Там за третьим перекрестком,
И оттуда строго к югу,
Всадник с золотою саблей
В травы густо сеет звезды.
Гроздьями роняет небо
Из прорех зерно стальное,
Горные лихие тропы
Покрывая пеленою.
«Мельница»
Золотистая коробочка бесценного опыта, или рассуждения под Моёт
Меж нами памяти туман,
Ты как во сне, ты как во сне.
Наверное, только дельтаплан
Поможет мне, поможет мне.
Наивно это и смешно,
Но так легко моим плечам.
Уже зовет меня в полет
Мой дельтаплан, мой дельтаплан.
Валерий Леонтьев «Мой дельтаплан»
Эмирэйтс сами по себе авиалинии неплохие, поэтому, отправившись в поездку через Дубай, я ожидала в целом трудного, но неплохого полета, снабженного фирменным сервисом Эмиратов. То есть не было боязливого ожидания, присущего предполетному состоянию на «авиалиниях сучьих» и не было сверхожиданий от Эмиратов, так как на них я уже летала. Вот именно в таком состоянии, без опасений и сверхожиданий со мной происходят самые любопытные вещи.
Это состояние буддисты называют «не думать», а вот только попробуешь «не думать», как сразу нужные и не самые мысли лезут в голову. Но как говорят великие буддисты, «как только все мысли в тебе угасают, перед тобой раскрывается сущность Будды». Это я все о чем? У нас это состояние называется просто «поперло». Так вот мне поперло, рейс из Дубая в Джакарту оказался перегруженным индонезийскими паломниками и меня пересадили в бизнес-класс на самом длинном этапе моего пути.
Халявный бизнес-класс, я вам скажу, это настоящему русскому человеку вдвойне приятно. Моёт льется рекой, питание на белой накрахмаленной салфетке и заправка к свежему зеленому салату — оливковое масло с бальзамическим уксусом, но самое главное кровать — это кресло в бизнесе раскладывается в настоящую кровать, ты лежишь, по-настоящему лежишь. Не корчишься в нелепых позах, а лежишь на белой подушке под легким, чистым пледом. Я даже пожалела, что девять часов так быстро пролетели. Полета оказалось мало и Моёт опять же не кончался.
Короче, в Джакарту я прилетела в развеселом блаженном состоянии, которое легко достижимо двумя способами: либо ни о чем не думать, либо выпить две бутылки Моёта. У меня все сложилось. Эту методику «недумания» я положила в золотистую коробочку бесценного опыта и иногда в нее заглядываю и радуюсь.
Но вернемся в Дубаи, нечего здесь по моим коробкам лазать. Индонезийские паломники, заполонившие собой почти весь накопитель, а потом и Боинг, были почтенного возраста, в большей своей части это были старушки с милыми белыми шалями на головах, иногда в паре со старичками в симпатичных клетчатых рубахах азиатского типа. Несмотря на тотальную нехватку зубов, вся эта толпа мило улыбалась оставшимися двумя передними и при этом не выглядела шокирующе. Органичная такая беззубость, трогательно-милая.
Старушки должны быть беззубыми, ведь весь набор зубов у стариков настораживает, и какими бы дорогими и белыми они не были, выглядят они неуместно. А может быть все дело в самих верующих старушках, каждая из них была роста совсем невысокого, я со своими метром семьдесят два возвышалась над ними почти на голову, что не мешало им пробегать мимо меня в очереди в накопитель.
Пришла я к накопителю почти первая, а в итоге почти час мимо меня сочился поток накрытых платками старушек, все они показывали друг на друга и резво проходили впереди меня. В итоге я психанула, поставила тележку поперек очереди и сказала, что я следующая. Грубо, конечно, но старушки как-то не заканчивались и час пробегающих мимо одинаковых старушек доведет кого угодно. Потом мне было еще стыднее и позорнее, так как я хотела исподтишка наделать фотографий колоритных паломниц, а они мне позировать начали, улыбались, платки поправляли, если замечали, что я их фотографирую и не отворачивались, а наоборот подзывали сфотографировать именно их и радостно рассматривали получившиеся результаты, прям как дети.
Вот тогда-то мне стало так стыдно за свою мелочную выходку, прямо до глубины стереотипного сознания пробрало, что это наша культура в очередях по порядку толпиться, а им эта культура не привита. Хотя друг за другом они по порядку в очереди стояли, это они меня как члена очереди игнорировали. Хотя не любит стереотипное сознание быть виноватым и ищет себе оправдания. Мы заложники этого, у нас большинство людей не извиняются даже там, где этого требует простая вежливость, просто не считают себя виноватыми.
