Порт Помако оказался не очень комфортным и грязным местом. Ещё до него, в нескольких километрах, между проток и островов, были ещё две точки отправления маленьких деревянных судов, но куда они ходят, я не знаю, наверное по окрестным посёлкам. А Помако находится на южном конце асфальтовой дороги (связующей порт, Тимику и Темагапуру), и живёт там совсем немного народу – домов семьдесят там, наверное. В каждом доме – семья из десяти папуасов. Домики на ножках. В прилив идти надо по мосткам или по полуплавучим брёвнам, в отлив – тоже по ним же, а вокруг грязь непролазная.
Кроме этих 50-ти рыбацких папуасских хижин, тут имеется около двадцати продовольственных лавочек, принадлежащих индонезийцам. Те поджидают людей, которые поджидают пароход, и продают им плюшки, рис, чай и разные товары по полуторной цене. И также имеется рынок папуасов: на земле разложившись, продают тётки-папуасихи – длинных рыб, плоских рыб, креветок, ракушек, морских гадов. И некоторые маленькие фруктики по цене больших фруктов. Спрос почти отсутствует, так что думаю ужинают папуасы тем, что не сумели продать.
В порту происходит разгрузка контейнеров, которые в изобилии приходят в порт и предназначены для Тимики и для шахты. А кроме того, несколько раз в месяц приходят пассажирские суда компании «Пелни». Их тут два – «Kelimutu» и «Tatamailau». Каждое судно ходит хитрым запутанным маршрутом, делая полный круг за четыре недели. И вот этим вечером должно было одно из них подойти – Tatamailau.
Порт 3-го сорта Помако содержал пассажирский терминал. Это был сарай, стоящий на ножках в воде. Внутри были скамейки. А вот света не было – лампы и розетки были, а электричества в них не оказалось. Действительно, зачем папуасам электричество? Они ж привычные. А те, кто любит электричество, не плавают этим маршрутом, как оказалось. (А вот начальники порта в своём домике создали-таки свет, с помощью генератора.)
Папаусы, как я уже упоминал, не очень организованные люди. Более того, они умудряются наводить хаос везде, где скапливаются в большинстве. Вот Джайпура, Набире, Соронг, Тимика и другие города Папуа с преобладанием индонезийцев – в них относительный порядок. А вот в Помако, где папуасов большинство, уже сильный беспорядок. Пароход опаздал, папуасов набилось в тёмный сарай несколько сотен, ничего не видно – ночь, папуасы тоже чёрные. Часа в три ночи объявили посадку. Все попёрли на судно толпой! И тут я увидел, что для индонезийских начальников эта посадка – настоящая военная операция. На причале стояли машины и грузовики с решётками, для сажания буйных папуасов. Стояли даже броневики, и один из них с пушкой – то ли водомёт, то ли огнемёт. Десятки полицейских и солдат в свете прожекторов старались не погибнуть от папуасской давки. Папуасы физически очень сильные, иногда ещё и пьяные, и все тащат какие-то короба, мешки, ящики, и ругаются на ста языках папуасов. Полицейские следили, чтобы не было жертв и чтобы не утопили судно. Ни о какой проверке билетов не было и речи! Тут бы самой команде выжить как-то, загрузить эту толпу и отплыть хоть как-то.
Несчастный пароход Tatamailau! Я понимаю, что это судно, сделанное в Германии в 1990 году, ещё относительно новое, и с большим удовольствием оно бы плавало где-нибудь в центральных индонезийских водах. Но увы, расписанием компании Pelni положено им плавать на самый край земли (Индонезийской), куда Макар телят не гонял... Индонезы и сами любят мусорить, но папуасы превосходят их. Пароход оказался ободран и загажен, большинство кожаных тюфяков – давно украдены (папуасы растащили по своим хижинам). Сломаны и украдены были все раковины, кроме одной (а последняя раковина была без дна и вода лилась на пол), пассажиры писали в душевой кабине, мусор валялся повсюду в таком количестве, что неясно, как вообще может быть столько сора (при том, что ежедневно -- уборка). Папуасы заходили на кухню, где готовилась общественная еда, с сигаретами в зубах и высматривали, что им там хотелось. Большая часть розеток были выдраны неизвестно кем. Верхние палубы с капитаном и командой были заперты и огорожены колючей проволокой – дело невиданное, обычно я всегда заходил к капитану, открываешь дверцу с надписью «ВХОД ЗАПРЕЩЁН» -- и все там. Но папуасы, как и я, делают вид, что не умеют читать, вот команда и забаррикадировалась от пассажиров. Не удивлюсь, если при крушении окажется, что все спасательные шлюпки – муляжи, лишь оболочки, а сами шлюпки и жилеты уже унесены в качестве трофеев.
