Горная страна Памир и северный Афганистан. Ч - 3
Посольство Афганистана занимает старинный особняк на ул. Поварская д.42. Отлитый из бронзы пролетарский писатель М. Горький, установленный чуть сбоку, на другой стороне улицы, отвернулся от афганцев, не найдя понимания. Высокий пожилой консул пуштун принялся пытать меня о цели поездки. Я заявил, что хочу посетить место захоронения Насир Хосроу, исмаилитского проповедника. Валентина появилась в посольстве на неделю позже, сделав шпаргалку на руке с надписью "Насир Хосроу", четко ответила на поставленный вопрос консула. Что он о нас подумал, сказать тяжело, но визы делал за один день.
Ишкашимский базарчик занимает небольшую огороженную территорию, товар втюхивают друг другу китайский.
Бородатые афганцы, в чалмах или шапках масудовках на голове, поверх длинной светлой рубахи носят безрукавку, разговор ведут с достоинством, не спеша. С нашей стороны торгуют в основном женщины. Перед встречей с соседями они стараются как можно лучше спрятать своё тело, оставив лишь лицо. Горячие афганские парни могут запросто откусить и съесть глазами возбудившую их оголённую женскую конечность.
В субботу для проезда машин КПП закрыт, но нас пропускают. Шагар и Хорам работают в фонде Ага-Хана, за речку мотаются постоянно, рекорд Хорама 9 переходов границы за одни сутки.
В Афганистане сейчас 1386 г. (2007), отсчёт идёт от года, когда Пророк перебрался в Медину, а чем обусловлено отставание времени на 30 мин., от Таджикистана совсем не понятно.
Словно скелеты динозавров, напоминанием о прошедшей эпохе, встречают путников три брошенных остова БМП. Всё что можно открутить — уже сняли. Задние люки, для бойцов пехоты, открыты нараспашку. Живая душа давно покинула железную плоть.
Ишкашим — одно из 4-х мест, где заходили наши войска. В трёх километрах от КПП расположен посёлок, у них он называется Султан Ишкашим. Пограничный переход существовал здесь очень давно, имеется что-то похожее на старинную крепость. В центре посёлка конечно базар, в глаза бросается неухоженость, множество грязи, но самое главное — бедность. Обязательный момент — регистрация в полиции. Начальник, как принято в Афганистане, пуштун. Начинается распрос и запись в журнал ; Шагар переводит: зачем приехали, кто мы, на сколько дней и т. д.
На вопрос о том, какое образование получили, Валентина ответила:"Высшее." Краем глаза замечаю как он пишет "11 классов". Теперь шутить буду я. Шагар улыбаясь диктует на дари мой адрес:"Москва. Кремль. Царь- Колокол." В конце разговора полицейский пожалел, что его народ воевал с "шурави". По сравнению с американцами "русские значительно лучше", "мирную жизнь помогали строить", но "афганцы послушали плохих людей и взялись за оружие."
Хорам привёз нас к своему другу в гости. Хозяин авторитетный человек, по местным меркам богатый, монополист по продаже на базаре телефонов и карт, держит лавки с тканями, одеждой и обувью. Дом довольно большой, рядом спутниковая антенна, на горной речке пристроен генератор, поэтому имеется свет. Попав в зал обычного исмаилитского дома, мы поприветствовали царь-столб и сели за достархан. Хозяйка подала чай не закрывая лица, чадру она одевает только на улицу.
В зале спальная кровать, трюмо, много ковров, развешаны глянцевые плакаты религиозной тематики, видик и телевизор заботливо прикрыты салфеткой. В стенах вырезаны две ниши. В первой: за стеклом самовар, посуда и китайские безделушки. Вторая зашторена занавеской. Уже после, выпив водки за русско — афганскую дружбу, я набрался наглости заглянуть внутрь.
Здесь хранятся самые главные ценности: портреты 3 и 4 Ага-Ханов, старинная книга, ружьё и кинжал. С памирской стороны ишкашимцы свой язык знают, а Али, так зовут хозяина, уже нет. Али около 60 лет, последний его сын-любимчик выделяется более хорошей одеждой и опрятным видом, из обилия разновозрастных, нечёсаных детишек.
Чёткого маршрута мы не имели, Хорам разговаривал с Али очень долго, выясняя куда нам лучше отправиться на два дня. К мазару Носира Хосроу попасть невозможно, но мы узнали, что руководство округа решило провести в Ваханской долине, почти возле Пакистана, фестиваль афганских песен. Узнав об этом, все загорелись поехать, поучаствовать. Валентина захотела спеть афганцам "Калинку — Малинку", Хорам мечтал осилить "Мурку", я и Шагар решили просто послушать. Попрощались с хозяином и в путь.
Если взглянуть на карту Афганистана, он напоминает овал с небольшим отростком сверху, это Ваханская долина — подарок от Англии и России. Через Ваханский коридор проходил один из шёлковых путей, её упоминает Марко Поло. Дорога здесь ужасная, но поля обработаны хорошо. Каждый свободный от камней клочёк земли засеян пшеницей. Закруглёнными, похожими на серп ножами, дехкане срезают её, укладывая сохнуть, образуя на полях причудливые рисунки в виде квадратов и кругов. Урожай собирают буквально до последнего зёрнышка.