Вот англичане, например, извиняются из вежливости, они при этом не считают себя виноватыми, они считают себя вежливыми, а мы виноватыми. Такой у нас менталитет, поэтому и похожа нация на «оскотинившуюся» . Это не мое выражение, а Михалкова в его знаменитом обращении к президенту. Не оскотинившаяся она, а не виноватая.
Джакарта
Но вернемся в Джакарту, бедную, довольно грязную, с чудовищным трафиком, с минаретами, торчащими своей напыщенной строгостью среди бараков и нищеты равно как среди высоких новых современных домов, строящихся здесь несмотря на постоянную угрозу землетрясения, ведь жить в них престижно.
Почти сразу после знакомства гид мне заявил, что в Джакарту съезжается слишком много приезжих со всей Индонезии, и даже не устроившись в столице они не уезжают обратно к себе, чтобы, по его утверждению, не чувствовать себя лузерами, а остаются здесь в такой прекрасной без приезжих Джакарте. Очень напомнило знаменитое московское «понаехали», оно видимо свойственно всем столичным жителям, чье население растет настолько быстро, что городские власти не в силах справится с дорожными и социальными проблемами, прирастающим комом городских забот о чистоте, безопасности и трудоустройстве.
Потом гид меня строго так спросил замужем ли я и почему это я путешествую без мужа. Гадать даже не нужно, сразу понятно, что гид мой исповедует ислам, поэтому и повел меня сразу в музей, а потом на национальную площадь, где гордо возвышается вверх фаллическим символом национальный монумент, по сути стела, за которой уже в свою очередь виднеется здание национальной мечети. На этой площади все национальное.
За четыре моря или маршрут сафари № 1
Мое первое сафари начиналось в городке Соронг, что на северо-западе острова Папуа и завершиться должно было в порте Маумере (Maumere port). За две недели наше судно должно было пересечь четыре моря: море Хальмахера (Halmaliera), море Серам (Seram), море Банда (Banda) и море Флорес (Flores), все четыре моря разные, все удивительно красивые.
Итак, в нашей насыщенной программе значились острова Kri, Mios Kon, Gam, Friwinbonda, Mansoear, Waigeo с шикарными дайв сайтами Aiborei и Aljoei Bay, остров Gam, где планировалось погружение в мангровые заросли, а потом еще незабываемые дайв сайты на островах Janggelo, Keroero (дайв-сайт Mellisa Garden), Batanta (дайв-сайт Light house) , Wagmab с удивительно красивой пещерой, Sagof (сайт Baby Rock), Jilliet, Fiabatjet, рядом с большим островом Kalig, потом острова Boo, Koon возле большого острова Seram в одноименном море, а уже после острова Banda, Alor и Flores.
Я снова удивляюсь великолепию сверкающей голубизны, бирюзы, синевы и лазури, зеленым запахам островов, или «Когда я снова вижу море, видит ли море меня?»
Там у третьего причала
Сизый парус, парус белый,
Делят небо от начала
До рассвета рваной раной,
Море омывает шрамы,
Посыпает крупной солью
Струпья цвета бычьей крови,
Словно память древней боли.
«Мельница»
А вокруг нас раскинулась широкими пальмовыми листьями Папуа, обхватил в объятия своими зелеными сопками Раджа Ампат, засверкала зелеными отливами побережий островная Индонезия, отражаясь в воде то показывался, то снова скрывался зазеркальный мир.
Море являло собой всю палитру голубого, синего и зеленого, задержавшись на бирюзе становилось свинцовым.
Почти каждый вечер, за редкими дождливыми исключениями, можно наблюдать, как закат рассыпался яркими бриллиантовыми бликами по поверхности воды моря Хальмахера , превратив близлежащие к Папуа острова лишь в общие тени, с торчащими изредка верхушками деревьев, нарушающими общую гладкую картину. Созерцать как горизонт окрасился в желтый, потом в оранжевый и на прощанье сверкнул багрянцем за холмами.
Благословенные красивейшие берега вдали от обжитых мест, девственно чистые, не тронутые пошлостью бытового мусора и гнусностью человеческого быта. Пахнущие тропическим лесом, почти приторно какими-то сладкими цветами, плодами и зелеными запахами тропического леса временами с запахами плодородной, мокрой вулканической почвы.
Здесь почти не чувствуется четкого соленого, как в северных морях, запаха моря, а в воздухе висит лишь намек на его присутствие. Но зато хорошо ощущаются все преимущества морского отдыха, почти нет комаров и полуденный зной на судне переносится совсем по-другому. Высадившись на берег это особенно хорошо понимаешь, здесь все время что-то кусается, душно, влажность такая, что пройдясь пятнадцать минут на палящем солнце одежду нужно просто выжимать, чтобы она стала суше.
