne am (голоден-я есть)
Man gorosne hastam – употребляется в письменной речи.

«Мечети – дома Аллаха на земле» (имам Хаким), и каждый приходящий в мечеть – гость у Великого Аллаха.

В пятницу, свой единственный выходной, Рамин обещал показать мне город. Я много спрашивал про Ислам, и поэтому первым делом он привел меня в старейшую мечеть Тегерана. У входа я долго не решался войти.
— Я православный, — объяснил я ему, — ты уверен, что мне разрешат войти?
— Тебе никто не может этого запретить, — ответил Рамин, — ведь мечеть — дом Аллаха, и каждый приходящий в мечеть – гость у Великого Аллаха, и Аллах радуется, когда к нему приходят гости.
— Значит, меня камнями не закидают как неверного?
— Да, нет же. Ты действительно можешь зайти в любую мечеть, даже будучи не-мусульманином. Два года назад мы, работая в Красном Кресте, ездили с моими приятелями, евреем и католиком, ездили в Саудовскую Аравию. Никто не скрывал свою религию, а еврей открыто сказал, что он еврей. Мы посещали святые места, были в Медине и Мекке, и никто не запрещал им посещать мечети.

Справка. На самом деле посещать могилу И. Резы в Мешхеде (территория внутреннего двора) и заходить в «Заповедную Мечеть» в Мекке, где находится Кааба, действительно запрещено немусульманам.

К нам подошел молодой человек и предложил нам угоститься финиками: «Бэфа́рмаин!» (угощайтесь). Мы взяли финики и поблагодарили его.
— Зачем он предложил нам финики? – спросил я.
– Когда человек умирает, его близкие приходят к мечети со сладостями и предлагают их прохожим. Считается, когда кто-нибудь принимает угощение, то Аллах принимает душу умершего.
— Рамин, а почему у вас станции метро названы в честь шахидов: «Шахи́д Бэхэ́шти, Шахи́д Мофатэ́х»? Насколько я знаю, шахиды – это смертники, которые обвязывают себя бомбами и вместе с собой взрывают других людей? У нас даже такое слово есть – пояс шахида, это бомба на поясе.
— Нет, Алекс, шахиды называют тех, кто воевал и погиб за свою страну на своей территории. Например, когда на нас напал Ирак, многие иранские солдаты в бою отдали свои жизни, защищая нас и нашу свободу. За это они были удостоены называться шахидами. А те, кто берут оружие, как ты говоришь бомбу, и едут в другую страну, чтобы взорвать себя вместе с другими людьми – это террористы.

Тут я услышал протяжное «Алааааа-ху Агбар!», вырвавшееся из колонок на минарете, так муэдзин призывал верующих на молитву. Перед тем, как совершить намаз, так в исламе называется обязательная ежедневная пятикратная молитва, сначала необходимо достичь ритуальной чистоты, то есть тщательно вымыться. Вот в чем секрет чистоплотности иранцев: они моются пять раз в день для того, чтобы совершить молитву. Я прошел в туалет вниз по ступенькам и оказался в каком-то предбаннике. Человек рядом со мной умывал лицо, затем руки до локтей и ноги до щиколоток, а иранец напротив, как мне показалось, мыл за ушами (оказалось, это также является обязательным условием для совершения молитвы). В туалете было чисто и аккуратно, я вымыл руки и лицо, теперь можно было зайти в мечеть.

Справка. В Коране, 5:6, сказано: «Когда встаёте на молитву, то мойте ваши лица и руки до локтей, обтирайте голову и ноги до щиколоток».

Мы оставили обувь на входе, и зашли внутрь. Первое, что бросилось в глаза — очень много света и все сияет. Я подошел ближе и присмотрелся: стены и купол были выложены мозаикой из маленьких ромбовидных зеркал, поскольку каждое зеркальце очень маленькое, оно не позволяет разглядеть отражение, но зато за счет того, что в них отражается свет, возникает эффект пространства и торжественности. Это так контрастировало со средневековыми костелами и церквями, строители которых добивались полумрака и таинственности в помещении. В зале мечети я не увидел ничего особенного – на полу лежали ковры, стены были разукрашены причудливым орнаментом и украшены майоликовой мозаикой, картин и икон, как и алтаря – не было. Верующие были обращены в сторону михра́ба, ниши с углублением в основании пола. В свою очередь михраб всегда указывает направление, где находится Кааба в Мекке.

