На мысль написать о стране, путешествие в которую — увы, невозможно — навела заметка Михаила chedly 
Республики Техас больше нет (до англос).
У нас, у советских, примерно как у техасцев — необычная судьба — мы наблюдали крах своей страны... великой державы.
...Заполняешь анкету в очередном визовом центре... В графе "страна рождения" пишешь — "USSR". И каждый раз дивишься: надо же — родилась в стране, которой больше нет...
И (как это странно...) — воспоминаньями о Советском Союзе до сих пор изобилуют газеты, книги, тв. А вот о бытовых нюансах самого периода краха — упоминают редко и уж очень вскользь.
В 91-м мы были пятикурсниками. Уже не дети. Но и не взрослые. Недоуменье от происходящего было велико. Осмыслить его — не получалось. Наверно, нужно было что-то предпринимать... Но что... Когда не знаешь выхода, самое лучшее решение — лечь спать. Помнится, был какой-то гигантский (по ощущениям) дипломный отпуск. Занятия были два раза в неделю, и по две "пары" всего-то... Остальное время, по замыслу, предназначалось для написания дипломной работы. Так вот мы — пятикурсники, живущие в общежитии — залегли в спячку. В театры не ходили, в кино тоже (деньги почти вышли из обихода, обкультуриваться было просто не на что). Днем спали, а ночью бодрствовали: тоннами поглощали книги, "царапали" листы диплома от руки, курили, пили водку и "Букет Молдавии" и говорили, говорили... Поскольку зима выдалась хмурая, то дневного света мы почти не видели... Встаешь в четыре вечера — уже сумерки. Ну а в шесть утра — спать... Наше общежитие было изначально образцовым — паркет, санузел в каждой комнате, мебель только с конвейера. Правда, через четыре года эксплуатации, как раз к нашему пятому курсу — в общаге "полетело" электричество. Рабочими розетками в тот смутный учебный год располагала редкая комната... обычно — одна из десяти-пятнадцати... — И через все коридоры из обесточенных комнат .... пролегали многометровые "змеи" удлинителей ... и их концы тонули за закрытыми дверями комнаты-благодетельницы (дарительницы света). Такое впечатление, что у них (у кабелей-удлинителей) там было длительное совещание. Если неуклюжий прохожий запутывался в коридорных проводах — то швах — контакты разъединялись, и кое-кто оставался без света... Этот кое-кто выскакивал в коридор, возмущался, восстанавливал разрыв, грозно хлопал дверью. Ну а электрик был всегда самым желанным гостем у всех, погрузившихся во мрак. "Собранья" удлинителей регулярно переносились из одной комнаты в другую. Это несколько напоминало коммунистическую маевку из учебников по истории СССР, которую переносили то в одно, то в другое место, запутывая след... конспирация...
Лампочек в магазинах не было. По этой причине в наш комнатный санузел мы с Аллочкой ходили со свечкой. Однажды моей мамочке удалось-таки раздобыть для нас лампочку. Мы две недели ждали посылку — так, наверно, солдатки, ждали писем с фронта... Мы по нескольку раз в день — то в одиночку, то вместе — спускались вниз — к столу, куда почтальоны сваливали корреспонденцию... шарили в кипе писем, выискивая извещение... Однажды лампочка пришла!!! Я понеслась на почту. Мороз был трескучий. Вернувшись, извлекла из посылки подмерзшую, укутанную чем-то мягким светоспасительницу и ринулась в туалет — ввёртывать.. Что вы думаете?!!! Озябшая лампочка не выдержала — и бах — лишь мгновенная вспышка осветила ненадолго пещеру туалета... Лампа сгорела, не прожив и секунды... Как же мы долго и безутешно смеялись...
Вся эта история со светом была, видимо, знаковой. Вообще атмосфера в самом городе и в нашем общежитии была какой-то мрачной. Если раньше здание "гудело" — все общались, стоя в коридорах, ходили друг к другу в гости толпами, затевали спонтанные дискотеки в холле, то этой зимой вместе со светом померкли и люди — все, в том числе и наши иностранные однокурсники — сидели по своим "норам". Предчувствие некого крушения — то ли надежд, то ли еще чего — витало в воздухе. Мы еще до конца не осознавали, что так невесело влияет на настроение близкое крушение целой страны... И я не помню в своей жизни других таких пасмурных зим — солнце почти не показывалось из-за туч.