Кто вообще придумал, что люди должны жить на земле? Совсем другое дело на море, а еще лучше в море, кем-то придуманная легенда о морских жителях захватывающе прекрасна и придумать ее мог лишь тот, кто сам мечтает жить под водой. Я в этом абсолютно уверена. И опять этот вопрос: «Когда я снова вижу море, видит ли море меня?»
Каждая такая поездка словно смывает всю прошлую жизнь, все любови и дружбы, поглощает и очищает от наносного. Каждый рассвет и закат запоминаешь через ошалелый восторг, каждая мысль о краткосрочности пребывания в подобных местах превращается в слезный спазм, и каждый раз перед таким сафари дрожь перед чем-то непроизносимо-великим, что обрушивается на тебя и в какой-то миг разрывного счастья пребывания на яхте начинаешь размышлять о том, когда последний раз ты была так довольна и припоминаешь, что на предыдущем сафари, и это как болезнь, такая форма зависимости от отдыха на море, совмещенного с дайвингом и с мгновенным ощущением себя причастным к удивительному подводному миру.
Бородатая акула, манты, пигми сихорсы, голожаберные моллюски, осьминоги, каракатицы, совершенно прозрачные креветки и прочее, прочее, прочее…
А подводный мир удивлял своим разнообразием. А началось все с огромного коралла. В этом коралле, размером с небольшую чашу фонтана, какие обычно строили в итальянских средневековых городах, лежала, изогнувшись по форме временного приюта и раскинув узорчатую бороду, Wobbegong shark или ковровая бородатая акула. Челюсть у нее находится на кончике плоской морды спереди, что типично для плоской рыбы, но не типично для общеизвестного образа акул, у которых челюсть находится снизу вытянутого торпедой мощного тела. Сама акула плоская, плавники у нее округлые, что придает ей мягкий уютный вид и название такое домашнее – «ковровая», трогательное, но потенциально опасное существо, хоть по расцветке и похожа на персидский ковер.
А на ночном случилось увидеть небольшую акулу, которая перемещалась по рифу на плавниках. А на утро был дайвинг с мантами, на котором случилось встретить этих крупных созданий лишь после тридцати минут с начала дайва, а еще через тридцать зачарованного созерцания подняться практически на пустом баллоне со странной смесью восторга с сладкой душевной тоской, потому что надо всплывать, а под водой парят огромные манты.
Это сафари было богато на Pigmy Seahorse, были розовые, беременные, желтые, белые. И каждый раз удивляешься, как эти маленькие в четверть ноготочка морские конечки, удерживаясь хвостиком за коралл, мирно покачиваются из стороны в сторону, а начнешь фотографировать еще и извиваются, отводя голову в сторону от света вспышки и объектива фотокамеры. Начнешь кадры рассматривать и увидишь, что это мизерное существо просто чудо тонкая ювелирная работа с крошечными деталями – глазками, плавниками, хохолком, извилистым хвостиком своим зацепившееся за жизнь, чтобы не оторваться и не сгинуть в океане.
Но не только конечки радовали разнообразием цветов, изящно-тоненькую Риномурену, или носатую мурену, посчастливилось увидеть в трех цветах – желтом, черном и голубом, на которой можно было четко разглядеть на кончике носа маленький конический вырост, а на ноздрях широкие листовидные лопасти и даже заметить на нижней челюсти три крошечных мягких щупика.
А каких только цветов Frogfih, прозванных жабами, мы только ни увидели, была даже зеленая и ярко-оранжевая. И все возможные варианты Ghost Pipefish, и красные, и зеленые, и украшенные трубкорылы, люблю это название.
У острова West Gam в мангровых зарослях удалось увидеть, как охотится на насекомых Banded Archerfish — Брызгун полосатый, или рыба-стрелок, рыба-снайпер. Прямо у поверхности рыба высматривает добычу и сбивает ее брызгами воды. Чтобы поймать момент охоты пришлось долго ждать у поверхности и смотреть то под воду, то над водой, как ни старалась, а четкая фотография так и не получилась, две среды — водная и воздушная — в одном кадре так и не подружились.
А еще были Голубокольчатый осьминог (Hapalochlaena maculosa) или голубая смерть, мимический осьминог (Thaumoctopus mimicus) или Mimic Octopus, совершенно прозрачные креветки, все возможные вариации голожаберных моллюсков, в том числе редкие «ушастые» кролики, необычно красивые slipper лобстеры, кальмары и каракатицы, акулы няньки и бамбуковые, стаи барракуд, живые шары крупной стайной рыбы и прочее, прочее, прочее.
