— Нет-нет-нет, мы слишком давно не были в Еломэ. Тропа уже заросла, мосты разрушены. Дорогу придется пробивать заново. А это работа для десяти человек! – отговаривает нас Юнани. Но наша команда нацелена на то, чтобы идти в легендарную деревню Еломэ. Пусть люди оттуда ушли, пусть место заброшено, нас все равно интересует манящая своими тайнами пещера. Поэтому мы настаиваем, при свете фонаря сидя в белом домике. А Юнани в авторитете среди папуасов хотя бы потому что все переговоры ведет именно он.
— Кроме того путь очень опасный и тяжелый, — продолжает Юнани, — люди постоянно падают на скользких камнях. Так можно и убиться. Да и сезон не тот. Сейчас много дождей льет, и реки выходят из своих берегов. Я не смогу их переплыть, чтобы построить для вас переправу. Я просто боюсь, — тут на лице папуаса появляется ухмылка, и он произносит: я не хочу там умереть.
Переговоры заканчиваются ничем. Юнани засыпает. Теперь вся надежда только на утро...
«Фаови-Мбомбанг! Фаови-Мбомбанг!» — вождь Ениус по радио пытается связаться с поселком Фаови. Прошлой ночью умер человек. Скончался от болезней где-то здесь в горах. Такие новости ждали нас утром.
«Дагай-Мбомбанг! Дагай-Мбомбанг!» — переключается на другой поселок Ениус. Вокруг радио собрались папуасы с хмурыми лицами. Ни Дагай, ни Фаови не выходят на связь.
Теперь о походе в Еломэ не может быть речи. Вскоре и без того пустая деревня пустеет окончательно. Все уходят в горы, чтобы увидеть покойника и начать подготовку к похоронам.
В деревне остаются всего несколько человек. Среди них второй вождь, который стоял по правую руку от Ениуса, когда мы только пришли в Мбомбанг. Он появляется словно тень — тихо и незаметно.
— Это мой сын умер, — делится несчастьем он. Отец потерял уже четвертого ребенка.
Полдень. Я сижу на террасе заброшенного белого дома, где только вчера шли переговоры. Сижу с мыслями о судьбе людей Вано. В руках у меня камень, который добыли Юко и Семилер. Одна его половина гладкая, другая нет, как в той поговорке о двух сторонах одной медали. Вано оставили свой дом и мигрировали в Мбомбанг поближе к цивилизации, чтобы не стать призраками прошлого, которые будут жить только на страницах книги Генриха Харрера. Стала ли их жизнь теперь лучше, стала ли она проще, ведь здесь на Мамберамо их преследуют все те же болезни и голод? Однозначного ответа у меня нет. Рядом подсаживается Ениус в своих сапогах. По деревянному полу он проводит камешком. Остается неглубокий порез. Камень хорошо заточен. Обрубок же в моих руках так и не был закончен папуасами. Ни Семилер, ни Юко, ни кто-либо другой не притронулся к нему. Я передаю заготовку Ениусу, который утверждает, что знает как заточить ее.
«Кот в сапогах», как мы его в шутку прозвали, уходит с террасы и садится подальше, повернувшись спиной ко мне. Он трет заготовкой о булыжник, который нашел лежащим на земле. Проходит пять минут, десять. Я ни на секунду не отвожу от него взгляда, молчу и гадаю, как скоро он сдастся. Папуас не заставляет себя долго ждать. Ениус возвращается с поражением и вручает мне заготовку.
— У меня не получается, я не знаю как, — признает вождь.
— Неужели в деревне Мбомбанг не осталось тех, кто умеет делать каменные топоры? – пробую я докопаться до истины. Но теперь уже вождь так просто не хочет сдаваться. Он юлит, его глаза бегают.
— Здесь в горах живут еще старики, которые делали раньше каменные топоры. Они знают как, — выкручивается в этот раз Ениус.
— А можно увидеть хоть один каменный топор?
Вождь в ответ молчит, но потом его уста произносят:
— У нас в деревне их нет... – а вот теперь это был шах и мат. Партия сыграна.
Когда-то лет пять назад люди Вано оставили свой дом. Так у них появилось будущее, но были забыты знания, хранимые многими поколениями, знания принесшие им славу, знания, которым нет места в новой жизни племени каменных топоров. Все это две стороны одной и той же медали.
Конец.
Напоследок некоторые портреты людей Вано:
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11. Ениус.
В следующий раз расскажу, как добраться до племени каменных топоров.