Я думал, что буду наслаждаться спокойным плаванием, но тут наслаждение оказалось снижено – меньше, чем обычно на пароходах «Пелни». Еду давали самую э... простую, один лишь рис. Мне как «мистеру» старались положить хоть что дополнительное, или сразу две порции, но... хорошо, что я запасся бич-пакетами. Видимо, всё вкусное было украдено, съедено или продано. Кукарекали петухи в жилом отсеке, иногда нервничали мелкие дети, привязанные в сетках-авоськах к багажным полкам; многие проходы были заставлены ящиками и мешками, папуасихи сушили на палубах свои отсыревшие овощи – зачем-то они тащили эти овощи с собой с одного места на другое. Команда, индонезийцы, но уже уставшие и забившие на всё, выбрасывали мусор за борт – десятками килограмм пластика! засоряя море в видимости берегов («а пропади они пропадом, папуасские берега!» -- так наверное думали уборщики судна). Я сперва думал, что случайно, но пригляделся с кормы – выкидывают планомерно из нижнего отсека чёрные столитровые пластиковые пакеты с пластиковым сором, оставляя «след в океане», нехороший след. Многие папуасы плыли в Агатс, многие плыли зайцами, спали на палубах, в проходах и на облезлых диванах, на которых должны были отдыхать цивильные пассажиры, на море поглядывая. Некоторые были нетрезвы. Индонезийцы занимались бизнесом на судне, создав в проходах десяток торговых точек с фруктами (вероятно, дав взятку руководству судна, ведь в билете строго написано «не торговать на корабле!»).
И во всём этом безобразии, среди тысячи моих попутчиков, были и приличные люди. Аккуратные и цивильные (внешне) светлокожие индонезийцы, плывшие по своим делам, к родственникам – или на вечное поселение – в далёкий Мерауке. Мелкие купцы, владельцы коробов, что-то везли в Мерауке тоже для своих лавочек и магазинчиков. Целая бригада бородатых, длиннохалатных и тюбетеечных людей – с жёнами, задрапированными на 99% в чёрное – ехали проповедовать ислам в далёкий и болотистый Агатс (и даже не в сам Агатс, а в какие-то местечки вдоль по рекам). Хоть бы что проповедали папуасам, чтобы не так загаживали пароход!
Работающие розетки всё ж мне удалось найти, я набирал свои тексты на ноутбуке, а местные некоторые с любопытством подглядывали. А один местный даже подарил мне 100 тыс.рупий (320 руб) – не иначе как от радости, за возможность увидеть маленькое чудо.
Пароход шёл десять часов до Агатса, сделал остановку на пару часов в этом интересном городе, несколько сотен папуасов вылезло, а другие залезли – в шуме и панике, как будто дают что-то, что может кончится. Про Агатс я ещё напишу отдельно. После мы поплыли в Мерауке, и до него шли ещё две ночи и один день. Почти все жители судна были папуасы, но повадками они отличались от жителей северной и восточной частей острова – на контакт особо не шли, фотографироваться не хотели – отворачивались. Кроме меня, на судне был ещё один белый мистер, но он сперва скрывался от народа в каюте класса «люкс», а потом исчез в Агатсе, так его сущность осталась неизвестной.
Погода была влажной, по временам капало снаружи, но внутри судна было сухо. Из пароходной мечети разносились азаны и молитвы. Мечеть оказалась самым приличным и чистым местом на судне, а посещало её немного людей – человек тридцать из тысячи. По идее, на борту есть ещё пароходная церковь, но происходит ли в ней что-то – мне неизвестно. Помнится, на одном из кораблей (три года назад) церковь использовалась для того, чтобы сгонять туда обнаруженных безбилетников и выбивать из них плату за проезд.