Море Банда и Порт Banda Naira
Море Банда встречало акробатикой белых ярких рыб-бабочек, они сновали и хаотично кружили в воде, как в воздухе кружит опавшая листва, подхваченная порывом ветра. Одна из них, кувыркнувшись откуда-то сверху, застряла на секунду у коралловой ветки и осталась на память цифровой фотографией, одной из великого множества, сделанных мной и всеми остальными участниками сафари в этот день, да и в остальные тоже, что, смешаясь в электронных альбомах, превратятся в одно большое яркое воспоминание под названием сафари.
По прибытию в порт Банда Нейро к нашему кораблю причалила вырубленная из ствола дерева небольшая лодка с двумя ребятишками лет пяти – шести, один из них сидел спереди и управлял этим старым судном единственным веслом. За умение позировать гребец и сотоварищ получили по шоколадке, тут же открыли и выбросили обертку плавать по поверхности водной глад порта, где « Mermaid» был единственным судном и вызывал интерес у местных зевак и энтузиазм у пытающихся что-то продать торговцев жемчугом, мелких старых монет и сувениров.
Пока я на них отвлеклась, дети перелезли на один из двух привязанных сзади к Мермэйду зодиаков и нашли в нем черпалку для воды , тут же ей воспользовались, вычерпав всю воду из своей лодки, посмотрели чем еще тут можно поживиться, ничего стоящего не нашли. Достали со дна лодки пластмассовую машинку на веревочке, покатали ее по водной глади, посмеялись над чем-то, помахали ногами и уплыли восвояси. Но скоро вернулись с двумя друзьями, поняв, что шоколад я раздаю по количеству человек в лодке, раздала еще раз шоколадки и Пепси в банках, еще раз пожалела, так как обертки и пустые банки остались плавать на месте трапезы, не привита здесь эта культура. Сорят там, где и пользуются.
К началу следующего дня мы стояли на берегу Банда Нейро и нас приветствовал каждого за руку местный гид в смешной шляпе и традиционной цветастой, но скромной рубахе. Было жарко и душно, парило, воздух остановился в ожидании дождя. Мы осмотрели пустующий отель, что находился прямо у причала и в котором, судя по фотографиям, бывали Жак-Ив Кусто, принцесса Диана и еще несколько всемирно известных личностей. Все они стояли вместе с год назад почившим королем островов Банда. Король был точно в такой же рубашке, что и гид, песочно-коричневого оттенка, но очень цветастой.
И, ведомые гидом, мы пошли через рынок, мечети, жилые кварталы, зайдя ненадолго в музей со все еще работающим старинным патефоном и пушками, монумент независимости, по пути удивляясь непосредственности и открытости проезжающих мимо мотоциклистов, улыбающихся жителей, во что-то свое играющих детей, по ступенькам наверх, мимо цветущих деревьев на самый верх к пятиконечному форту с пятью смотровыми башнями, тюрьмой, сумасшедшей дренажной системой, до сих пор прочной и надежной и добротной, как все, что строилось в средние века зашедшими так далеко за пряностями колонизаторами.
Здесь, разложив свой товар, в ожидании нас уже сидел торговец, что приходил вчера с этим же товаром в порт и пытался что-то продать, передавая нам через борт монеты и бусы.
С башен форта открывался вид на гавань и на весь город Банда Нейро. С одной из пяти имеющихся сторон форта была разбита здесь кем-то скромная плантация мускатного ореха и корицы, куда мы и пошли после выпить чаю с корицей и попробовать засахаренную мягкую шкурку мускатного ореха, джема из него же, каких-то хрустящих и сладких трубочек, мягкой выпечки.
Мы сидели на накрытой синим непромокаемым тентом веранде, за заботливо укрытыми платками столами, на расставленных вокруг стульях, как вдруг начался ливень, настоящий тропический, который идет водяной стеной, тент наполнился водой и стал свисать посередине стола огромным водяным шаром, который грозился обвалиться прямо на стол.
Нас пригласили в дом переждать, как выяснилось в большинстве комнат дома крыша безнадежно текла, и только там, где стояли диваны и кровати, было относительно сухо. В этих местах крыша была наспех заделана палками, кусками железа или пластика, все это выглядело поспешным и недолговременным, хозяева сетовали на то, что дом нуждается в ремонте, и тут же, показывая рукой на дождь, говорили, что совсем некогда ремонтироваться, так как каждый день идет дождь.
А я их слушала и смотрела на крепкий добротный голландский форт и думала, что отговорок у лени может быть великое множество, в России зима, в Индонезии дождь, а голландский форт здесь, несмотря на дождь и прочие обстоятельства, был построен и стоит уже не одну сотню лет. А потом вдруг представила эту местность под управлением королевства Нидерланды, что могло бы здесь быть получится. И мне привиделись местные горы, сплошь покрытые виноградниками, местные острова, где ровными рядами высажены плодоносящие рощи мускатного ореха, огромный порт, куда заходят тяжелые грузовые суда, чистые улицы, по-голландски аккуратные дома и кафе, и подумала, что тогда это место не показалось бы мне таким экзотичным, да и не приехала бы я сюда.