Я искренне не понимал мусульман: я знал, что они молятся своему богу, которого называют Аллахом, при этом произносят слова на арабском, знал, что изображать людей и животных им запрещено, поэтому в мечетях нет икон, но сложнее всего мне было понять их странный пост в месяц Рамазан. Я слышал от знакомого мусульманина, что он специально будильник заводит на пять утра, чтобы проснуться и как можно больше наесться до восхода солнца, затем весь день не ест, а после захода солнца опять наедается. При этом он считает, что соблюдает пост правильно. Вот у христиан все по-другому, в пост, например, нельзя есть мясо. Если человек верующий, то он строго соблюдает пост в течение положенного срока и днем, и ночью, вне зависимости от восходов и заходов солнца. Я еще раз посмотрел на верующих: «Вот тебе и Аллах Агбар в действии» — подумал я и вышел, чтобы не мешать.

День Гудса.

Когда я спустился утром в тегеранское метро, мое внимание привлек удивительно креативный плакат. Знаете значок вторичной переработки, который ставят, например, на упаковку? На ней изображен человечек, бросающий эту упаковку в урну. На плакате человечек бросал в урну «Звезду Дави́да». На следующей станции я увидел еще более интересный плакат: флаг Израиля красовался на рулоне туалетной бумаги, на других были фотографии погибших палестинцев, убитых израильскими солдатами, среди прочих мне запомнился плакат с пистолетом и надписью: «Нет Израиля – нет Войны».

Была, пятница (джо́мэ) – день, когда каждый мусульманин считает своим долгом придти в мечеть, чтобы совершить коллективную молитву (джума-намаз). Из любопытства я зашел в мечеть. Здание было переполнено верующими, но к моему удивлению они не молились, а внимательно слушали человека в армейской форме, который выступал с трибуны. Рядом с ним, не принимая никакого участия и без какой-либо заинтересованности, стояло еще несколько солдат – его группа поддержки. И хотя я не понимал ни единого слова из разговора офицера, но я услышал: «Палестина» и что-то вроде жертвы-жертвы. Люди стали разочарованно вздыхать и кивать головами. Точнее, их жест выглядел, как если мы хотим сказать «нет», но только делаем это медленно и слегка прицокиваем. Так иранец выражает крайнюю степень неописуемого горя. Выдержав паузу, офицер продолжил: «Израиль», и зачитал какие-то цифры, видимо, количество погибших. Народ заметно ободрился, а некоторые начали что-то скандировать. Это была самая странная пятничная молитва, которую я когда-либо слышал. Не дождавшись конца выступления, я вышел на улицу со странным осознанием, что мечети существуют не только для того, чтобы молиться Богу, но и чтобы рассказывать людям «правду» про ненавистные страны. На площади, где я оказался, днем проходила какая-то демонстрация, но сейчас людей уже не было, и в центре стояла пустая трибуна. На плакатах по бокам было написано: «Марг бар Исраил! (смерть Израилю), Марг бар Амрика! (смерть США)». Это был особый день – день солидарности с палестинским народом.

Справка: После исламской революции в Иране в знак солидарности с палестинским народом последняя пятница месяца Рамазан была объявлена Днем Гудса (Иерусалима). Ежегодно в этот день мусульмане проводят акции в поддержку Палестины и против Израиля, а в Тегеране с призывом освободить Гудс (Иерусалим) выступает президент Ирана.

Вечером мы встретили знакомую Рамина, и решили вместе прогуляться по городу. Мимо нас по дороге на большой скорости промчался кортеж из машин. «Это господин Ахмадинежад, — объяснил Рамин — он обычно заканчивает работу в восемь вечера и в это время возвращается домой». Я попросил рассказать про президента.
– Мой президент очень много работает, — ответил Рамин, — видишь, как он поздно уезжает. И так каждый день: с самого утра ты можешь видеть, как он едет на работу, а поздно вечером возвращается домой. Наш родственник работал в охране и рассказывал нам, что президент не живет, как во дворце, а лишь занимает небольшую комнату, причем довольно скромно обставленную, потому что не любит роскоши, в его комнате есть только самое необходимое для работы.

