"То, о чем так долго говорили большевики, свершилось!" Как-то очень буднично и прозаично я, ведомый извечным мужским любопытством, взял и изменил своей прекрасной ДАМЕ, которой клялся в вечной любви и в не менее вечной верности. И главное, как меня угораздило в это вляпаться, я не могу понять до сих пор.
В расхристанной памяти остался только томный, практически майский день, в котором все, что было способно цвести, вдруг проснулось от зимней спячки и превратилось в неистовый пожар буйства цвета и запаха. Душа в нем полыхнула каким-то адским пламенем и жаждой приключений, а вечно сомневающийся мозг неожиданно объявил бессрочную забастовку бездумия. Я сел в машину, включил своего любимого Пьера Башле, вжал гашетку в пол и … — Здравствуй, Испания!
Поздно было объяснять ЕЙ, что я un peu de пьян, что на дворе и в груди буйствует полоумная весна и что ОНА сама вчерась, будучи слегка не в духе, прокатила меня в одной из деревушек как пубертатного подростка. Прощения мне все равно быть не могло, а потому с тяжелым сердцем и предвкушением ночевки на жестком диване, я поехал искать место попечальнее, чтобы в нем целиком отдать себя скорби и самопоеданию.
Такое местечко сыскалось буквально на шестой-седьмой песне, и его история как нельзя лучше подходила к моей меланхолии и упадническому настроению. Вкратце он звучала так...
Жила-была себе деревенька c длинным и малопонятным названием Сугаррамурди. От пиратов она пряталась поглубже в материке, от бандитов подальше в лесу, а от недоброго глаза — под колпаком забвения. Ни одна дрянь за долгие-долгие годы не додумалась пойти на Сугаррамурди жестокой войной, пустить в нее на прогулку красного петуха или сотворить с ней омерзительное насилие.
И прожила бы та деревня в радости и спокойствии многие-многие лета, кабы одной не самой разумной бабе не пришла в голову одна не самая разумная идея. То ли захотелось местной колхознице войти навек в многотомную историю, то ли вздумалось напужать ерепенистого кавалера, а может просто язык опередил довольно медлительную мысль, да только было поздно. Слова дурной клуши, как выстрел могучей царь-пушки, прогремели на всю округу, отшибли аппетит у местного кюре и разметали в клочья спокойствие истинной веры! Благость и нега ушли из Сугаррамурди на долгие годы, а на их место пришли аресты, допросы и пытки.
Дело в том, что болтливая крестьянка, лишенная напрочь инстинкта самосохранения, вдруг ни с того ни с сего, начала трещать на всю округу, будто она потомственная ведьма с безупречной родословной. А между делом она поведала ошалевшему батюшке, что летая по ночам на метле, не раз наблюдала в деревне различной степени тяжести шабаши от тривиальной групповушки на пол села до вполне себе профессионального изымания душ у благопристойного населения.
Слуга Божий немедленно смекнул, что дело отчетливо начинает попахивать хорошо прожаренным человеческим мясом, и объявил бабские сплетни – бредом, бабский мозг – ущербным, а саму ее – полной, непререкаемой дурой. Да только было катастрофически поздно. Всевидящий глаз инквизиции уже начал пристально всматривался в самую чащобу леса, всеслышащее ухо улавливало все самые идиотские сплетни, а работящие руки, загодя принялись собирать хворост для всесжигающего костра.
В 1610 году жители Сугаррамурди и нескольких окрестных сел были в полном составе подвергнуты допросу с пристрастием. Предварительное следствие немедленно утвердилось в том, что факт колдовства имеет место быть, а дурная баба и еще около 40 жителей деревни – опасные твари, которых нужно судить по всей строгости средневекового закона. А судить было за что! Два долгих года Святая Инквизиция, неемши, непимши и сна не знамши, доказывала, что буря в заливе Сен-Жан-де-Люз дело рук ведьм (других причин в справочнике буреведения за прошедшие столетия Святые Отцы, сколь не рылись, не обнаружили).
Оказалось, что те же ведьмы несколько лет назад прокляли похабным словом местные жнивы, и урожай озимых пал, аки подкошенный сарацинской саблей. Но и это было еще далеко не все. Гнусная нечисть на очных ставках под поркой и испытанием крестом призналась, что участвовала в мерзких шабашах, прелюдией к которым была потрава крупнорогатого скота и наведение порчи на ближнего своего, а апогеем — искрометное групповое соитие.