Змеиный вулкан, пестрая лента или змеиная яма
Дороги сплелись
В тугой клубок влюбленных змей,
И от дыхания вулканов в туманах
немеет крыло…
Лукавый смирись –
Мы все равно тебя сильней,
И у огней небесных стран
Сегодня будет тепло.
«Мельница»
Остров Gunung Api (06-37’-7411’’ S, 126- 38’-969’’ E), что можно перевести с индонезийского как Огненная гора, так как Gunnung — это собственно гора, а Api – огонь, гиды на «Мирмэйде» называли не иначе как Змеиный вулкан и обещали змей в огромном количестве, так и было.
Подплывая к змеиному вулкану, зодиак подошел к самой кромке берега уходящей вверх скалы и кто-то заметил, что на поверхность поднялась змея глотнуть воздуха. Дайверы все конечно люди отважные, но мы предпочли чуть отойти от берега.
Только опрокинулись с зодиака спиной в воду, как увидели сразу четырех крупных оливковых змей и одну яркую полосатую, которая, глотнув воздуха, извиваясь, спускалась вниз, может быть это была как раз та змея, которую мы заметили вначале. Одна оливковая змея плыла параллельно дну и на одном уровне со мной. Ох, как мне было страшно.
Приблизившись к стене, которая уходила вниз, я поняла, что и здесь на кораллах и между камней змей затаилось великое множество, они даже не прятались и дайверов словно не боялись. Заслужившие своей ядовитостью себе репутацию морские змеи уверенно никого в океане не боятся.
Но сколько же их было на Змеином вулкане! Единовременно в одном месте я насчитала около одиннадцати штук, не считая тех, фотографированием и съемкой которых были заняты остальные, и тех, что находились вне пределов видимости.
И чего я только не насмотрелась на этом дайве: и как змея стучится головой в линзу камеры; и как снимая на дне одну змею оператор, не замечая другой и третьей, лежит зависая , а по его ногам и октопусу уже скользят еще две змеи; и красивый брачный танец двух извивающихся идеальных в своей грациозности и красоте змей; и испугавшуюся змею, которую только что отпустил из рук гид, небрежно таскавший ее за голову и пугающей ею другого гида; и змею, которая, поднявшись в толщу воды, наткнулась на чьи-то ласты и найдя щель ушла, проскользнув своим телом между чьих-то ног; и маленького с совершенно крошечными полосками змееныша, длинной всего сантиметров двадцать, который плыл к рифам практически по поверхности, время от времени поднимаясь, чтобы глотнуть воздуха, и после всего увиденного это было даже трогательно.
Отплыв от рифа, мы по очереди стали подниматься к зодиаку, при этом не всплывая на поверхность, а оглядываясь вокруг, ведь непрерывно к лодке то снизу, то с боку поднимались подышать или просто полюбопытствовать разные, но очень ядовитые морские змеи. Вроде подплывешь к лестнице, нет никого вокруг, а только соберешься всплывать как увидишь сбоку поднимающуюся змею и обратно вниз, страшно. Такой скорости запрыгивания в лодку я еще не видела никогда. Это было молниеносно, ведь пока не вылезешь целиком из воды чувство опасности не уходит.
Но сколько эмоций, сколько восторга от увиденного, от близости к опасным существам принес этот дайв, какие яркие необычные впечатления. Но на второй дайв со змеями, надо сказать честно, пошли не все, удовольствие все-таки на любителя. Опять же олуши кружили над зодиаком, должно быть им не нравилось наше приближение к месту, где они гнездятся.
Итак, на втором дайве уже хорошо знакомые нам змеи уже ждали что мы придем и на движение в воде собрались посмотреть и послушать, чего нового мы еще им покажем. Когда я поняла, что вокруг меня на расстоянии вытянутой руки пять змей и одна из них скользит по моей ноге, то поняла, что пришло время смелым волевым действием из воды выйти и признаться себе честно, что я боюсь змей, и совсем честно – испытываю настоящий ужас при приближении ко мне этих земноводных, паника у меня, натуральная паника и воздух в баллоне заканчивается моментально, дышу в ужасе как паровоз и передергивает меня от их ядовитой близости.
Танец злобного гения
Подсыпать в душу яд, всегда он рад…
«Король и Шут»
Кстати о змеях, в этот раз мне пришлось почти весь месяц лицезреть редкую породу девушек-церберов. Это такая порода, что ластится к хозяину, но скалится на всех, лишь стоит хозяину отвернуться. Цербер не брезгует запрещенными методами, если у хозяина силен дух противоречия, она будет говорить про кого-то нарочито что-то хорошее, чтобы вызвать обратную реакцию хозяина на обсуждаемый предмет.