Мы зашли в традиционный ресторан-кальянную. Обычно в кальянные девушкам вход запрещен, а поскольку нашу спутницу пропустили, мне показалось, что это заведение было все-таки больше рестораном, чем простой кальянной. Рамин заказал три чайника, несколько порций арбуза и мятный кальян, все это стоило около десяти долларов. За чаем в неспешной беседе мы узнавали друг о друге много нового, и в конце едва не поссорились из-за разных политических взглядов. Разрешению конфликта способствовал кальян и дипломатия восточной девушки.
— Ты читал вчерашние новости? — спросил я, — совет безопасности ООН вчера принял резолюцию, чтобы наложить на Иран дополнительные санкции. Ты говорил, что ваш президент много работает на благо страны, но любой тебе скажет, что во время командировок в другие страны он только и делает, что дразнит всех своими выступлениями и постоянными шуточками. Дошло до того, что Европа и США уже подумывают о превентивном ударе по Ирану. К тому же они напуганы вашей ядерной программой и постоянными обещаниями Ахмадинежада уничтожить Израиль.
— Я тебе скажу, — ответил Рамин, — если будет война, то я первый возьму в руки оружие и пойду защищать свою страну. Что касается ядерной программы, я думаю, что это мирная программа, зачем нам жечь свою нефть и газ, когда мы сами можем вырабатывать энергию. По поводу ядерного оружия, а почему нет? Иран имеет на этом право! Россия, Соединенные Штаты, многие восточных страны: Китай, Индия, даже Пакистан, в котором очень неспокойно, уже имеют ядерное оружие, даже у Израиля оно есть. Вообще, что касается Израиля, я их не признаю как страну. Я ничего не имею против евреев, но Израиль я просто ненавижу. Эти люди пришли в Палестину, взяли в руки оружие, и сказали: «теперь это наша страна, здесь будут жить евреи, а палестинцы пусть убираются отсюда». Конечно, Штаты помогают им деньгами, оружием и технологиями. Ты этого не знаешь, почитай их историю. Наш президент сказал, если что-то случится с Ираном, мы первым делом мы будем бомбить Израиль, никакую другую страну, а именно его, потому он уже всех достал. Ты знаешь, что сейчас происходит в Палестине, сколько мирных жителей ежедневно погибает в результате израильских авианалётов?
Ответ мне не понравился, не знаю, что на меня нашло, ведь дело было даже не в истине. По интернету я общаюсь со знакомым, который живет в Израиле, и на мои вопросы о палестинском конфликте, он часто присылал мне ссылки на видеорепортажи. В одном репортаже было показано, что ракетные удары со стороны Палестины наносились специально по израильским больницам и школам, в другом — обсуждался внезапный обстрел мирных израильских граждан из гранатометов, каждый раз в комментариях подчеркивалось, что среди погибших были в основном гражданские лица, поэтому я продолжил диалог:
— Я вижу в новостях, что Палестина, в частности «Хамас» и «Хезболла» терроризируют Израиль. Причем, в Европе говорят, что эти террористические организации спонсируется Ираном. Более того, я знаю, что при шахе Пехлеви Иран очень дружил с Израилем и Штатами, и все, кажется, были довольны. На мой взгляд, это самое главное – жить в мире. А закончилось тем, что дипломатов США в Тегеране взяли в заложники и держали больше года.

Справка. Дипломатический кризис в Иране (4 ноября 1979 — 20 января 1981) начался с захвата 63 дипломатов и трёх рядовых граждан США на территории американского посольства в Тегеране, которое было взято штурмом. Большинство заложников находилось в плену 444 дня и были освобождены при посредничестве правительства Алжира.

