Немногие годы в мировой истории оказались столь важными для нее, как 1492 год. Он начался с весьма значимого события — в январе завершилось покорение Гранады, положившее конец королевству мавров и укрепившее власть Фердинанда и Изабеллы; в марте испанским евреям дали три месяца на то, чтобы они приняли христианство или покинули страну; в апреле во Флоренции умер 
Лоренцо Медичи Великолепный; в конце июля в Риме за ним последовал папа Иннокентий VIII; в начале августа Христофор Колумб отплыл из Испании, чтобы открыть Новый Свет.
Преемником папы Иннокентия стал 61-летний Родриго Борджиа, который принял имя Александра VI. Его дядя Каликст III обеспечил ему хорошие стартовые возможности: сделал кардиналом в двадцать пять лет, помог наложить руку на множество епископств и аббатств, в двадцать шесть Родриго уже стал вице-канцлером Святого престола — эта должность гарантировала ему огромные доходы, которые он получал при четырех папах. Мало кто сомневался в том, что Борджиа выиграл выборы понтифика с помощью взяток, которые бесстыдно раздавал нужным людям. Четыре каравана нагруженных золотом мулов проследовали из дворца Борджиа к дворцу кардинала Сфорца. Кардиналу Орсини посулили парочку итальянских городов, а также посты епископа Картахены и легата при императоре. Кардиналу Колонне было гарантировано аббатство с огромными земельными владениями. Таким образом, заручившись на конклаве 14 голосами из 23, кардинал Родриго Борджиа стал папой римским.
Борджиа был в высшей степени способный и опытный администратор, который лучше своих соперников мог нормализовать ситуацию в Риме, полностью вышедшую из-под контроля Святого престола. Родриго никогда не пропускал консисторию (регулярные встречи кардиналов) и никто лучше него не понимал дел курии. Борджиа был остроумен, очарователен, являлся украшением компании, а «женщины тянулись к нему, как железо к магниту». Чего ему не хватало, так это истинной, а не показной, религиозности. Он не делал секрета из того обстоятельства, что служит церкви только для того, чтобы получить от нее то, что ему угодно, и добивался в этом смысле очень многого.
Борджиа был архиепископом, епископом и аббатом во многих областях Италии и Испании, что позволило ему стать одним из богатейших людей своего времени. К моменту своего избрания, которое отпраздновали боем быков на площади перед собором Святого Петра, Борджиа стал отцом восьми детей от трех женщин. Наиболее близкие к нему из этих отпрысков были детьми знатной римлянки Ваноццы Каттанеи: Джованни, Чезаре, Лукреция и Джоффре. Не менее пяти членов его фамилии получили кардинальские шапки, а Чезаре удостоился ее в возрасте всего восемнадцати лет, причем к этому времени он уже был архиепископом.
Александр VI занимал папский престол всего два года, когда французский король Карл VIII, «молодой распущенный горбун с сомнительной психикой», повел 30-титысячную армию в Италию на Неаполь, положив тем самым начало серии вторжений, которые продолжались семьдесят лет и привели к установлению иностранного господства над большею частью полуострова.
31 декабря 1494 года Рим открыл ворота перед королем Карлом, и он водворился в Палаццо Венеция, в то время как папа Александр ненадолго нашел убежище в замке Святого Ангела. Уже через две недели состоялась первая встреча между королем и папой, где знаменитое обаяние Борджиа урегулировало дело. Он отслужил мессу перед солдатами французской армии на огромной площади перед собором Святого Петра, а сам Карл оказался в качестве служки.
К нескрываемой радости и облегчению папы через десять дней французы покинули Рим и выступили на Неаполь, сопровождаемые Чезаре Борджиа — официально папским легатом, фактически же заложником, и принцем Джемом (известен также как Зизим), братом турецкого султана.
В своем послании глава мусульманского мира султан Баязид писал главе христианского мира папе Александру: «По сей день я аккуратно выплачивал вашему святейшеству сорок тысяч дукатов ежегодно за содержание моего брата Джема. Однако когда до меня дошли сведения, что ваш предшественник Иннокентий одновременно, получая от меня значительные суммы для охраны честолюбивого принца, договорился с египетским калифом и принял от него деньги за освобождение Джема, у меня возникли опасения, что ваш преемник позволит соблазнить себя, снабдив моего брата войском, и поможет ему выступить против меня.