Она скучна и односложна, ее сильная сторона – не богатая духовная жизнь, а верная служба, с ней не о чем поговорить, она и сама об этом знает, и беседу поддержать не может, на любые вопросы отвечает односложно, от вопросов, которые исключают односложные ответы, уходит, любое высказывание выдает в ней человека равнодушного ко всему, интерес проявляется лишь к предметам, к которым неравнодушен хозяин. Она везде следует за хозяином, когда проследовать нельзя, затаиваться и подслушивает, она должна быть в курсе всех дел хозяина.
Любая девушка-цербер счастлива только тогда, когда хозяин остается один, только в ее распоряжении, поэтому из жизни хозяина один за одним исчезают, оказавшись в чем-то виноватыми, взрослые дети, если такие имеются, подруги и знакомые женского пола, которые даже потенциально могут претендовать на внимание хозяина. И при этом девушка-цербер вроде как бы и не причем, она всегда говорила про них только хорошее, всегда защищала их в глазах хозяина, при этом подсыпая в его душу фактов, с которыми он не мог смириться, обращая на них внимания.
Но хуже всего, конечно, тот мужчина, которому нужна не девушка, а нужна верная, всегда готовая служить цепная собака, ведь речь все-таки идет о человеческих отношениях, хоть человеческого в них мало. Но все-таки любую собаку можно пригреть и увидеть в ней человека или просто успокоить, женившись на ней, хотя мне видится этот брак цепью, на которой привязанный дома цербер будет лаять на соседских собак и даже будет счастлив, ведь то, что мне кажется кошмарным недоверием к собственному мужчине и эгоизмом – для некоторых мужчин единственно приемлемый выход найти себе, нет, не вторую половину, а верного пса для совместной жизни, даже если он трудами и желаниями цербера останется совсем один, цербер будет рядом.
И где-то там хозяин догадывается, что общество его цербера не самое приятное, поэтому часто присутствие цербера становится для окружающих неожиданным сюрпризом, в этот раз было именно так. Я даже переспрашивала владельца, будет ли с ним цербер, но видимо, не посчитав ее человеком, он утверждал, что поедет на сафари один и часто плачется, что в его жизни нет женщины, которая могла бы разделить с ним его жизнь, при этом церберша всегда в его жизни присутствует.
Но может быть я что-то не понимаю во взаимоотношениях, может быть у них действительно так принято, ведь кроме девушки–цербера в этот раз меня умудрились разочаровать еще и мужчины. Случилось так, что у меня в каюте не выключался кондиционер, отчего в ней всегда было сыро и довольно холодно. И не один из живших поодиночке мужчин не предложил номерами поменяться, напротив, они стали придумывать и поддерживать версию, что их каюты стоят дороже.
Ведь даже если бы предложили, я бы все равно отказалась, так положено, и я так уже делала однажды на сафари, где у меня и моей подруги поломался нагреватель для воды и нам приходилось мыться холодной, и тогда все до единого мужчины, которые проживали вдвоем или поодиночке, предложили нам поменяться с ними. Но на том сафари мужики были хорошо воспитаны и у них так было принято, а на этом сафари было как-то все не так. И выглядело это отвратительно, не хотелось с такими «мужиками» общаться. Опять же вспоминалась настойчивость на том сафарийнике с поломанным нагревателем, они пришли тогда к нам в каюту, собрали вещи и заставили переехать в каюту, где горячая вода была.
А на этот раз были мужчины, которые как-то привыкли к женщинам обращаться без особого уважения, и для них это нормально, еще и спрашивали, что это я с ними шутить и веселить их перестала. Да просто привыкла, что мужики нормально себя ведут. И ведь речь идет не о жизни и смерти, а всего лишь о каюте на неделю, короче воротило меня от таких сафарийцев. Неудивительно, что женщины у таких ведут себя как собаки.
Флорес, три озера на вершине вулкана
Там у третьего порога,
Под истертою ступенью,
Верно шелковые камни,
Бьется надвое дорога.
Правый путь ведет на пристань,
Путь окружный — в горы, к югу,
Но на свете нет дороги,
Чтобы нас вела друг к другу!
«Мельница»
Утомившись от людей, в период когда «Мермейд» чистил каюты и палубы, перед прибытием новой группы, я отправилась на вершину вулкана в национальный парк Келимуту (Kelimutu National Park), раскинувшийся вокруг горы Келибара, целью моей было увидеть три знаменитых озера, которые, находясь в одном месте, очень близко друг другу, разграниченные лишь несколькими метрами узкой полозки породы, естественным образом наполнены водой трех совершенно разных оттенков, при этом их оттенки часто меняются. В классическом варианте цветов должно быть три: одно лазурное, второе темно-синее, а третье — зеленое.
