Камерун. Ч - 2. Скорый до Нгаундере

На привокзальной площади царит суета.

Кто-то из прибывших пассажиров садится в разбитое жёлтое такси, кто-то уходит пешком, таща за собой по пыльным улицам чемодан, колёсики которого начинают тут и там прыгать на ухабах.

Нас встречает водитель по имени Бишаир. Садимся в джип и какое-то время кружим по городу. Первым делом заезжаем в магазин, закупаем воду и продукты. Далее, встаём на дорогу, которая ведёт на Север в Чад. Чуть подальше от города закупаемся фруктами.

Из-за опоздания поезда наше знакомство с Нгаундере состоялось на обратном пути через несколько дней, однако в данном случае я изменю хронологию, дабы дать представление о городе и об истории этих мест.

Нгаундере – один из самых больших городов Камеруна.

Здесь заканчивается железная дорога, идущая от самого побережья, и можно сказать, что город вырос благодаря ей. Существует проект по продолжению железнодорожной колеи далее в Чад, но это пока только на бумаге. Все товары из Чада привозят сюда на машинах, и далее они движутся в порт по железной дороге. Рядом с городом есть аэропорт, но в настоящее время он принимает только военные и транспортные самолёты.

С первого взгляда становится понятно, что большая часть населения исповедует ислам. В городе действует исламский университет, отчего на улицах много молодёжи.
Недалеко от вокзала расположена мечеть, которая является одной из самых больших в Камеруне.
Нгаундере стоит на перекрёстке дорог и как следствие этого, город впитал в себя культуру различных народов. Его также называют ключом к входу в Северный Камерун.

По рассказам гида, сюда бежало от войны большое количество нигерийцев этнической группы Биафра. Они наладили здесь бизнес автозапчастей б/у.

Нгаундере в переводе с языка коренного народа Мбум обозначает – гора-пупок. Город действительно находится на возвышенности, и самое его высокое место дворец ламидо.
В конце 17 века в эти места пришли кочевники-скотоводы фульбе. Они принесли ислам и основали здесь некое подобие государственной системы, поставив в Нгаундере своего правителя ламидо.

Отметим, что фульбе народ необыкновенно сильный и мощный, за 5-6 столетий фульбе в Западной и Центральной Африке завоевали 14 государств. Откуда пришли фульбе? По одной версии из Сенегала, по другой, наоборот, с территорий Судана и Эфиопии.

Представители фульбе отличаются от других африканских народов более светлой кожей и более утончёнными чертами лица.

Мне приходилось видеть фульбе (они же пёль) в Мали и в Гвинее. По Западной Африке. Ч 27. В гостях у стариков фульбе Там они также исповедуют ислам, но никаких ламидо у них там нет. Но Центральной Африке, как в Нигерии, так и в Чаде и в Камеруне, ламидо непременный атрибут государственного строя.

Ламидо — это князь, который управляет своим регионом. Ламидо – вершина власти, он обязательно принадлежит к народу фульбе.

Вторая каста государственной системы это религиозные деятели, судьи, вельможи (министры) и различные высокие чиновники.
Третий уровень власти – главы различных администраций, которые могут вершить дела от имени ламидо — производить суд, назначать и снимать старшин в посёлках и в деревнях. Люди третьего уровня власти уже не обязательно фульбе.

Такая система управления характерна для многих стран Центральной Африки. Пришедшие сюда немцы не смогли её изменить, решив наоборот встроить местных князей в свою обойму.

Также вынуждены были поступить и французы и англичане.

Ещё совсем недавно ламидо набирали себе конных стражников. Большое количество воинов, закованных в рыцарские доспехи, неизменно сопровождало своего господина. По свидетельству очевидцев, при выезде эмира Кано в соседней Нигерии, вся улица сверкала от копий. Выставленных к верху их было так много, что казалось, по остриям пик можно будет пройти.

Юноши стремились попасть в войско ламидо, ибо это давало шанс среди окружающей нищеты хоть как-то прожить. Рыцари использовались князьями -ламидо как сборщики налогов. Любопытно, но им удавалось выжать из нищих крестьян столько, сколько никогда не собрали бы префекты и местные власти. Собранные деньги вручались ламидо и эмирам главных городов, и те ещё 50 лет назад делили их с правительством фифти-фифти.

Чтобы понять какие деньги крутились при подобном «частном» сборе налогов, приведём случай с эмиром нигерийского города Кано. Так вот эмир Кано, в начале 60-х годов прошлого века взимая налоги, за пять лет умудрился «накопить» два миллиона фунтов стерлингов. При этом деньги он делил 90% себе и 10% правительству. Разразился грандиозный скандал. Правительство изобличило эмира и заставило его подать в отставку.