Ваши послы дали мне совет обратиться к вашему святейшеству с просьбой, чтобы вы успокоили мой встревоженный дух и устранили причину моего беспокойства. Они также заверили меня, что вы отнесетесь к моему предложению с благосклонным вниманием.
Я обязуюсь выплатить 300 тысяч дукатов, присовокупив к этой сумме несколько городов и, кроме того, тунику Иисуса Христа, если ваше святейшество пожелает убрать принца Джема из этого мира тем способом, какой будет угодно выбрать вашему святейшеству. Тогда Джем избавился бы от огорчений земной жизни и его душа перенеслась бы в более счастливый мир. Это будет услугой, оказанной самому пленнику, ибо по закону Магомета он должен предпочесть смерть рабству, так же как и вы, достопочтенный повелитель, не совершите никакого преступления против вашей религии, ибо христианам приказано истреблять еретиков и неверных».
Это предложение турецкого султана было особенно выгодно папе Александру: он знал, что французский король Карл VIII — такой же враг его, как и султана, не скрывал своего намерения посадить Джема на оттоманский трон. И не успела армия Карла выйти за пределы папских владений, как несчастный Джем скончался «в страшных конвульсиях от таких вещей, которые не годились для его желудка», а Цезарь Борджиа нарушил клятву заложника и совершил побег из французского лагеря.
Тем временем Карл VIII захватил Неаполь и всего через неделю после коронации покинул свое новое королевство навсегда и направился на север, сопровождаемый 20 000 мулами, нагруженными добычей. Французский король оказался перед лицом серьезной опасности: он лишился двух высокопоставленных заложников, а папа Александр добился от испанских монархов Фердинанда и Изабеллы и от императора Священной Римской империи Максимилиана создания антифранцузского союза, так называемой Священной лиги.
Рим охватила паника при вести о возвращении Карла VIII, папа Александр и большинство членов курии бежали из города. Король не хотел терять время и стремился быстро и безопасно пересечь Альпы. Он был бы не прочь добиться аудиенции у папы, чтобы обсудить вопрос о возможном роспуске Священной лиги и добиться от папы полного признания его коронации в Неаполе. Однако Александр явно решил уклониться от встречи, и королю ничего не оставалось, как только смириться с этим и покинуть Италию.
Благополучно спровадив Карла, папа Александр смог заняться решением своей главной задачи — укреплением позиций собственной семьи. Его старший сын, Джованни, к тому времени уже герцог Гандия, должен был занять неаполитанский престол, однако его честолюбивые помыслы таковыми и остались — в июне 1497 года Джованни исчез. Через два дня его обнаружили в Тибре с перерезанным горлом, на теле насчитали девять колотых ран.
Кто совершил убийство? Джованни было только двадцать лет, однако из-за своего буйного, вспыльчивого нрава и внимания к чужим женам он уже нажил себе множество врагов. Но наиболее вероятным представляется то, что это сделал его брат Чезаре: ходили грязные слухи о том, что они соперничали из-за невестки или даже из-за их собственной сестры Лукреции. Кроме того, зависть Чезаре к старшему брату ни для кого не являлась секретом: Джованни был полководцем Папского государства, в то время как Чезаре носил ненавистное ему одеяние священника. Налицо еще одно любопытное обстоятельство: хотя папу Александра и выбила из колеи гибель любимого сына (он три дня не прикасался ни к еде, ни к питью), казалось, его не особенно обеспокоило то, что никого официально не обвинили и тем более не осудили за это преступление.
На время характер Александра изменился, и, как говорили, весьма значительно. «Удар, который обрушился на нас, — заявлял он, — самый тяжелый из всех, который нам пришлось когда-либо испытать. Мы любили герцога Гандию более чем кого-либо в этом мире. Мы отдали бы семь тиар за то, чтобы только вернуть его к жизни. Бог сделал это, чтобы покарать нас за грехи наши. Со своей стороны мы полны решимости изменить наш образ жизни в лучшую сторону и реформировать церковь».