Согласно официальной информации разноцветная вода образуется за счет горячих минеральных источников, выносящих из глубины различные химические соединения, а местные жители верят, что сюда поднимаются души умерших, и что озера являют все три цвета только человеку с чистыми намерениями и душой. В моем случае цвета тоже было три, лазурное и изумрудно-зеленое, по уверению гида, были в своем лучшем цвете, а вот третье было просто синим — видать насолили все-таки мне в душу церберы да плохо воспитанные мужчины.
Но не хочу больше о них, хочу рассказать о дороге на вершину вулкана с озерами, ведь дорога вела из порта через горные перевалы и в ее распадках гнездились деревья и рисовые террасы, где приютилась и пригрелась вокруг крутых склонов у дороги жизнь, скоромные дома индонезийцев. А сама дорога делала крутой поворот каждые пятьдесят метров, не зря такие проезжие части называют серпантинами. Так вот, серпантин начинался у порта и петлял мелкими кругами три с лишним часа, всю дорогу на вершину. Водовороты дороги кружили голову, открывая все новые виды и долины, и везде жизнь.
Водитель нанятой для поездки машины подвывал в такт уж очень тягомотной индонезийской музыке. Заехали посмотреть, как выглядит традиционный дом с плетеным полом и очагом внутри и ставится он на сваи, от воды и животных, люди здесь гостеприимные, улыбаются, приглашают посмотреть внутрь. Проехали мимо рынка, где бойка шла торговля местными растениями, лапшой быстрого приготовления, какими-то сладостями, пахло жутко.
Вдоль всей дороги стоят небольшие лавки, около которых сидят продавцы и охраняют свой нехитрый товар: бензин в полуторалитровых бутылках, чтобы проезжающие мимо на мопеде могли залить топливо, в бак как раз помещается два литра, сигареты, воду, какую-то еду.
Въезд к озерам оказался платным и был оформлен как национальный парк, у самой вершины был возведен из камня небольшой монумент и вокруг толклись индонезийские тинейджеры, ели лапшу быстрого приготовления, но обертки не раскидывали, так как вокруг имелись просьбы на двух языках мусора не составлять.
Чуть ниже подростков сидело двое мужчин с дорогими фотокамерами, как выяснилось француз и американец, мой водитель, он же гид, как он себя сам называл, куда-то сбежал. По-английски он говорил совсем немного, словарный запас сводился к нескольким фразам: «Здравствуйте!», «Вы откуда?», «Я ваш гид», «Меня зовут», на этом словарный запас гида заканчивался и он просто показывал рукой направление куда идти. Поэтому с англоговорящим французом и американцем я разговорилась довольно быстро. Получилось как в том анекдоте, где встретились француз, немец, в моем случае американец и русская на самой вершине мира…
Маршрут Сафари № 2, Комодо-Бали
Маршрут номер два начинался на Флоресе и шел к Национальному заповеднику на островах Комодо, где плодятся, размножаются и гуляют комодские драконы, они же вараны, потом мы отправлялись на север, где нас ждала встреча с мантами, потом снова Комодо, а потом переход на Бали. Все намного скромнее, чем в сафари номер один, но не менее увлекательно.
Жемчужина этого сафари, конечно же, посещение Национального парка Комодо. Практически вся территория самого острова Комодо является заповедником, кроме того, национальный парк охватывает территорию трех больших вулканических островов Комодо, Ринка и Падар и около полусотни мелких островов. Здесь обитает самая крупная сухопутная ящерица на планете — комодский дракон, или варан, латинское название Varanus komodoensis, удивительный ящер с ядовитой слюной.
Gili Lava Laut
Первым местом высадки стал остров Gili Lava Laut, он был пустынным и желтым от выгоревшей травы в мой прошлый приезд на Комодо. Но в мае весь остров был скрыт по слоем густой зеленой растительности и даже несколько деревьев, которым удалось зацепиться за жизнь на его берегах, покрылись зеленой листвой. И все равно чувствовалось, что это цветение здесь ненадолго, сухой ветер давал понять, что привычное состояние острова как раз не цветение, а желтая спаленная солнцем растительность. Если подняться по небольшой тропе на один из местных холмов, то открывается чудесный вид на лагуну, да и сам остров выглядит с высоты интересным.
Холмистая сухая саванна и обширные участки сухой колючей растительности соседствуют здесь с белыми песчаными пляжами с коралловым песком и лазурной морской водой, омывающей удивительные рифы.
