Сразу стало в городе светло
Это в каждый двор по привиденью
Белому и легкому вошло.
И дыханье их понятней слова,
А подобье их обречено
Среди неба жгуче-голубого
На арычное ложиться дно.
Анна Ахматова «Ташкент зацветает»
Это было первое, что подкупило — голубое, без единого облачка, небо, и цветущие каштаны. Долой холод и дожди! Апрель в Средней Азии должен быть таким, как здесь. Я сощурила глаза от безжалостно слепящего солнца и поняла, что хорошее настроение обеспечено, а значит, и у Ташкента появился шанс.
Наш гид на протяжении всех 10 дней, пока мы путешествовали по Самарканду и Бухаре, Хиве и Каракалпакстану, так или иначе упоминал Ташкент. Без интереса и теплоты. Чувствовалось, что город не входит в число его любимчиков.
Гид объяснял, что Ташкент никогда не играл какой-либо важной роли в истории существовавших на данной территории государств, никогда не бывал столицей, а потому не обладает сколько-нибудь значимым архитектурным наследием, вроде древних мечетей и дворцов. Гид говорил, что столицей Ташкент был «назначен» при советской власти, из-за удобного географического расположения на северо-востоке страны. И ещё потому, что из политических соображений большевики не хотели оставлять столичный статус городам, которые слишком хорошо помнят правление ханов и эмиров. И хотя столицей УзССР, образованной в 1924 году, сначала был Самарканд, через шесть лет центральным городом республики сделали Ташкент.
В тридцатые годы городу не успели навести столичный лоск — началась война, и Ташкент превратился в эпицентр эвакуации, принимающий бесконечные эшелоны. В город переезжали целые фабрики, заводы, театры, киностудии. Люди, люди, люди... там была теснота, и лишения, и свирепствовал тиф...
Потом Ташкент поднялся и расцвёл. По-советски, конечно: «Сияй, Ташкент, звезда востока, столица дружбы и тепла». А в 1966 году случилось землетрясение, в результате которого центральная часть Ташкента была практически полностью разрушена, и город пришлось отстраивать заново. Так что памятники древности в Ташкенте, если и есть, то только восстановленные.
Постепенно, из обрывочных высказываний нашего гида, из слов, которые он периодически с прохладцей бросал в адрес нынешней столицы Узбекистана, сложилось впечатление, что в Ташкенте никаких открытий нас не ожидает. Более того, после посещения знаменитых древних городов страны, на закуску может случиться разочарование.
Но в группе, кроме меня, были одни израильтяне, они слушали историю в пол уха, успели устать от памятников старины и не имели стереотипов, связанных со словом «совок». На этом фоне я решила не поддаваться предубеждению, которое у самой уже почти сложилось, а просто разделить со всеми предвкушение встречи с новым городом.
Какая разница, в конце концов, древние здесь объекты или восстановленные, если самому Ташкенту, по сути, более 2 тысячелетий. И какая разница, сколько времени город является столицей, 300 лет или около ста, если он обладает собственной, явственно ощутимой аурой, главные компоненты в которой — яркость, теплота и радость.
Так с чего бы начать знакомство? Пожалуй, с одного из наиболее известных исторических памятников Ташкента — самого крупного медресе Кукельдаш, основанного в 1570 году.
За несколько веков существования чего только не происходило с медресе. Например, в 18 веке здесь был караван-сарай, в котором останавливались приезжие купцы, а в 19 веке здание служило крепостью кокандских правителей.
Башенки гульдаста разрушались от времени, купола и кельи однажды были разобраны на кирпичи для постройки других зданий...
Сейчас медресе Кукельташ восстановлено силами ташкентских мастеров.
Его фасад-«пештак» открывается изящным входным порталом высотой почти 20 метров с двухъярусными балкончиками. По бокам здание снова украшают традиционные угловые башенки-«гульдаста». На портале сохранились остатки декора — майолика и глазурованные кирпичи, а окна прикрывают специальные солнцезащитные решетки-«панджара» с узорами.
Медресе построено по традиционному принципу: большой внутренний двор, окруженный кельями-худжрами, комнатой для занятий — «дарсханой» и мечетью.
В общем, здание прекрасно восстановлено и его не отличить от древних отреставрированных, но не это вызывает интерес.
Сколько мы уже видели разных медресе в Узбекистане, сколько посетили... Зато впервые, именно в Ташкенте, получилось побывать в действующем заведении, полном учеников.
Я поймала себя на том, что смотрю на них, а не на отделку стен, архитектурные решения или устройство дворика, кстати, очень уютного и зелёного, не то, что «каменные мешки», которые мы наблюдали до сих пор в всех бесценных, но застывших во времени памятниках старины.
А медресе Кукельдаш оказалось живым! Ученики и их поведение — вот, что было действительно новым, чего за все дни, проведённые в стране, ещё ни разу не удалось наблюдать.