Католическая церковь нуждалась в реформах. Расходы на войну, которые несло папское государство, и амбициозная строительная программа (восстановление обветшавшего замка Святого Ангела, укрепление защитных сооружений Рима со стороны моря, возведение жилой части Ватикана) требовали поиска постоянных источников все новых доходов. Открытие близ Рима месторождения квасцов стало настоящей удачей для папской казны. Квасцы были необходимым сырьем для портных и кожевников, и прежде их приходилось за немалые деньги импортировать из Азии. Теперь же папа смог объявить о запрете ввоза квасцов из мусульманских стран и установить собственную монополию на них. Но одних квасцов для покрытия расходов было совершенно недостаточно. Другим бесценным источником доходов являлась продажа индульгенций, равно как и должностей. Изобретались все новые и новые синекуры, которые покупались за большие деньги и обеспечивали стабильный доход. В результате невероятно выросло число членов курии, многие из которых совершенно ничего не делали.
В рамках проведения реформ Александр назначил комиссию из шести наиболее благочестивых кардиналов. И уже менее чем через два месяца был подготовлен проект буллы о реформировании. Папе запрещалась продажа бенефициев и передача церковной собственности в руки частных лиц. Что же касается кардиналов, то никто из них не имел права владеть более чем одной епархией. При них могло состоять не более восьмидесяти человек с тридцатью лошадьми. Им возбранялись занятия охотой, посещения театра, карнавалов и рыцарских турниров. Для менее высокопоставленных священнослужителей также вводились различные ограничения, и им предписывалось отказаться от получения взяток и отослать своих любовниц. Но проводить в жизнь эти новые правила должны были как раз те, кого они ущемляли. Поэтому проект буллы так и остался проектом, а папа Александр вскоре вернулся к прежнему образу жизни.
Чезаре постепенно занял в сердце отца то место, которое раньше принадлежало Джованни, и в 1498 году Чезаре убедил Александра освободить его от кардинальского сана и религиозных обетов, позволив вернуться к светской жизни. Вновь став мирянином (он был первым человеком в истории, который отказался от кардинальской шапки), Чезаре вскоре превратился в серого кардинала папы. Во многом благодаря его влиянию папа Александр оставил свою антифранцузскую политику и с готовностью дал согласие на расторжение брака нового французского короля Людовика XII, заверив при этом последнего, что не будет оспаривать его претензий на Милан и Неаполь. Чезаре отправился во всем блеске в качестве папского посла во Францию, где стал герцогом Валентинуа и обручился с сестрой короля Наварры. После своего возвращения в Италию он энергично занялся делами в Папской области, устраняя одного за другим (изгоняя или бросая в тюрьму) феодальных властителей Умбрии и Лацио, Романьи и Марки до тех пор, пока весь этот край не стал личным фьефом семейства Борджиа.
1498 год стал также временем, когда разрешилась проблема, которая мучила Александра с самого начала его понтификата — доминиканский монах Джироламо Савонарола во Флоренции. Произнося страстные проповеди и зажигательные речи, изрекая апокалиптические пророчества и заявляя о своей связи с Богом, Савонарола постоянно обличал семейство Медичи и особенно сильно после восхождения на престол Александра — папство. Неистовый монах не стеснялся в выражениях: «Папа и прелаты дурно говорят о мирской гордыне и тщеславии, а сами погружены в них по уши. Они проповедуют целомудрие — и содержат любовниц. Они думают только о мире и мирских делах, о своих душах они нисколько не заботятся. Они превратили церковь в притон, церковь стала блудницей, которая восседает на троне Соломона и заманивает прохожих. О развращенная церковь, ты творишь свои непотребства на глазах у всего мира, и твое ядовитое дыхание поднимается к небесам».
После неудачных попыток подкупить Савонаролу церковными должностями папа Александр решил, что с него достаточно. Он отлучил от церкви беспокойного монаха, а когда Савонарола не обратил на это внимания, призвал к его аресту и казни. К этому времени флорентийцы также уже были сыты им по горло: Савонарола был арестован, подвергнут пыткам и сожжен.