Состав преступления был налицо. Был он и на лице, и на теле, той что заварила всю эту кровавую кашу. По итогам расследования 11 человек, особо отличившихся в создании проблем для навигации и урожайности, отправились на костер. Пять из них были сожжены уже мертвыми, потому как не вынесли пыток и мучений. Самое страшное в этой истории то, что оставшиеся в живых 29 человек сильно позавидовали погибшим. До конца жизни их гноили по погребам под пытками, извращенными издевательствами и мучениями.
Уже много позже люди захотели разобраться в истоках этой кровавой и жуткой бойни, задавая массу вопросов, на которые святая церковь по традиции предпочитала отвечать многозначительным молчанием и сенить вопрошавших спасительным крестом. Вначале на ум пришла долговечная вражда двух местных, никчёмных сеньоров, пытавшихся утвердить свою власть и не гнушавшихся довольно грязных методов разборок. Затем причиной трагедии признали удаленность села от каких-либо центров цивилизации и медицины, которая вынудила местных знахарей активно использовать травы, всевозможные настои, порошки и ритуальные игрища.
Ну а истина открылась годами позже, и как обычно будто обухом чего-то тяжелого огрела по башке и тех, кто рылся в истории давно минувших лет и тех, кто оказался в ответе за злодеяние.
Во всем оказались виноваты бабки! И вовсе не те, что возможно лузгали семечки на скамеечках Сугаррамурди, а потом коптили собой подворье. Причиной всего стали позолоченные, посеребренные и медные монетки, которых недосчитался влиятельный местный монастырь, обиравший набожную деревенщину. Жители Сугаррамурди в какой-то момент дошли до края и отказались адекватно реагировать на повышение налога. Более того они и вовсе отказались платить монастырю деньги, ссылаясь на то, что периодически с голодухи им приходится жрать одни лишь дары природы.
Вот тогда-то в дело и вступила инквизиция! Если каждая деревенская шелупонь начнет сама решать платить ей или нет за благополучие наместников Бога на земле, это будет уже не Святая Вера в Господа, а сплошная анархия, разброд и бессмысленное шатание. 40 человек виртуозно сыграли отведенную им в истории роль, и более желающих сэкономить на Вере долгие годы не обнаруживалось.
Справедливость во всем своем огнедышащем величии восторжествовала над ересью, а в монастырь тонкими струйками потекли со всей округи столь любимые храмовниками денежные ручейки.
В наш прагматичный век делания денег из всего на свете Сугаррамурди прочно застолбил за собой роль бутафорской деревеньки озорных колдуний и эпатажных ведьм. В 2007 году здесь был открыт музей нечисти, в котором в игриво-шаловливой форме показан быт и нравы того жутковатого времени.
В середине августа местные дамочки любят повспоминать свое развеселое прошлое, примерить на себя костюмы прабабок, состряпать нелепые куафюры да порезвиться всласть на радость заезжему туристу и во благо скудному семейному кошелю. Уж не знаю насколько реалистичны шабаши современных вакханок и насколько правдоподобны инквизиторские костры, но при невероятной склонности испанцев к веселью зрелище может быть вполне себе любопытным.
В баре, в котором я откушивал крепкий, как объятия командора чай, официантка была ведьмой однозначно. К ее угольного цвета глазам, косам, сотканным из сотен красных ручьев, и особенно к безбрежному, вихлястому тылу Бог не мог иметь никакого отношения. Да и буйствовала чертовка так, будто где-то под прилавком у нее схоронился сам сатана или его чрезвычайный и полномочный посол в Испании.
Не искушай меня без нУжды
И по нужде не искушай.
Уволь от искусов ненужных,
Я, правда, заглянул на чай.
(Писано с живой натуры в трезвом уме и твердой памяти).
Домой, во Францию я вернулся в самый что ни есть предзакатный час, и по улыбчивым лицам редких прохожих, по теплому ветерку в лицо понял, что моего отсутствия по счастливой случайности никто не заметил. Вне себя от счастья я забрался под мягкое одеяло ночи и заснул крепким сном праведника. Буря пронеслась мимо!
Теперь, по прошествии нескольких месяцев мне не дает покоя только один вопрос: если тебя угораздило согрешить с целой деревней ведьм это двойной грех, или же минус на минус дает все таки столь желанный плюс?
