Первая часть захватывающего дух рассказа о полной открытий и опасностей экспедиции.
По крыше стучит убаюкивающий дождь. Сколоченный на скорую руку деревянный дом Саймона погрузился в сон. В соседних комнатах мирно спят два наших гида и целая бригада носильщиков. Судя по раскатистому храпу, все выбились из сил. Теперь, в относительной безопасности, мужчины наконец-то позволили себе расслабиться. Один только Саймон тихо ходит по дому, проверяет затворы на дверях и окнах. Я слышу, как скрипят доски под его тяжестью. Мы его гости, и он беспокоится за нас.
Я лежу на циновке прямо на дощатом полу в комнате без мебели, зябко кутаюсь в грязный, сырой спальный мешок. В углу догорает свеча, рядом — на соседней циновке — сладко посапывает моя лучшая подруга и самый главный товарищ по экспедициям — Светлана. Только сейчас я начинаю осознавать, что все закончилось, но мой мозг и мое тело до сих пор начеку, и я прислушиваюсь к любому шороху за стенами комнаты. Еще вчера в это время мы решали, как будем ночью в кромешной тьме, посреди непроходимых джунглей уходить от агрессивно настроенного племени...
11 дней назад
Спешно пакуем сумки для экспедиции. Через пару часов мы отправляемся в Новую Гвинею. Поход предстоит не из легких, ведь мы собрались жить на деревьях посреди тропического дождевого леса, в домах членов племени короваи, либо в разбитых нами палатках.
В таких условиях просто необходимы водонепроницаемые сумки, достаточный запас сухой, теплой и комфортной одежды, резиновые сапоги, пара комплектов удобной обуви, запас средств личной гигиены, медикаменты абсолютно на все случаи жизни, одноразовая посуда, еда, термосы, надежный перочинный нож, фонари, спальные мешки, полотенца, набор пакетов разных размеров. Там, куда мы направляемся, одежда сыреет моментально, и высушить ее практически невозможно. Раны и порезы заживают с трудом. Приходится просчитывать и продумывать каждую деталь багажа, потому что в путешествии мы будем всецело зависеть от того, что взяли с собой.
Местный туроператор запугивает нас, рассказывая о страшных болезнях, ядовитых джунглях и диких людях. Но мы настроены решительно. Более того, эта поездка должна стать переломной в моей карьере travel-фотографа, ведь я собираюсь снять документальный фильм. Для этой цели я везу с собой профессионального оператора и огромное количество различной аудио-, видео- и фототехники.
Точка отправления — Бали. Нас ждет ночной рейс с двумя остановками и одной пересадкой.
Боже, никогда у меня еще не было такого сложного перелета! Прямо перед путешествием я подхватила вирусную инфекцию, и весь полет, помимо высокой температуры, меня преследовала тошнота. Через 10 часов пути, полностью обессиленная, я падаю на кровать в номере отеля Baliem Pilamo в Вамене. Но у нас очень плотный график, и времени на отдых нет. С трудом заставляю себя подняться, проверяю технику и снова в путь. Сегодня нам предстоит посетить холмы Напуа и познакомиться с культурой племени дани.
Даже несмотря на жуткую слабость, я испытываю некий эмоциональный подъем. Я так долго шла к этому, что теперь никакие обстоятельства не сломят моей решимости. Вообще, посещение Новой Гвинеи было для меня практически несбыточной мечтой на протяжении 10 лет. Ровно столько я жадно рассматривала на карте эти острова и впитывала любую информацию о них. Я помню, как пару лет назад ко мне в руки попала книга «Затерянные в Шангри-Ла» Зукоффа Митчелла. С каким же интересом я прочла ее!
И вот сейчас я стою в долине Балием, или как ее еще называют в романе — «Тайной долине», и не могу поверить своим глазам: насколько же точно описал это место автор со слов полковника Рэя Т. Элсмора! Но еще удивительнее то, что за столь длительный период времени здесь практически ничего не изменилось.
Все та же плоская зеленая местность в обрамлении высоких гор, окутанных плотными белыми облаками, все те же маленькие хижины с крошечными ухоженными огородиками. Невероятно, но до сих пор долину населяют такие же голые мужчины с холимом на пенисе и голые женщины в юбочках из травы. Единственное новшество — крошечный аэропорт, благодаря которому здесь появляются путешественники.
Кстати, первые туристы приехали сюда уже в начале 80-х. А наш друг из племени дани Асике Халук рассказывает, как 25 лет назад впервые увидел в небе огромную «стальную птицу». С тех пор он каждый день проделывает двухчасовой путь от деревни Пиджима до аэропорта, чтобы поприветствовать все еще непонятных для него «белых пришельцев». Асике всю жизнь прожил в деревне, он встретил огромное количество самолетов, но так ни в одном из них и не побывал.
Асике мгновенно завоевал наши сердца, и мы незамедлительно решили взять его с собой, чему он несказанно обрадовался и тут же влез в багажник нашей машины. За свою помощь абориген запросил всего лишь несколько пачек местных сигарет. А еще я подарила ему русскую матрешку. Надо было видеть, как хохотал старик, рассматривая деревянных румяных красавиц!