Рядом с островом Gili Lava Laut находится знаменитый дайв-сайт «Кристал рок», поэтому у острова всегда стоят дилерские и прогулочные суда, вечером подсвеченные иллюминацией и наполненные звуками людей, находящимися на кораблях на отдыхе и шумом зодиаков, развозящих дайверов на нырялку.
Кристал рок встретил нас сильным течением, и поэтому пришлось в некоторых местах сильно погрести, за что дайв-сайт был прозван «Гребным каналом», так как сильная физическая нагрузка в дайвинге не приветствуется и считается сильно утомительной. Видели наполеона, несколько акул и чудного орлякового ската, который висел в толще течения, и казалось практически не махал своими чудными пятнистыми крыльями, мне же было трудно даже удержаться просто на дне, таким сильным казалось течение.
Мой гид по имени Дельфин сказал, что когда-то здесь на этом сайте водилось огромное количество акул, а местные гиды устраивали шоу с их кормлением, что сейчас им строго запрещено. В подтверждение своих слов Дельфин демонстрировал затянувшуюся рванную рану на груди, якобы полученную в одно из таких кормлений, когда он зазевался и вместо того, что бы приманить акулу и красиво отдать ей заготовленную рыбу в зубы, она разрезала своими зубами гидрокостюм и бисидюк оставила на нем эту отметину.
Дельфин ей явно гордился, и по поводу полученного шрама не сокрушался, а носил его с достоинством. А вот жаловался он на то, что это место сильно изменилось за те пятнадцать лет, что он работает дайв-гидом, когда то здесь было полно рыбы и акул было куда больше, и не было пустоши оставленной чьим-то динамитом, превратившим заросли кораллов в каменную пустыню по которой рыщут уже совсем редкие акулы. Мне же сайт и в нынешнем виде показался очень интересным. Но я не Дельфин, ни Шуги, ни Рамон, и тем более не представляюсь, как один из персонажей «Киндзадзы», именем Пэ Жэ, ну и не прошу делать два разу «Ку!».
Дельфин, Рамон, Шуги и Пэ Жэ
Наших гидов звали именно так и последний просил называть себя именно Пэ Жэ, хоть у него и имелось какие-то европейское имя. Но имя ему это как раз подходило, так как кроме решения оперативных вопросов, он еще был и оператором. И каждый раз, когда подплывал Пэ Жэ Дайверы делали что-то похожее на «Ку!» и приседали.
Мне же нравились гиды попроще, что в рок-группах по молодости не играли и в своем молодом возрасте не имели замашек бывшего рокера-клавишника Пэ Жэ или PG в английском варианте. В общем, ребята попроще.
Рамон – работающий по контракту мексиканец, что путешествует по земному шарику устраиваясь на работу дайвинг инструктором в разных местах.
Шуги – самый зоркий индонезиец, постоянно звонивший своей жене, которая содержала на берегу небольшой магазинчик и ежедневно докладывала основному инвестору – мужу о состоянии дел. И ведь все держал под контролем и бизнес и дайверов и находил таких крохотных тварей, которых и в микроскоп разыскать тяжело.
Мой любимец Дельфин –беззаботный и всегда радостный, обычно весело проводивший свой отпуск на Бали за выпивкой, танцами и массажами. Всеми этими прелестями он занимался и на корабле, но еще и водил группы – и делал это суперски.
Еще был удивительный капитан, который дважды в день молился в сторону Мекки. Милашка Моли – массажистка и помощница на кухне, а еще единственная девушка в этом мужском экипаже. Трое лодочников –матросов, совсем худенький повар, хитроглазый бармен и загадочный инженер.
Но самое удивительное в этой команде было безотказное желание помочь местным. В какой бы глуши не стоял Мирмейд к нему подходили на своих выдолбленных лодках старики живущие в отдаленных районах и нуждающиеся в медикаментах, заготовители древесины у которых закончились продукты, дети, которым беспрерывно раздавались сладости, рыбаки, меняющие улов на крупу, мыло, сигареты и деньги. И я не разу не видела что бы кому-то отказали.
Однажды даже подобрали в море рыбака у которого сломался мотор и его уносило сильным течением в открытое море и корабль взял его на буксир и дотащил до безопасного берега. Команда всегда покупала что-то у подплывающих торговцев, какие-то ткани, сувениры, даже если они были не сильно нужны, а из желания помочь.
Индонезия не самая благополучная страна, в большинстве деревень нет не света, ни медицинской помощи, ни постоянной связи с Большой землей и ведь всем не поможешь, их слишком много и умение не отказывать вызывает искренне чувство уважения к экипажу, желающему помочь, хотя они сами не самые устроенные по европейским меркам люди. И такое поведение мне очень импонирует, и оплатив это сафари, я также ощущала себя причастной в помощи этим людям и заповедным местам, которые нуждаются в защите. И, пожалуй, это главное.