Последние четыре года своего понтификата Александр занимался преимущественно тем, что в угоду своим амбициям и Чезаре старался расширить фамильные владения Борджиа в Папской области. Это повлекло за собой падение многих виднейших римских семейств, и среди прочих — Орсини. Потребовалось совершить несколько убийств, за которыми обычно следовала конфискация имущества в пользу Борджиа. Чезаре боялись и ненавидели за его жестокость и насилия: «Каждую ночь четверых или пятерых человек находят убитыми, епископов, прелатов и других, так что все в Риме трепещут, страшась быть умерщвленными по воле герцога».
Чезаре был ужасно обезображен сифилисом и к концу жизни он уже не показывался на людях без маски, но мало на кого из тех, кто общался с ним, он не производил впечатления. Его энергия била через край, храбрость была безграничной. Казалось, он не нуждается во сне, скорость его передвижений поражала: говорили, что он прибывает в один город до того, как покидает другой. При этом он разделял страсть отца к женщинам. За свою короткую жизнь он прижил, по меньшей мере, одиннадцать бастардов, и досуг проводил необузданно и порочно: «В воскресенье вечером дон Чезаре Борджиа дал ужин в своих апартаментах в папском дворце в присутствии пятидесяти подходящих проституток и куртизанок, которые после трапезы танцевали там со слугами и священниками, сначала одетыми, а затем совершенно голыми. По окончании ужина канделябры с зажженными в них свечами были поставлены на пол, вокруг рассыпаны каштаны, которые проститутки собирали, ползая голыми на четвереньках среди подсвечников. Папа, дон Чезаре и донна Лукреция — все присутствовали здесь и наблюдали за происходящим. Наконец были предложены призы — шелковые дублеты, сапоги, шляпы и другие предметы одежды — тем людям, которые смогли наиболее часто совокупляться с проститутками».
Лукреции Борджиа выпала роль роковой женщины династии. Она не только была хороша собой, но и умна — дважды отец поручал ей полностью контролировать Ватиканский дворец с правом ведения переписки. Что же касается ее репутации, то совершенно отсутствуют какие-либо свидетельства, которые подтверждали бы достоверность слухов об инцесте Лукреции с братьями и с собственным отцом, за исключением тех, что исходили от ее первого мужа Джованни Сфорца во время бракоразводного процесса, когда с обеих сторон звучали безосновательные обвинения в адрес друг друга.
Лукреции выпала злополучная доля стать орудием политических амбиций в руках отца и брата Чезаре. Ее первый брак со Сфорца в возрасте тринадцати лет стал результатом стараний папы Александра заключить союз с Миланом. Вскоре, однако, в Сфорца отпала необходимость, и папский зять стал причинять неудобства: возник заговор с целью его убийства, однако он вовремя бежал из Рима. Сфорца, который мог потерять жизнь, жену, ее приданое, а также город Пезаро, полученный им в качестве подарка от папы Александра, держался стойко. Но, в конечном счете, вынужден был согласиться на унизительное условие — расторгнуть брак по причине своего надуманного полового бессилия.
Следующий брак Лукреции оказался еще более несчастливым. Ее второго мужа Альфонсо Арагонского, которого она по-настоящему любила, умертвил Чезаре — весьма вероятно, что из ревности, хотя имели место и политические мотивы. Убитой горем Лукреции папа Александр устроил третий брак — с другим Альфонсо, д'Эсте, принцем Феррарским. Сопутствовавшие этому празднества, проведенные, как обычно, на широкую ногу, были оплачены за счет продажи восьми новых должностей в курии и назначения девяти новых кардиналов, по 130 000 дукатов с каждого за красную шапку. Брак оказался удачным: Лукреция родила супругу нескольких детей, что не помешало ей завести роман с поэтом Пьетро Бембо. Но несмотря на эту измену, она пользовалась определенным уважением и пережила остальных членов семейства Борджиа, скончавшись в Ферраре в 1519 году после рождения восьмого ребенка.
В августе 1503 года в Риме стояла наиболее жаркая и нездоровая пора. Находившиеся недалеко от города Понтинские болота в те времена еще не осушили, свирепствовала малярия, начиналась эпидемия. Было такое время года, когда все, кто имел возможность, покинули Рим; однако это было критическое время — французская армия вновь двигалась на Неаполь, и папа оставался в Ватикане. 12-го числа папу Александра и его сына Чезаре Борджиа свалила лихорадка. Чезаре выздоровел, но семидесятидвухлетний понтифик не смог бороться с болезнью и через шесть дней скончался.