В гастрономе (кстати, мы жили неподалеку от улицы Лизюкова — родины того самого котенка) — тянулись ряды с трех-литровыми банками сока. Больше не было ни-че-го. Общежитие, в котором мы жили, было возведено для студентов-иностранцев. Из него кирпичный переход вел в учебный корпус (там располагались журфак и подготовительный факультет для приехавших учиться в великий СССР ). И там была столовая. Она хорошо снабжалась именно из-за иностранных гостей. Поэтому иногда, когда заводились деньги, мы были сыты. Выручали также картошка и соленья, привезенные от родителей. Но они по обыкновению быстро кончались. На электрических плитках, прямо в комнатах — мы готовили разные кушанья.
Рецепт 1. Поджариваешь на горячей сковородке манку без масла до красивого цвета. Затем заливаешь водой, солишь, и минута-другая — и блюдо готово. Добавляешь масло (если богат).
Рецепт 2. Поджариваешь вермишель без масла тоже до красивого цвета. Смешиваешь с отварным рисом. (Отдельно рис и отдельно лапша — менее вкусно...)
Талоны на продукты часто оставались невостребованными из-за частого отсутствия денег.
Помню, очень хотелось халвы. Я ее раньше любила до умопомрачения. И однажды подружка (сейчас она живет в Канаде и работает пресс-секретарем у одного известного политика) где-то достала целый килограмм свежайшей подсолнечной халвы!!! Сколько же радости было!
А теперь о главном. О судьбах. Добрая половина моих однокурсниц повыходили замуж за иностранцев. Это было какое-то "поветрие" смешанных браков. Вот буквально год назад роман с иностранцем был под внутренним запретом у каждой. А тут вдруг — в учебном 1991-92-м — пошла волна... Арабы, пакистанцы, латиноамериканцы, афганцы — начали расхватывать девчонок. Причем, выбирали самых лучших — не шалав, а "цвет нации"! Мои подружки теперь — кто где... Канада, Марокко, Тунис, Германия, Сирия... Многие впрочем, расстались впоследствии со своими возлюбленными и остались на новой родине — в России.
Вот что это было? "Спячка"? Или наоборот — проявление свободы от всевозможных табу — внутренних и внешних. "Свобода, свобода" — голосил Ельцин, за которого мы тогда все дружно проголосовали... Может быть, бессознательное внутри приняло призыв буквально?... Или напротив — это было неосознанное намерение покрепче опутать себя узами — как-то укрепиться в шатком мире — скорей обрести семью, родить дитя... Ведь говорят, накануне войны и в пик любых кризисов дети родятся чаще, чем обычно...
Тут можно сколь угодно размышлять о разуме и безумстве. Но вопреки этому всему в определенные моменты в человеке начинает действовать некий механизм — включается заветный код — код жизнеспасенья что ли... Вот он и заработал тогда, наверно.
Итак, руины расколовшейся на куски страны отпечатались на картах наших судеб — на судьбах людей, переломный момент жизни которых — пришелся как раз на момент развала СССР. Окончание вуза — момент очень переломный. Как окончанье школы. Такой "заход" в иную жизнь... Планы были одни, а жизнь расчертила все по-своему. И кто бы мог подумать...
Если ты мне враг-
Кто тогда мне друг?
Вертится Земля,
Как гончарный круг.
Мучась и бесясь,
Составляет Бог
Карточный пасьянс
Из людских дорог.
Перепутал год,
Перепутал век, —
И тебе не тот
Выпал человек!..
Я не виноват.
Он не виноват.
И на всех троих —
Узенький Арбат.
//Леонид Филатов//
Первый курс. Поход. Слева направо: Наиф (Сирия), Юля (Россия), Роза (Сирия), Володя (Россия), Джони (Уганда), Валя (Россия), Видади (Палестина) и я.