Через пару минут, едва мы прошли через портал, как раз началась перемена, арочные галереи и балконы медресе заполнили ученики. Они держались с достоинством, разговоры между собой вели тихими голосами и, главное, делали вид, что нашей группы не замечают. Было бы вполне естественно в данной ситуации, если бы парни откровенно пялились на интуристов или, по крайней мере, бросали частые взгляды, но нет!
Только через несколько минут, спрятав глаза за фотоаппаратом и при этом внимательно наблюдая за шакирдами, я смогла поймать их на том, что они, конечно же, заинтересованы нежданными гостями, но посматривают крайне скрытно и осторожно. Поразительная воспитанность и сдержанность.
С правой стороны от медресе Кукельташ находится красивое здание, похожее на церковь, три купола которой соперничают с небом своей голубизной. Несмотря на необычный облик, это, конечно, мечеть. Новёхонькая, но с многовековой историей.
Прямо напротив портала Пятничной мечети идёт бойкая торговля, раскладки товара тянутся вдоль всей улицы, и дальше, дальше — до самого базара Чорсу.
Старый восточный ташкентский базар Чорсу занимает гораздо большую территорию, чем кажется издали. Под огромным куполом — чудом инженерной мысли — помещается лишь рынок специй, с которыми соседствуют орехи, разнообразные сухофрукты и восточные сладости.
Здесь мы отведали нават — кристаллизованный на специальных нитях сахар из виноградного сока с добавлением пряностей. Эту традиционную узбекскую сладость обычно подают к чаю.
И хотя вот-вот должны были отправиться обедать, мы не устояли перед аппетитным запахом домашних узбекских лепёшек, посыпанных кунжутом.
Наверно, это было ошибкой, потому что чувство голода основательно утихло, и пол-группы в результате отказались от новых гастрономических впечатлений, наскоро перекусив привычной для израильтян шаурмой.
До сих пор не понимаю, зачем сделала такую глупость, и к рядам с готовой уличной едой ташкентского рынка Чорсу отправилась уже сытая.
Между тем, это самый большой и разнообразный фуд-корт в Узбекистане, устроенный в отдельном просторном павильоне с навесами и колоннами.
Даже в таком месте я не могла не отметить подкупающую чистоту на прилавках и под ногами.
Чего только не готовится здесь прямо на глазах у покупателей! Рыночное меню особенное, в чем-то богаче и разнообразнее ресторанного, и привычную «классику» тут не делают, исключительно национальные блюда. Шашлык, плов, тонкая лапша с мясом, манты с мясом и овощами, тушеный нут с бараниной... всего, что видела, уже и не вспомню. Жаль, что «отведала» только запахи.
С оживленного базара мы поехали в центр, к площади Амира Темура, и вдалеке снова мелькнул голубой купол — крыша ташкенского цирка.
На первый взгляд показалось, что сердце города — сквер Амира Тимура, выглядит как-то очень по–советски: в центре памятник с простертой, зовущей «в светлое будущее» рукой, а фоном к нему — многоэтажная «раскрытая книга» гостиницы «Узбекистан».
Но при более детальном осмотре стало понятно, что здесь целый комплекс строений, которые при всей своей разноплановости составляют достаточно гармоничную композицию. Вообще, эта площадь сменила несколько обликов и названий, прежде чем стала такой, какую мы видим сегодня. На ней особенно ярко отражались исторические перемены, по ходу которых появлялись новые объекты.
Одним из наиболее старых украшений сквера являются Ташкентские куранты, построенные в 1947 году. История появления курантов весьма необычна:
Один ушлый еврей умыкнул часовой механизм из ратуши в Польше
Часовщик Александр Абрамович Айзенштейн, незадолго до конца ВОВ проходивший воинскую службу в небольшом городке Ольштын, снял часы со здания ратуши, уничтоженной пожаром в январе 1945 года. Потом привёз часы домой, в качестве военного трофея и подарил родному городу. За проявленную «инициативность» Айзенштейн получил звание почетного гражданина и должность главного смотрителя курантов.
Тогда, в советские годы, куранты стояли среди лесопарка вековых деревьев. Из окон гостиницы «Узбекистан» открывался вид на сплошной массив из зелёных крон — это ещё можно увидеть на старых открытках. Вырубку деревьев в центре Ташкента, как и новую массивную программу градостроительства начали при Исламе Каримове. Широкие аллеи, фонтаны и цветочные клумбы появились, как дань современности, после обретения Узбекистаном независимости в 1991 году.
Чуть позже, в 1993-ем, в центре сквера был установлен памятник Тамерлану — великому полководцу и талантливому правителю, создавшему на территории Средней Азии могущественное централизованное государство.
Что ж, если памятники Ленину и Сталину не помогли достичь желаемого, самое время вспомнить более древних вождей 😉
Красивый купол с аистами появился на площади совсем недавно
Рядом с гостиницей «Узбекистан» мы занырнули в метро и от станции «Сквер Амира Тимура» проехали несколько остановок.