Два миллиона фунтов стерлингов в 1963 году! При этом 95% подданных эмира не могли себе позволить даже новую рубаху купить!!! Люди платили «религиозные» налоги за всё — за свадьбу, за рождение и даже за смерть.

Вот как писатель и кинорежиссер Фолько Куличи, посетивший Камерунв 60-х годах прошлого века, описывает парадный выезд камерунского ламидо из городка Рей-Буба.

… раздались тягучие звуки тамтама, сзывавшие на парад стражу и воинов; эти ритмичные звуки тамтама оповещали жителей, что всемогущий ламидо покидает столицу. Дабы осмотреть свои владения.

Крестьяне, ремесленники, пастухи немедля бросали работу и возвращались домой. Надев свою лучшую форму, они группами стекались ко дворцу. Тем временем, слуги седлали лошадей для конных стражников. Как и в остальных районах северного Камеруна. Стражники здесь были в тяжёлых рыцарских доспехах. А крупы коней украшали традиционные попоны в разноцветную клетку.

На дворцовой площади было так жарко. Что мужчины, словно аисты, стояли на одной ноге, потирая рукой другую…..

…. С высоты своего походного трона он (ламидо) взирал на своих подданных и, покачиваясь, плыл над нашими головами, экспортируемый вооружённой стражей.
Впереди и по бокам скакали конные всадники, сзади шли солдаты с алебардами. Вместе они образовывали как бы заградительные цепи. Замыкали шествие трубачи, извлекая мрачные, протяжные звуки.

Посетив Рей-Бубу через 7 лет, Куличи застал картину полного запустения. Во дворец ламидо мог пройти любой желающий, и в тронном зале супрефект-камерунец что-то печатал на машинке. Произошло это от того, что старый ламидо умер, а новый не сумел собрать налоги, а значит, не мог содержать охрану. Престиж нового ламидо резко упал, но супрефект, назначенный правительством, милостиво разрешил ему жить в доме своего отца.

Удивляясь, как причудливо переплелись новое и старое, Куличи в своей книге Тысяча огней также описывает, как он примерно в те же годы посещал дворец ламидо уже в Нгаундере.

В средневековом Нгаундере министры ходят по дворцу и с удовольствием слушают и обрядовые песни из Форт-Лами, и твист из Дуалы. Но стоит ламидо появиться, как приёмники тут же умолкают. Придворные, мгновенно оценив обстановку, начинают либо кричать во весь голос, либо методично шептать:

— Все знают, что ты могучий лев.

— Ты сильнее слона!

— О, ты грозный удав, удушитель слонов!

Ламидо, едва он нас увидел, приказал всем замолчать и любезно спросил о цели нашего визита. Выслушав слова приветствия, ламидо пригласил нас сесть и с места в карьер на прекрасном французском языке начал расспрашивать о последних моделях итальянских гоночных автомобилей.

Мы, понятно, были удивлены, и это доставило ему явное удовольствие. Минут через десять он повёл нас во внутренний двор. Там стояла новенькая американская машина.

— Я пользуюсь ею, когда отправляюсь осматривать свои селения, — с гордостью сказал он. И тут же повернулся, дав понять, что аудиенция окончена.

Позже мы узнали, что там, где дороги слишком узкие для машин или надо преодолеть вброд речку, сотни «пожизненных слуг» с помощью крепких шестов водружают машину себе на плечи и несут километр и больше.

Когда машина ламидо проносилась по улицам Нгаундере, капот её был укрыт разноцветной попоной, достойной этого могучего стального коня. А то, что попона украшала капот новейшего «шевроле», а не круп чистокровного арабского скакуна, учитывая вкусы хозяина, не имело никакого значения.

Далее автор в своей книге описывал, как на праздник в Нгаундере приехал первый президент Ахиджо. После парада он наградил государственных служащих и простых тружеников, даже не посмотрев в сторону местной знати и ламидо. Фолько Куличи высказал тогда предположение, что власти султанов и ламидо скоро придёт конец.

Однако нет, итальянец ошибся. Во всяком случае, в настоящее время некий период двоевластия, примерно как в старом советском анекдоте, когда дворцы хотят, но уже не могут, а хижины хотят всегда, но им не дают.