Рамин заметно разозлили мои вопросы:
– Просто ты гость, и я не могу тебе сказать, как ты не прав, – сказал он, — шахом были довольны в первую очередь Англия и Штаты, потому что бесплатно качали нашу нефть. Еще раз тебя прошу, почитай историю. Все арабские государства против Израиля, у него даже нет своей территории, потому что он состоит из районов, которые солдаты с оружием в руках отобрали у Палестины. Я не признаю его как государство. Если хотят там жить, пусть живут – евреи, палестинцы – но живут в Палестине, а не в Израиле.
Хорошо, что с нами оказалась девушка, которая смогла уладить назревавший конфликт. Она попросила Рамина не забывать, что я гость, а меня – постараться больше не обсуждать политические вопросы.

На плакатах по бокам написано: «Марг бар Исраил! (смерть Израилю), Марг бар Амрика! (смерть США)»

Такси «дар-баст».

Перед моим первым самостоятельным выходом в город, Рамин дал мне подробные инструкции, как пользоваться такси: сначала нужно было остановиться у перекрестка, где проезжают машины, если водитель помигает фарами или посигналит, это будет означать, что он набирает пассажиров. Стандартная стоимость проезда: «пунса́д томан» (500 томанов), это красная купюра, на которой написано 5 000 риалов, что равняется $0.5. Оказавшись на перекрестке, я остановил красивое желтое такси, водитель которого помигал фарами.
— Метро́, – громко объявил я.
Водитель кивнул, и я сел в машину. Вопреки объяснению Рамина, что таксист дальше будет набирать других пассажиров, мой водитель больше ни для кого не останавливался.
— То метро́, че гхадр мише́? (до метро сколько стоит), — спросил я у него.
— Се хеза́р (три тысячи).
«Что-то маловато», — подумал я, — «три тысячи риалов – это намного меньше, чем рекомендовал платить Рамин».
— Се хеза́р риа́л? – переспросил я.
– На! Се хеза́р тома́н (нет, три тысячи томанов), — ответил таксист и пояснил, — дар-баст!

Его ответ означал, что дорога «дар-баст» до метро обойдется мне в $3 вместо $0.5. Я решил выйти и пересесть в более дешевую машину, поэтому сказал фразу, которую предварительно аккуратно записал на видном месте в своей записной книжке: «инджа́ пьядэ́ миша́м» (я здесь выхожу). Таксист остановил машину и взял с меня 500 томанов.
Другая машина, которая проезжала мимо, просигналила и остановилась.
— Метро́, пунса́д тома́н! – проговорил я, и мы поехали.
На выходе таксист дал мне сдачу 100 томанов, потому что, проехав «дар баст», я немного сократил расстояние до метро. Когда я брал такси в городе, таксисты меня никогда не обманывали, за что им «кхе́йли мотшаке́ррам».

Справка. «Дар баст» (букв. закрытая дверь) означает, что вы арендуете всю машину и не хотите, чтобы кроме вас в машину подсаживали других пассажиров, соответственно проезд получится дороже.

Будучи пассажиром на переднем сидении, в этот раз я отчетливо увидел, какой хаос творился на дороге: водители, постоянно сигналя друг другу, подрезая и делая самые неожиданные повороты-развороты прямо посреди улицы, своей манерой вождения порой наводили на меня ужас, сами же пассажиры смотрели на это броуновское движение машин вполне хладнокровно.
Когда в час-пик наш водитель проехал нужный поворот, он просто развернулся прямо посреди дороги с односторонним движением, причем, последние несколько десятков метров мы проехали навстречу машинам. Поскольку мы благополучно доехали, это подтвердило мою мысль о том, что всегда нужно думать только о хорошем.

В путеводителе Lonely Planet (далее LP) по Ирану также написано, что считается неприличным, когда на заднем сидении такси сидит женщина, а рядом с ней – незнакомый мужчина. Поэтому мужчина должен выйти и пересесть на свободное переднее сиденье, а девушка обычно садится сзади и доплачивает за недостающих пассажиров, либо к ней подсаживают только девушек. Конечно, это правило тяжело соблюдать в часы-пик в Тегеране, ведь сколько ни пересаживайся, а машин на всех все равно не хватит. Поэтому для мусульманских женщин организовали специальные такси только для женщин: женский голос поднимает трубку и принимает заказ, за Вами приедет женщина-водитель, говорят, это по-женски удобно.

Доставка до дома.