Метрополитен Ташкента является первым и пока что единственным в Средней Азии.
Его начали строить в 1968 году, в тот период, когда в городе повсеместно велись восстановительные работы, и целые кварталы возводились заново после землетрясения 1966 года.
Станции оформлены в национальном стиле. Иностранцам, как я поняла, ташкентское метро обязательно включают в программу осмотра достопримечательностей , как в Москве — московское.
.
.
Пребывание в метрополитене, тем более построенном в советские годы, не прошло даром — у меня тут же включилось узнавание, нахлынули ассоциации, и наружу я вышла с полным ощущением, что вернулась назад в прошлое, в СССР.
Наверно поэтому, на контрасте, впечатление от следующего места, где мы оказались, стало особенно сильным. Или возможно, потому, что несмотря на современный вид, здесь в самой ауре чувствовалось нечто особенное, необъяснимое, что иногда удаётся уловить, в святых и намоленных местах, местах «силы».
Просторная площадь Хаст-Имам, обрамлённая зданиями явно религиозного назначения, была почти пуста, вся залитая лучами солнца и продуваемая легким ветерком. За ним гонялись несколько мальчишек, запускавшие воздушных змеев — картинка, которая вполне могла бы служить иллюстрацией к «Бегущему за ветром».
Было трудно представить, что на месте этой прекрасной площади ещё недавно находился густо застроенный небольшими глинобитными домами жилой район — Сибзар. Хотя вокруг, в старом городе, и поныне сохранились лабиринты узких улочек и невысокие здания, многие из которых пережили даже разрушительное землетрясение 1966 года.
Облик района изменился в 2007 году, когда на улице Заркайнар, восточнее базара Чорсу снесли все неказистые старинные постройки, чтобы воссоздать религиозный центр Ташкента. Место выбрали не случайным образом — в раннем средневековье именно оно было самым центром города и называлось Шаш. Позднее, в 1530 году, здесь возвели мавзолей в честь правителя Ташкента Суюнчходжа-хана, потомка знаменитого тимурида Мирзо Улугбека. Вокруг мавзолея — ханаки традиционно начал формироваться целый комплекс зданий, в 17 веке преобразованный медресе Баракхан, что в переводе означает «Удачливый правитель».
Сегодняшний, заново отстроенный ансамбль Хазрат-Имам, известный в народе как Хаст-Имом, включает в себя медресе Барак-Хан, мечеть Тилла-Шейх, мавзолей святого Абу-Бакра Каффали Шаши и Исламский институт имени имама ал-Бухари.
Побывать здесь стоит обязательно, и тому есть несколько причин. Во-первых ансамбль очень гармоничен и красив, особенно медресе Баракхан, портал которого оформлен весьма необычно и не характерно для Ташкента.
Свод портала представляет собой углублённую нишу — «колаб-кори», украшенную резным кирпичом и различной мозаикой. Восстановить подобный колаб-кори мог только Мастер с большой буквы, и сделано это было гораздо раньше 2007 года — в 1955-63 годах реставрацией занимался знаменитый Уста Ширин Мурадов.
И тогда же, в шестидесятых, в рамках проекта по сохранению историко-архитектурных памятников, в кельях медресе открылись мастерские ремесленников. Так что это не очередная современная уловка для привлечения туристов, мастерские в медресе работают уже полвека.
Ремёсла представлены широко: есть художественные миниатюры, чеканка, расшитые шелковые платки... Интересно понаблюдать за тем, как изготавливаются различные кованые изделия, украшения, узорные тарелки. Понравившиеся вещи, само собой, можно приобрести.
Во-вторых, напротив медресе Барак-Хана, на месте бывшего медресе Муй-Муборак в 2007 году был построен музей — специально для одной реликвии. Но какой! Это всемирно известный Коран халифа Османа или Османский Коран. Древний манускрипт был написан в середине VII века и является первоисточником священной книги ислама.
Рукописный Коран, состоящий из 353 пергаментных листов очень большого размера, хранится в специальной стеклянной витрине на постаменте.
Ценная реликвия с первоначальным текстом столетиями хранилась в сокровищницах халифов — в городах Медине, Дамаске и Багдаде. Во времена Тамерлана Османский Коран доставили из Багдада в Узбекистан.
В ХIХ веке российские ученые в Санкт-Петербурге исследовали манускрипт и подтвердили его подлинность, после чего вновь вернули священную книгу в Центральную Азию.
Вот такие разнообразные и порой неожиданные открытия можно сделать в Ташкенте. Городу есть, чем гордиться, чем удивить и привлечь современных путешественников.
Является 12-ой по высоте телебашней мира и самым высоким строением в Центральной Азии, не считая дымовой трубы Экибастузской ГРЭС-2
А ещё, в вечернее время Ташкент украшен яркой разноцветной подсветкой. Не Москва, конечно, но очень неплохо, выглядит самобытно и нарядно.