В фильме "Мусульманин" показано, как солдат, принявший в афганском плену Ислам (Е. Миронов), вернувшись домой, рьяно молится 5 раз в день. Данный факт даёт основание считать, что находился он не у северных исмаилитов, они с "шурави" не воевали, во время войны наши войска здесь не размещались, отдав долину под местный контроль. Несколько лет назад дехкане повязали и культурно сдали в полицию агитатора талибов. Ахмадшах Масуд был таджик по национальности, суннит по вероисповеданию, его территории расположены юго-западнее.
Пересекаем множество ручьёв и речек, снежный хребет Гиндукуш иногда выглядывает из-за гор, как будто проверяет наличие своей талой воды в долине. Нарисованная на мостиках правая ладонь руки, словно призывая к спокойствию, оповещает, что построил объект фонд Ага-Хана, такие же знаки имеют школа и больница увиденные нами.
Попадающиеся по пути женщины одеты в длинные одноцветные платья, на голове в тон ему тюбетейка, иногда покрытая платком.
У узбеков есть поговорка:"Ишак луже мочу должен, а волку мясо." Означает это, что должно случиться, то произойдёт. Учуяв волка осёл встаёт как вкопанный, серый хищник может пробежать рядом, даже не посмотрев на ослика, его мясо очень жёсткое. Проходя мимо лужи, ослица часто справляет нужду. Запах самки возбуждает самца, он учуяв начинает орать и дальше не идёт. Я часто слышал про подобные вещи, но увидел только здесь. Мальчишка дал возможность животному понюхать лужу, расплатившись за неопытность вынужденной остановкой.
Начинает резко темнеть, увидев препятствие Хорам просит всех выйти из джипа. Неделю назад казавшийся тихим ручеёк, превратился в бурный поток, размыв мост. Дороги дальше нет. Мы заходим в находящийся рядом палаточный лагерь, Шагар встречает здесь своего знакомого. Шугнанец Карим родом из Хорога, работает в Афганистане дорожным инженером, руководит местными ребятами, и, предлагает остаться на ночлег. Шансы попасть на фестиваль уменьшаются.
Все садимся ужинать в одной из палаток.
— Что ты делаешь? Это Афганистан, ему не положено сидеть с нами, он потеряет дистанцию и работать будет кое-как!, — опередив мой вопрос отвечает инженер.
Ночь в Ваханской долине на редкость чёрная. Млечный путь, ковш медведицы, сияющие и пульсирующие звёзды, кажется, будто всё это можно потрогать руками. Увидев падающую звезду я не успел загадать желание.
По хозяйски, уверенно появившийся с заснеженных вершин ветер, пытается сорвать и сбросить в Пяндж палаточный лагерь. В горах после полуночи температура опустится до нуля, ручьи и реки убавят свою прыть, появится надежда проскочить препятствие.
Просыпаемся на рассвете и видим, лагерь разбит возле остатков старой крепости, в темноте она была не видна. Долина нас дальше не пустила, брод на речке не появился. Как потом мы узнали, фестиваль уже закончился, выходные у них пятница и суббота, воскресенье — рабочий день. Али дал не верную информацию по дням.
Пройдёт время, афганцы угомонятся, восстановят исторические места, придумают красивые легенды и туристы попрут к ним. А в наше время, увидев джип детишки весело машут руками. "Все иностранцы для них единое целое, они благодарят за то, что их спасают от голода"- объясняет Шагар.
Вновь проехав через Султан Ишкашим встаём на трассу ведущую в Кабул. После посёлка рядом с дорогой, как будто грозным напоминанием вечно воюющему народу, появляются два ощетинившихся бронёй в сторону окрестных гор БТРа, здесь они совсем не кажутся брошенными, а выполняющими особое задание во времени и пространстве.
Далее пристраиваемся вслед за набитым под завязку микроавтобусом, направляющимся в Кабул. Маршрутка тормозит возле небольшого глиняного строения, украшенного ленточками. Все пассажиры выходят, это суннитский мазар святого Боязиза Бостони, останавливаемся и мы. В домике можно отдохнуть на ковре, рядом с могилой. Кто был этот человек, что он сделал, понять не удалось. Афганцы возле мазара просят хорошей дороги, ведь трястись им двое суток, а Хорам везёт нас дальше.
Горы приобретают немного другой окрас, долина становится более широкой, а речушки спокойными, пробивается зелёная травка, пасутся большие отары овец. У подножия одного холма наблюдаем причудливую композицию, похожую на ступни ног, рядом можно разглядеть лицо спящего человека. На мой взгляд, в ближайшие 500 лет, Будда в Афганистане не проснётся.
Трасса на Кабул, через 40 км. уходит вправо, а мы поворачиваем возле местности Зибок влево, в кишлак с таким же названием. Хорам замечает здесь непорядок. Девчонки, идущие из школы, несут в руках молоко. Фонд Ага-Хана, привлекая детей к учёбе, выделяет школам продукты, ученики должны питаться только там, это жёсткое условие.
