...Когда настал день парохода «Лабобар», я с грустью покинул главную мечеть, в которой уже так успел прижиться.

Неторопливые старики, с чашкой чая, булочками и сигаретами, сидящие на втором этаже на балконе мечети и толкующие о былом; молодые строгие ревнители правоверия на первом этаже, обсуждающие — можно ли носить усы и как часто нужно мазаться духами — все немного грустно провожали меня. Я распрощался со всеми и грустил, так как сильно прижился уже к Соронгу — изучил и газеты, и мэрию, и учебные заведения, и мечети, и аэропорт, и гостеприимных жителей, и обитателей приморских трущоб… Только первого моего знакомого, Тофи Ахмада, я не видел — то ли он уплыл с пакистанцами на острова Раджа Ампат, то ли просто жил в другой мечети.

В последний день в Соронге мне удалось найти и целую большую часть города, которая мне раньше не была известна. Я жил и гулял в одной стороне от порта, назовём её условно правой стороной города. Оказалось, что с другой стороны от порта (слева, если смотреть с борта судна на берег) есть ещё районы. Здесь нашёлся и большой продовольственный рынок с фруктами-овощами. Я думал, что здесь вообще ничего не растёт, так как нигде не продавали фруктов, а на пароходе всё везли сюда из Битунга и Тернате. Но всё же папуасская земля рождает — маленькие помидорчики, зелёные бананы, коричневые небольшие ананасики, а из воды извлекается куча рыб и морских гадов, которые также были представлены на рынке.

Некоторые люди продавали необычные вещи. Так, один мужик организовал бизнес по производству, расфасовке и продаже питьевой воды, которая стекала с неба в виде ежедневных обильных дождей. Три человека пристроились под навесом из пластика на базаре. Один из них подставлял под струи, текущие с крыши, вёдра и канистры. Другой с помощью воронки переливал воду в полиэтиленовые прозрачные пакеты и завязывал. Третий уже продавал готовые пакеты с водой за «серибу» — 1000 рупий (два с половиной рубля). Удобно и выгодно: ведь настоящая бутылочная вода дороже. Кто-то и покупал!

Также в этой половине города нашёлся ещё один буддийский монастырь. Ни одного монаха там не было, а был сторож-папуас с сигареткой, который и открыл мне капище. К капищу прилагался пруд, совершенно заросший, на котором когда-то было установлено подобие деревянной беседки, а напротив пруда красовалась белая статуя неизвестного мне божества.

Судя по виду, учреждение это посещалось нечасто.

И тут я нашёл очередную мечеть, а точнее, меня туда отвёз, по собственной инициативе, какой-то случайный мотоциклист. Он был уверен, что мне нужно поехать в эту мечеть, и был прав.

Там, как оказалось, обитало ещё несколько человек, включая моего англоговорящего знакомого Тофи Ахмада. Он жил уже давно тут, в маленькой комнатке при мечети, вместе с другими пилигримами. Сам он был с острова Биак. Что его занесло сюда? Видимо, поиск работы; не найдя её, он стал обитателем мечети. А так как он знал английский, то был рад общению с пакистанцами и со мной. Выдал мне вписки (адреса своих знакомых) в других городках — которые мне так и не понадобились.

Тофи Ахмад и его коллеги меня на прощанье одарили съедобными подарками, и я наконец окончательно поехал в порт, надеясь не пропустить тот момент, когда начальник Пелни-конторы выйдет из офиса и отправится на пристань. Шёл дождь, парохода не было. Вокруг, среди дождя и луж, играли дети, подставляя мокрые головы под стекающие с крыш тёплые струи — каждый использует дождии как может (кто-то же их и продаёт…) В конторе было пустовато и скучновато. Начальника не было видно. Я ходил вокруг да около, думал, когда появится начальник и запустит меня на борт судна, уже было 19:00 — назначенное мне время, но не было ни начальника, ни судна. Потом офис совсем опустел, и я понял, что меня позабыли.

Тем временем все сбежали встречать пароход — он явился на горизонте. Весь город потащился в порт. Таксисты, мотороллеры и мотоциклисты жадно столпились в ожидании добычи. Продавцы, грузчики и заниматели мест тоже стали просачиваться в порт через заслоны. Снаружи ждали и другие люди — встречающие. Я отправился вдогонку, продрался через два заслона, проверяющие билеты, ничего им не показал в общей суете — сзади напирали с тюками, мешками и детьми.

Уже темнело. «Лабобар» подошёл и причалил, по размеру он оказался почти такой же, как предыдущие — где там помещается 3000 мест, пока не было понятно. С шумом и гамом сотни пассажиров с коробками лезли на трап, а навстречу им лезли сотни других пассажиров, и плюс сквозь всех пытались пролезть и грузчики, и это им удавалось.

На третьем контроле, у трапа, стоял тот самый жирный папуас и руководил посадкой. Он и запустил меня на судно. Но этим и закончилась его функция. Я думал, что он замолвит за меня словечко на самом пароходе, но вышло иначе.

Итак, я занял какое-то место, вышел на палубу, и смотрел на погрузку. Когда настала ночь, «Лабобар» испустил несколько громких гудков и отделился от берега. Поплыли!

И даже было грустно до слёз покидать Соронг, городок на обочине Земли, про который большинству жителей планеты и не случалось ни думать, ни слышать… Городок на окраине мусульманского мира, где я стал уже постоянным обитателем Masjid Raya. Испепеляющее солнце и тропические дожди, грузчики-папуасы в порту, карта города в мэрии, триста человек с палатками и семьюстами чемоданами, кочующие по 66 мечетям из одной в другую, и 1000 островов архипелага Раджа Ампат, на которых я так и не выбрался побывать.
СПАСИБО городу Соронгу и всем его жителям, за чудесные 4 дня (воскресенье, понедельник, вторник и среду), где все меня любили, где я встретился с тысячью людей — и, может быть, не придётся встретиться на земле больше ни с кем из них. — Так думал я и ронял сопли на мокрую от дождей палубу.
Мокрое море, тропический ливень очередной, вдаль уходящие огни города Соронга, и наконец темнота. Наш гигант «Лабобар» покинул соронгские пределы и направился на восток, в сторону Маноквари и Набире.

(2008)