Было поздно, и я спешил домой. Рамин написал мне в тетради свой адрес и сказал, на какой станции метро нужно выйти, дальше я должен был взять такси. Чтобы доехать, нужно назвать таксисту большую улицу или лучше площадь, например: «Мейда́н э Азади́» (пл. Свободы) или «Бэхе́шти» (название улицы).

Я вышел из метро и направился к перекрестку, где несколько человек уже ожидали такси. Проезжающая мимо машина просигналила и, перестроившись через два ряда, остановилась рядом.
— Оха́р э Моа́ллем (конец ул. Моаллем), — отчетливо произнес я. Водитель, как мне показалось, кивнул головой, и я уже собирался открыть дверь, чтобы сесть в машину, но тут он уехал. Я даже не успел понять, почему. Со следующей машиной ситуация повторилась. Но теперь я уловил особенный кивок водителя: он запрокидывает голову вверх – или правильно сказать «кивает вверх» и при этом смачно цокает. Я догадался, что этот жест обозначает «нет». Ко мне подъезжает следующая машина, на мою просьбы подвезти в конец улицы Моаллем, водитель «кивает вверх» и отвечает: «Сад э Моа́ллем», но при показывает на пустое сиденье, мол, присаживайся.
— Шома́ а́ле коджа́ и? (ты откуда) – спрашивает он меня, видя, что я продолжаю стоять на месте.
— Беларусь.
— А-а-а, Уроп! (Европа), — обрадовался таксист, — бэфа́рмаин! (присаживайся).

Один из пассажиров постарался заговорить со мной на английском и кое-как объяснил, что выйдет вместе со мной. Как я догадался, меня привезли к перекрестку, где начиналась ул. Моа́ллем, а дальше поворачивал в другую сторону. Я протянул таксисту пятьсот томанов и сказал «ме́рси», но таксист цокнул, денег не взял и показал мне на пассажира, который вышел вместе со мной. Я подумал, что у того не было сдачи, и он расплатился за нас обоих, поэтому хотел вернуть ему свою часть денег. Но иранец от них тоже отказался и объяснил, что я – его гость. Тщательно изучив в тетради мой адрес, он взял меня за руку, и мы пошли по улице. Со стороны это выглядело так: двое мужчин гуляют, взявшись за руки, от этого я чувствовал себя еще более неловко. В какой-то момент я попытался вырваться, но это мне не удалось. По пути мой попутчик остановил нескольких прохожих, чтобы узнать дорогу, и тогда я сообразил, что он ведет меня до самого дома, чтобы я не заблудился.
— Кху́нет? (твой дом) – иранец остановился и показывал на мой подъезд.
— Ба́ле (да), – ответил я.
Он отпустил меня, прижал правую руку к груди и вежливо поклонился, затем сказал «ход а́фэс!» (до свидания) и быстро ушел. А я остался смотреть ему вслед и ничего не понимал, мне нужно было время, чтобы привыкнуть к необычному иранскому гостеприимству — когда незнакомые люди помогают тебе потому, что ты их гость, и не просят ничего взамен.

Комментарий к фарси.
«Ба́ле» – обозначает «да», показывают кивком головы
«На́» – обозначает «нет», показывают кивком головы вверх
«Ман» – я, «ма» — мы
«Шома́», «то» – Вы, ты
«У» — он
Притяжательные прилагательные образуются либо связкой «э» с существительным и добавление я, мы, ты, Вы либо добавлением определенного окончания. На примере слов дом «кхунэ́» (дом) и «дуст» (друг):
Мой дом: «кхунэ́ э ман» или «кхуна́м»
Мой друг: «ду́ст э ман» или «ду́стам»
Твой дом: «кхунэ́ э шома́» или «кхунэ́т»
Твой друг: «ду́ст э шома» или «ду́стэт»
Его дом: «кхунэ́ э у» или «кхунэ́ш»
Его друг: «ду́ст э у» или «ду́стэш»

Тегеран — «город у подножья горного склона» (одна из версий происхождения названия города)