Мы останавливаемся на площади возле дворца ламидо. Здесь резко виден африканский контраст, мечеть

и дворец, стоят напротив старенькой хибары. Хотя, как позже мы имели возможность убедиться, такие старые домики с соломенной крышей, во многих случаях оставляют в центре города на видном месте специально, дабы подчеркнуть национальную самобытность.

Марсель куда-то убегает и вскоре появляется в сопровождении босоногого гида, который предлагает нам зайти внутрь комплекса. Наш новый сопровождающий с гордостью заявляет, что уже более 20 лет он служит Его Высочеству.

Кстати, в прежние годы ламидо имели пожизненных слуг, которые отличались от рабов тем, что сами проявляли желание жить во дворце правителя и служить ему, получая за свои труды гарантированную миску супа.

Каким был дворец ламидо во времена Фолько Куличи, понять теперь уже сложно, ибо парадный вход представляет собой современную бетонную коробку.

Где-то сбоку виднеется закрытое окно кассы. Посмотреть на жизнь ламидо, соблюдая время посещения, может любой желающий. Но таковых кроме нас нет. Нет ни белых туристов, ни облачённых в доспехи стражников, ни многочисленных слуг, ни придворных, не звучат тамтамы, никто не дудит в рог.

За современным входом на посетителя смотрит большой круглый африканский дом, почти полностью спрятанный за соломенной крышей.

Примерно такой дом, выполняющий чисто административные функции, мне приходилось у фульбе в Гвинее.
Возле входа в тени соломенного навеса с правой стороны висят три барабана. Рядом ещё три музыкальных инструмента, похожих скорее на чаши или на ступы.

Всё это имеет своё ритуальное значение. Три барабана обязательно присутствуют у любой общины фульбе. По легенде один ловкий охотник похитил их у самих чертей. Бесенята попытались забрать барабаны, но были остановлены заклинаниями марабу. Говорят, черти до сих пор не оставляют попыток вернуть свои барабаны, отчего самый большой, часто начинает звучать сам по себе.

При этом большая чаша, вырезанная из единого куска особого дерева, звучит лишь в том случае, когда нужно оповестить людей о смерти ламидо.

Здесь действует целый ритуал. Новый ламидо, сын покойного и претендент на престол, должен сидеть именно на этом месте, возле барабанов.

Сюда к нему приходят 36 знатных людей народности фульбе, которые выбирают нового ламидо. По правилам претендент не должен знать, кого после своей смерти порекомендовал на престол ушедший в мир иной ламидо, но правило это уже не соблюдается, и все всё знают.
Само здание очень старое, возможно, самое первое из построенных в городе, и крышу его конечно перестилают.

Заходим внутрь дома, где внимание к себе невольно привлекают опорные колонны, разрисованные в национальном стиле.

Рисунки лепнины по-детски наивны, однако каждый из них что-то символизирует. На одной из колон отпечаток руки нынешнего ламидо. Попробовал туда вставить руку и я. Однако не гожусь я в правители — у властелина города лапа куда больше.
Кстати, это помещение можно назвать тронным залом. По определённым дням здесь сидит ламидо, рядом с ним знать (люди второй касты). Каждый при этом должен занимать определённое ритуалом место. Правитель и знать принимают отчёты руководителей третьего уровня, коих ламидо назначает лично.

Как это происходит? Ламидо слушает торжественную клятву потенциального чиновника. Если всё хорошо, он берёт руку человека, прикладывает её к своему тюрбану – это обозначает, что чиновника он наделил властью. Всё, что он будет делать, всё это будет производиться от имени ламидо.

Гид рассказывает, что одного из здешних правителей в своё время убили немцы. Его дети спрятались в момент убийства на чердаке, что после это стало традицией – дети ламидо во время главных совещаний должны сидеть в этом же доме на чердаке.

Левая дверь из тронного зала когда-то вела в тюрьму, но в данном случае государство проявило принципиальность, забрав у ламидо функции тюремщика. Никаких казематов во дворце теперь нет.
Впрочем, тюрьма ламидо вовсе не являлась турецким зиданом, где заживо гнили и умирали люди. Проштрафившиеся рыли колодцы, выполняли всевозможные общественные работы, в то время как за серьёзные преступления просто отрубали голову.

Выходим в правую дверь.

Здесь внутри дворца небольшая площадь. На одном из заборов можно видеть династию всех 18 ламидо, правивших в Нгаундере, последний из которых Мохамаду Хайяту Исса к власти пришёл в 1997 г. Чуть в стороне его портрет, а также портрет нынешнего Президента.