Тот факт, что отец и сын захворали в один и тот же день, неизбежно наводил на мысль о попытке убийства. За неделю до болезни они обедали вместе с недавно назначенным кардиналом Кастеллези на его вилле. По Риму быстро распространился слух, что Борджиа собирались отравить хозяина, но по неосторожности сами выпили отравленное вино. Многие проигнорировали тот факт, что Борджиа, совершившие немало убийств, не имели весомых причин для умерщвления кардинала. Скорее всего, Александр и Чезаре стали жертвами эпидемии, и папа умер естественной смертью.
Уход со сцены папы Александра породил хаос в Риме и Италии: несколько городов открыто подняли восстание; французская армия находилась в Витербо, всего в сорока милях от Рима; испанская армия спешила к Риму из Неаполя. В нормальных условиях Чезаре смог бы справиться с ситуацией, однако теперь, лежа тяжелобольной, он не мог быстро принять меры военного характера для спасения своего положения. Зато Чезаре располагал примерно 100 000 дукатов из фамильной казны и, имея в своем распоряжении столь внушительную сумму, надеялся, не вставая с постели подкупить участников предстоявшего конклава. Он решил любой ценой не допустить избрания папой своего наиболее опасного врага, кардинала Джулиано делла Ровере, который находился в изгнании во Франции основную часть понтификата Александра.
Подкуп кардиналов не помог, и казалось, что избрание этой устрашающей фигуры в качестве папы, а он назвался Юлием II, означало смертный приговор Чезаре Борджиа. Однако вышло иначе: полностью выздоровевший Чезаре укрылся в замке Святого Ангела, куда прибыли посланцы от вновь избранного папы и предложили Чезаре возвратиться в прежнее свое обиталище в Ватикане. Там его лишь терпели: удерживать его при себе входило в интересы папы просто потому, что владения Борджиа находились в Романье, где Венеция захватывала города один за другим; на тот момент у Юлия не было армии, и он нуждался в войсках Чезаре. Когда же нужда в Борджиа отпала, его изгнали в Испанию, где он погиб в 1507 году, сражаясь за своего зятя, короля Наваррского. Чезаре Борджиа был тридцать один год.
Поведение членов семьи Борджиа стало зловещим образцом злодейства и жестокости. Во многом это оправданно, однако все легенды содержат в себе элемент преувеличения и искажения истины. Более того, поскольку в центре легенд о Борджиа обычно их преступления, то о положительных сторонах забывается. Ко времени своего избрания папой Родриго Борджиа был вице-канцлером четырех предшествующих пап, и он знал положение дел в Ватикане как никто. За время его понтификата было сделано все возможное, чтобы улучшить репутацию Святого престола как одной из ведущих сил европейской политики, и Ватикан стал на равных вести переговоры с Францией и Испанией. Не хватало денег, людских ресурсов, не было спокойствия даже в собственных владениях Борджиа, которым постоянно угрожали Орсини и Колонна, а также известная своим буйным нравом римская чернь. Столь же вероломно вели себя крупнейшие итальянские города-республики: Венеция и Флоренция, Неаполь и Милан. А ведь была еще османская Турция, находившаяся на вершине своего могущества.
Повсюду у папства имелись враги и отсутствовали надежные друзья. Чтобы сохранить свою независимость, понтифику были отчаянно нужны крепкие финансы, надежная система управления, ловкая дипломатия, и все это Александр VI смог обеспечить в полной мере — независимо от того, какими методами он действовал. Он продемонстрировал это уже на второй год своего понтификата, когда убедил Карла VIII покинуть Рим, избавив тем самым себя и своих преемников от превращения не более чем во французских наместников. То, что он не снискал благодарности римлян, во многом обусловлено его личной жизнью и непрестанным поношениям, которым Родриго Борджиа подвергался еще при жизни и которые он воспринимал с величайшим равнодушием. Многие обвинения, выдвигавшиеся против него, он мог легко опровергнуть, если бы озаботился этим. Оставляя же их без ответа, папа Александр VI способствовал лишь укреплению своей ужасной репутации, подрывал моральный авторитет папства и приближал начало Реформации.