Каждое утро Рами́н с гордостью выдавал мне из холодильника бутылку с холодной водой, точнее с глыбой льда, которая таяла только к вечеру. Такая бутылка годилась лишь для того, чтобы прикладывать к голове в случае солнечного удара, поэтому в конце я совсем перестал брать с собой воду, никогда не опасаясь умереть от обезвоживания, потому что в каждом парке и на многих улицах города стоят холодильники, из которых можно неограниченно пить холодную воду.
До метро я доехал самостоятельно. Чтобы купить билет, я выучил «бели́т э до сарэ́» (билет в оба конца), но у кассы эту фразу забыл, сказал по-английски «ту вэй ти́кет» и получил свой билет. Стоимость двух поездок в тегеранском метро обошлась $0.20. Пройдя через турникет, я не знал, куда идти дальше, и сразу обратился за помощью к человеку в форме — просто произнес название нужной мне станции.
— Има́м Хоме́йни? – спросил я и показал в сторону подъезжающего поезда.
— Ба́ле (да), Имам Хомейни, — сказал работник метро, — А́ле коджаи́? (откуда ты)
— А́ле Беларусь ам. (из Беларуси)
— Белару-у-усь – протяжно произнес он и по-отечески похлопал меня по плечу, при этом он так улыбнулся, что у меня даже улучшилось настроение. Я пожал ему руку и зашел в поезд. Это был новенький вагон, оборудованный кондиционером, безупречно чистый, тихий и очень удобный. Из одного вагона можно переходить в другой, однако проход в первый вагон был отделен перегородкой, на которой большими буквами на фарси и английском было написано «только для женщин».

Я сразу решил пойти в направлении Музея Драгоценностей, который находится в здании Национального Банка Ирана (Банк э Мелли́ Иран). Вооружившись двумя фразами: «Банк э Мелли́ Иран коджа́ ст?» (где находится Национальный Банк) и «ман микха́м бэ Банк э Мелли́ Иран бера́м» (я хочу идти в Национальный Банк), я стал спрашивать дорогу у прохожих.

Первый проходящий мимо иранец показал идти прямо и направо. Я прошел вперед до перекрестка и остановил другого молодого человека. По его жестам я понял, что иду не в ту сторону – он говорил идти назад, а потом повернуть налево. Третий прохожий посоветовал мне взять такси. «Видимо, только таксист знает дорогу в этот Национальный Банк», – досадовал я. Было жарко и душно, солнце пекло затылок, а проезжающие мимо автобусы чадили и оставляли запах невидимого, но очень едкого дыма. А я думал, что тегеранские автобусы – это новенькие «Сканиа» и «Вольво», как на междугородних рейсах, а оказалось, это аналоги старых «Мерседесов».

Я злился, потому что не понимал на фарси ни слова и до сих пор не купил ни карту, ни разговорник. Вчерашнее посещение самого большого книжного базара в Тегеране показало, что лучший путеводитель по Ирану «Ло́унли Плэ́нит» (далее «LP») был негласно запрещен. Господину президенту западная книга не понравилась своими свободными высказываниями. С разговорником дела обстояли также плохо. Единственный словарь, который я нашел, предназначался для иранских студентов, изучающих английский язык. Все слова в нем были написаны на фарси без транскрипции латинскими буквами (такую запись называют «финглиш», от соединения двух слов «фарси» и «инглиш»), для меня он был бесполезен.

В центральном парке («Парк э Шахр») я заблудился и присел на травку наблюдать, как люди занимаются спортом. Тренажеры, установленные прямо на аллеях парка, выглядели просто и не требовали блоков и грузов. Например, чтобы сделать тягу верхнего блока на грудь, нужно сесть на тренажер, и тогда вес тела будет работать как противовес для данного упражнения. Меня заметил иранец и подошел, чтобы познакомиться.
— Э́смэ тун чи йе? (как тебя зовут, досл. твоё имя какое есть)
— Эсма́м Александр э. (меня зовут Александр, досл. моё имя Александр есть)
— Хм… Александр, — задумался он, как бы что-то вспоминая, — Александр Грахам Бель?
Хотя я и не видел никакого сходства между собой и почтенным изобретателем телефона, я согласился быть Грахам Бель. Мой новый знакомый оказался учителем английского. Он предложил показать мне какой-то музей и также заверил меня, что в Тегеране я запросто куплю LP не дороже десяти долларов. Через десять минут мы пришли ко дворцу Голестан – самому красивому комплексу в Тегеране.