Определить возраст Асике затруднительно. Туземцы не ведут летоисчисление, не празднуют дней рождения и не знают, сколько им лет. Местный гид и верный друг нашего дани Алфит Кулу предполагает, что Асике около 56 лет.
Асике глухонемой, но понимает все без языка и слуха, мы общаемся жестами. Из-за врожденного дефекта в своей деревне он считается «юродивым». Его бросила жена, и у него нет детей. Я спрашиваю пожилого дани, если бы я согласилась выйти за него замуж, то какой калым он дал бы моей семье? Не задумываясь, Асике говорит, что готов отдать за меня 40 свиней. Мне это очень льстит, потому что здесь стоимость свиней доходит до 5000 долларов. Даже по нашим меркам сумма совершенно неподъемная и заоблачная. Так что для местных Асике является богачом.
Мы едем в одну из деревень дани.
Выбор на нее пал не случайно, ведь здесь местные жители бережно хранят 200-летнюю мумию. По пути проезжаем дымящуюся свалку, где бродят люди в поисках чего-либо стоящего. Тут же пасутся свиньи, набивая до отвала и без того огромные животы.
Очень грустная и символичная картина. Путешествуя, я часто вижу, как люди не ценят и не берегут «дом», в котором живут. К сожалению, в Западной Африке земли просто утопают в горах мусора. И дети играют уже не на зеленой траве, а на дымящих свалках. Посещая такие места и делая там снимки, я призываю людей задуматься над тем, что мы творим с нашей планетой, прекратить бессмысленные войны за чужие ресурсы и спасти то, что у нас еще осталось.
Деревня
Деревня дани — это несколько круглых домов, окруженных высоким забором. Долгое время туземцы вели бесконечные войны, и, видимо, память о тех днях еще настолько свежа, что дани охраняют свои дома, а у всех членов племени есть луки, стрелы и каменные топоры. Между тем многие аборигены носят современную одежду, и только мужчины-ровесники Асике, отдавая дань традициям и предкам, оставляют на теле один холим («котеку» по-индонезийски). Они изготавливают его из тыквы-калебаса. Нехитрое устройство надевают на детородный орган, направляя концом вверх, и привязывают к талии веревочкой, сделанной из травы. Самый большой и нарядный холим, как правило, у вождя племени. У молодежи холимы обычно прямые, а у пожилых — кривые, с закрученным концом.
Многие мужчины дани украшают себя бусами. Некоторые вставляют в нос фрагмент клыка дикой свиньи, а на голову надевают специальный убор, изготовленный из перьев казуара или райской птицы. Но сильнее всего меня удивляют стопы аборигенов. Они выглядят совершенно не по-человечески, более того, напоминают стопы крупных приматов. Плоская подошва с толстыми пальцами, плотно прилегающими к земле, будто специально приспособлена для хождения босиком и выживания в тяжелых условиях непроходимых джунглей.
Женщины практически все ходят топлес. Одни носят юбочки из травы, либо сплетенные из пальмы сагу. Другие надевают юбки или шорты из современных тканей. Иногда они украшают себя бусами, а у нескольких из них я даже рассмотрела католические кресты. Большинство носят на голове самодельные сумки, напоминающие наши авоськи для продуктов, где они хранят весь свой незамысловатый скарб.
Практически у всех женщин искалечены конечности. У многих не хватает по 5–7 пальцев на руках. Причина тому — страшная традиция, когда при потере близкого родственника женщине отрубают фалангу пальца, которую затем хоронят или сжигают вместе с телом погибшего человека. Ужасающий ритуал выглядит так: палец несчастной туго перетягивается и отсекается точным ударом каменного топора. Конечно, туземцы не используют никаких обезболивающих. А когда я спрашиваю их, зачем они это делают, аборигены как бы не понимают смысла моего вопроса — для них этот ритуал естественен и привычен, ведь отсутствие части пальца не является преградой для исполнения женских обязанностей.
Убранство жилищ дани крайне простое. В центре — место для огня, на котором готовят, у которого согреваются и который дает едкий дым, отпугивающий насекомых. Если у хозяев есть сменная одежда, она валяется тут же на полу. Конечно, здесь нет ни душа, ни водопровода, ни санузла. От мужчин и женщин приторно пахнет смесью пота и свиного жира. Спят дани прямо на голом полу. А домашние животные — свиньи и собаки — чаще всего живут в домиках вместе с хозяевами.
Как же меня все это удивило, ведь жизнь дани, какой мне довелось ее увидеть, была точь-в-точь описана участниками катастрофы, по материалам дела о которой и был создан роман Зукоффа Митчелла. Но ведь те события произошли в 40-х годах прошлого века, а на дворе уже 2015 год! Однако в долине Балием, как в каком-то сказочном мире, время мистическим образом остановилось. И все так же пожилой Асике, просыпаясь рано утром на голом полу, проделывает босиком двухчасовой путь, чтобы еще раз взглянуть на загадочную «стальную птицу»...
В такие моменты я начинаю любить свою работу еще сильнее, и страстно благодарю судьбу за возможность соприкоснуться с другими мирами, которых с каждым годом становиться все меньше, но тем не менее они все еще есть.