Хорам и Шагар решают заглянуть в учебное заведение, оба работают в фонде Ага-Хана, имеют удостоверения. Остановливаем джип на узкой улочке и идем пешком. У школьных ворот одни выходят, другие заходят ; толчея, давка и баловство. Здоровенный охранник, пытаясь навести порядок, палкой бьёт детей по плечам и спинам, нас он не замечает. Я невольно поднимаю руку от возмущения, пытаюсь русскими словами пристыдить воспитателя. Он быстро исчезает, но уже другой человек не пускает нас внутрь, объясняя чтобы мы подождали 15 минут.
За школьным забором начинается серьёзное шуршание, иностранцев здесь никогда не видели. Затем нас приглашают войти. сопроводив к директору. Невысокий пуштун рассказывает о воспитании детей ; многие ходят на учёбу за 10 км., не хватает тетрадей, портфелей, учебников. Два раза, как бы невзначай, директор повторяет, что школьников здесь не бьют и хорошо кормят, разрешает пройти и посмотреть. Открываем дверь в класс мальчиков, учитель дает команду, все дружно встают, мы просим их сесть.
В обшарпанной комнате парт не хватает, в углу, возле доски, скрючившись в три погибели, часть детей сидит на грязной циновке. Идёт урок литературы на дари. Когда-то персы, таджики и афганские таджики, говорили на одном языке. Персы подверглись арабскому влиянию, афганцы — пуштунскому, а наши таджики — узбекскому, образовались три родственных языка, где древнеперсидский общий для всех. Я решил блеснуть эрудицией, Шагар переводит мой вопрос,
— Каких знаете поэтов?
Повисла тишина, преподаватель сверкнул злыми глазами, ребята упорно молчали. Мы предпочли удалиться. Наверняка знания о Рудаки были даны в тот день палкой по задницам.
В классе девочек мест так же не хватает, но вопросов здесь решили не задавать. Директору оставили подарки для ребятишек, он сам решит кому отдать.
Рядом с кишлаком, на месте встречи трёх долин, располагалась наша военная часть. Она контролировала дорогу на Кабул и тропы через Зибок в Пакистан. За всю войну боевых действий здесь не было (боевые действия происходили в горах, возле границы с Пакистаном), некоторые жители знают русские слова, вспоминают шурави хорошо.
Хорам включил пониженную передачу, джип ползёт в направлении нашей базы. Три дня назад по дороге прокатила немецкая военная техника, оставив после себя комки густой грязи.
Если, находясь в комнате, поднять глаза на потолок, всегда кажется странным, как могла бы мебель там поместиться. От нашего присутствия остались всего несколько вросших в землю домиков, а была вертолётная площадка, баня, казармы, жилой корпус офицеров, штаб и многое другое. В длинной прямой линии камней читается бывший забор. Советские военные разминировали окружавшее базу минное поле, оттащили к Султан Ишкашиму разбитую технику, оставив городок, готовый к проживанию. Кто отдал команду всё разломать — неизвестно.
Теперь здесь живут две семьи афганцев-скотоводов. На возможном месте склада боеприпасов, возвышается гора лепёшек из кизяка, там где солдаты могли заниматься строевой подготовкой, двое мелких пацанов гоняются за козлёнком, поймав закручивают ему хвост. Жена нового командира — морщинистая старуха, плетёт корзину. Жизнь всегда идёт вперёд, но в данном случае она повернула назад. Остатки нашей военной базы возле кишлака Зибок
На ночлег вернулись в уже знакомый дом Али. Хозяин ещё не вернулся с базара, но слуга приглашает расположиться в зале. Очень приятно было увидеть; наши открытки с видами Москвы аккуратно поставлены возле портретов Ага-Ханов. Придя домой и увидев нас, Али обрадовался, распорядился с ужином, угостил китайским виски. Мы в ответ раскрутили его на подаренную два дня назад бутылку Столичной. Али с удовольствием окунулся в воспоминания 20-летней давности.
Всё местное население с уважением отзывается о русском офицере по фамилии Терехов (должность и звание выяснить не удалось), он интересовался проблемами афганцев, помогал строить мирную жизнь, проводил для них политинформации. Однажды в посёлок привезли партию солдат-дембелей. Ребята, в ожидании перехода через границу, нарвали кукурузы. В Афганистане чужое считается священным, дехканин никогда не наступит на соседнее не убранное поле. Терехов кукурузу отобрал, закопав собственноручно в землю, а дембелей отправил дослуживать ещё 3 месяца.
Отступив от темы хочу напомнить ; в советские времена работал когда-то на Садовом Кольце водитель троллейбуса, историю города на маршруте рассказывавший, существовали таксисты, сдачу до копейки отдававшие. У писателя Пантелеева есть рассказ, как мальчик ночью в темноте стоял во дворе на посту, так как дал ребятам честное слово никуда не уходить. Только найдя военного, который освободил от обязательства, удалось увести парнишку домой.
Я думаю, что Терехов выше полковника не дослужился. Водитель троллейбуса и честные таксисты — исчезли как мамонты, а мальчик вырос, и в наше время стал просто лохом.