Я сразу зашел в сувенирную лавку, где познакомился с двумя очаровательными девушками, который там работали. Свой телефон они не оставили, показывая на строгую кассиршу, видимо, их начальницу, зато написали свои емейлы. На полках среди сувениров и открыток я нашел LP за $12 (хотя на обратной стороне книги была указана рекомендованная цена $25.99). Так у меня сразу появилась и карта, и путеводитель, и разговорник.

Проходя мимо посольств

Я собирал ехать в Индию через Иран и Пакистан и получать визы по дороге. Однако получить визу в Тегеране оказалось нелегко. Первым делом я зашел в посольство Индии недалеко от ст.м. Шахид Бэхешти, где увидел огромную очередь, конец которой выходил на улицу. Рядом висело объявление, в котором было написано, что для оформления туристических виз открылся специальный офис. Через десять минут я уже был там. Сотрудник выдал мне бланк, но предупредил, что примет его только после того, как я принесу рекомендательное письмо из своего посольства, а также покажу забронированные на обратную дорогу авиабилеты. Стоимость индийской визы $50 (август 2011).

В Посольстве Афганистана я наблюдал давку и невообразимое скопление людей. Я с трудом отыскал нужное окошко. Но там отказались даже выдать бланк и требовали сначала показать рекомендательное письмо. Стоимость визы €40 (август 2011).

Забегая вперед, скажу, что консульства в других городах Ирана отправят Вас за визой обратно в Тегеран. Так, консульство Индии в Бандер Аббасе и консульство Афганистана в Мешхеде отказались рассматривать мои документы, так как они не выдают визы туристам.

Я позвонил в посольство Беларуси в Иране и договорился о встрече с консулом. Посольство находится недалеко от комплекса «Саад Абад».
«Сэфара́т э Руси э Сефид коджа ст?» (где находится посольство Беларуси, буквально «России Белой»), — спросил я у полицейского, и тот указал мне на небольшое белое здание. Меня встретил Игорь Михайлович, и мы прошли в комнату, где висели белорусские календари и открытки с видами Минска, а стену украшал большой плакат с рекламой «БелАвиа». Консул предупредил меня, что для выдачи рекомендательного письма потребуется не меньше недели, так как необходимо сделать запрос в Беларусь, а также провел со мной разъяснительную беседу о том, насколько опасно путешествовать в Пакистан и Индию наземным транспортом. Он посоветовал лететь до Индии самолетом или, в крайнем случае, воспользоваться рейсовым автобусом, так как пересекать границу с Пакистаном небезопасно. Потом мне дали чистый лист бумаги, где я должен был подробно описать свой маршрут, вплоть до каждого города и гостиницы, где я планировал останавливаться.

Через неделю, побывав в Ку́ме и Каша́не, я снова вернулся в Тегеран и зашел в свое посольство, чтобы забрать рекомендательное письмо.
— Так куда же Вы решили ехать? – спросил консул.
— Мне нужно рекомендательное письмо для посольства Индии и Пакистана, — ответил я.
Игорь Михайлович вздохнул и пошел за бумагами — он совсем не хотел, чтобы я туда ехал, поэтому еще раз предупредил, что после Захедана (крупный город на границе с Пакистаном) лучше взять рейсовый автобус и ни в коем случае не выходить из него. По его словам, въезжать в Пакистан в то время было не безопасно, потому что шел сбор «урожая» и отправка его в Европу (прим. имеет в виду опиум). В Афганистан ехать мне категорически не советовали, потому что там шла война, и к тому же не было нашего представительства. На прощание он снабдил меня телефонами горячей линии МИД в Беларуси. Мы пожали руки и расстались.
Игорь Михайлович оставил о себе весьма хорошее впечатление — мне было приятно, что такие люди представляют нашу страну. Хочу выразить ему благодарность за рекомендательное письмо и за то, что за него не пришлось платить — он сказал, что в прейскуранте стоимость такой услуги не обозначена.
Я вышел на улицу и сразу помчался в посольство Пакистана. В Рамазан все представительства закрывались очень рано – около часа дня, и нужно было торопиться. Однако пробки на дорогах сделали свое дело, и к тому времени, когда я пришел, двери посольства были уже закрыты. Тогда я отправился в «Музей Ковров», который находился неподалеку.

«Парк э Ла́ле»

Недалеко от музея ковров находится «Музей Современного Искусства». У меня не было желания рассматривать современную иранскую живопись, поэтому я туда не пошёл. Позже, узнав о том, что этот музей является крупнейшим в Азии собранием произведений Моне, Пикассо, Матиса, Дали, Ван Гога и других известных художников, я немного пожалел о своем решении.

К моей прогулке присоединились Рамин и Неда, и мы направились в «Парк э Лале. В палатке у входа выпекали традиционное круглое печенье «колуче́» со сладкой начинкой, а рядом готовили «кхошка́р» — тесто через сито выливали на противень, где оно моментально выпекалось, затем в него добавляли начинку из молотых орехов с сиропом и закручивали тесто на манер блина с начинкой.

— Давайте не пойдем дальше в парк и сядем на лавочку поближе к людям, — попросила Неда, — я не хочу, чтобы меня еще раз арестовали. По нашим законам женщине и мужчине нельзя находиться рядом, если они не являются мужем и женой, нельзя прикасаться друг к другу, например, держаться за руку, обнимать и целовать. Если мы сядем на дальнюю лавочку, к нам обязательно подойдут полицейские, чтобы проверить документы. Вообще, если мы будем близко сидеть на одной лавочке, нас тоже могу арестовать, — добавила она и слегка отодвинулась от нас.
— И что будет, если нас арестуют? – поинтересовался я.
— Со мной это уже случалось. В Иране женщины должны носить плащ не ниже колена, а я очень высокая, и мне сложно найти плащ нужной длины — он всегда получается короче. Из-за этого меня арестовали, точнее, арестовали не одну меня, а много человек. Меня привезли в полицейский участок, прочитали лекцию, о том, что я плохо поступаю и заставили подписать заявление о том, что я исправлюсь и больше так делать не буду.
Всех, кто попал в полицейский участок, выпускают только когда за ними приедут близкие родственники. Поэтому если ты живешь в том же городе, они позвонят родителям, а если приехал по учёбе из другого города и живешь в общежитии, то позвонят в университет и в общежитие, чтобы кто-нибудь тебя забрал, ну, и, конечно, поставят в известность родителей. Но мои родители меня не ругали, потому что сами помогали мне покупать одежду, и мы не виноваты в том, что не смогли купить плащ длиннее.
— А как поступят с парнем, тоже позвонят и пожалуются родителям?
— Мне кажется, парню будет проще. Если его арестуют, например, за то, что он с девушкой держался за руки, то его почти сразу отпустят, в крайнем случае пожалуются отцу, на что тот ответит: «у меня растет мужчина, и я с этим ничего не могу поделать». А вот девушку будут держать до тех пор, пока за ней кто-нибудь не приедет, позвонят родителям домой и на работу, могут еще пожаловаться декану университета или коменданту общежития, чтобы всем сообщить о том, как недостойно она себя вела. Думаешь, родителям или декану приятно ехать в полицию и выслушивать нравоучения о том, что они не умеют воспитывать?

Мы заказали у торговца «ба́лал» – кукурузу, которую он за минуту приготовил прямо при нас на углях. Неда спешила домой, её общежитие было открыто до 21-00, каждый раз она должна отмечаться, во сколько пришла и ушла, и если придти туда позже или не придти совсем, то вахтёр будет обязана поставить в известность родителей и полицию. Мы проехали с ней несколько остановок на автобусе, задняя часть его предназначалась для женщин и была отделена от мужской половины перегородкой, но это не мешало нам общаться.
Оставшуюся часть пути Рамин предложил проехать на мотоцикле. Я ехал в первый раз, поэтому сначала очень боялся, хотя позже мотоцикл стал моим самым любимым транспортным средством. Это был мой самый лучший вечер в Тегеране.

Видео. В первый раз на мотоцикле: video.yandex.ru/users/sanyok-…

Автор: Козловский Александр.
Книга: "Незабываемый Иран". 159 дней автостопом.