Рядом ещё один дом. Спрятанный за соломенной крышей, внешне он ничем не отличается от первого. Здесь в тени под навесом по определённым дням ламидо разбирает жалобы и прошения, выступая в качестве верховного судьи.

Площадь в такие моменты всегда наполняется народом.

Изначально это место судилищем не являлось. Когда-то один из первых ламидо обедал на этом месте вместе со своей знатью.

Вдруг один из рабов непочтительно высказался о ламидо, кинув в него каким-то предметом. Смутьяна скрутили. Разгневанный повелитель приказал — отрезать ему голову.

Нужно сказать, что раб был не просто слуга, а воин высшей категории. Когда придворные пытались резать его шею, ни один клинок не мог вскрыть его кожу. Тогда ламидо предложил – убейте его его же собственным ножом, если он тоже окажется тупым, раб будет прощён.
Нож оказался острым, и смутьяну отрезали голову. С тех пор на этом месте вершится суд.
Гид даже встал на колени, показав нам, как люди подают своему правителю челобитную.

Часто бывает, что руководитель местного уровня не может решить какой-то вопрос – в этом случае идут к ламидо. Уголовные преступления он не разбирает, впрочем, в любом правиле есть исключения.

Переходим к следующему домику. Когда-то здесь были сквозные ворота. Один из правителей проезжал тут на лошади и плохо нагнулся, в результате чего с его головы слетел тюрбан. Ламидо разозлился, приказав замуровать проход, и на этом месте повелел устроить ….. парикмахерскую, где подстригают только его самого.

Жёны, слуги, рабы и даже дети, достигшие зрелости, все дают торжественную клятву – не воровать волосы ламидо. Казалось бы бред какой-то? Но для Африки с её колдунами и антиколдунами подобное весьма серьёзно.

Рядом с парикмахерской лежат охотничьи трофеи: слоновье ухо, которое использовалось в качестве щита, слоновьи копыта, рога и черепа различных животных, коих умертвил один из прежних правителей. Всё это также имеет символическое, и даже ритуальное значение. Например, со слоновьим ухом ламидо выезжает в народ в случае войны.

На территории дворца строится музей, где все эти вещи будут храниться. Впрочем, это всё в будущем. Ну а мы идём дальше. Перед нами ещё два домика, они стоят рядом друг с другом.

Слева домик гостевой, там человек, пришедший на приём к ламидо, может подождать аудиенции Его Высочества.

Говорят, ожидая своего счастья лицезреть ламидо, какое-то время провёл в доме и нынешний Президент Камеруна. Так что, ошибался Фолько Куличи – государственная власть подмять под себя ламидо и султанов так и не сумела.

Мы заходим внутрь последнего круглого здания, где располагается охрана Его Высочества.

Дабы попасть в его личные покои, необходимо пройти через домик охраны. Однако в настоящее время стражников на месте нет.

Гид обращает наше внимание на входную дверь, которой более 200 лет.

Внутри большое круглое помещение, увешанное всевозможным оружием, тамтамами, флагами и охотничьими трофеями.

Судя по всему, охрана у нынешнего ламидо есть, но состоит она всего из 4-х человек. Такой вывод мы сделали, пересчитав разложенные на полу матрасы.

А ведь ещё 50-60 лет назад личная конная стража ламидо насчитывала 400 всадников, ещё 3 тыс. воинов в любой момент могли прийти ему на помощь из окрестных селений.

Одним словом, теперь грязненько и скромненько. Глядя, как живёт охрана, о каком-либо величии правителя говорить тяжело. По словам гида, посетителей ламидо принимает здесь же, усаживаясь на свой так называемый трон – старый и грязный диван.

В дом самого ламидо попасть нельзя, туда не пускают. Как символ мудрости на его крыше сверкает белизной страусиное яйцо.

Прощаемся с босоногим гидом, садимся в машину и отправляемся на осмотр уже самого города.

В своей книге Куличи пишет:

Новый Нгаундаре отделяют от старого не четыре-пять километров, а четыре-пять веков.
Как и сам повелитель, все шестьдесят тысяч обитателей старого города живут в эпохе средневековья и абсолютного господства феодальных порядков.

За дворцом ламидо лепятся хижины и домики. Вы не найдёте здесь ни одного каменного строения. Все дома – с высоченной соломенной крышей, и «слеплены» они из утрамбованной земли. В старом городе вы не увидите никого, кто был бы одет на европейский манер; на всех широкие длиннополые бубу самых разных цветов.

Каждая семья несёт феодальную повинность. Одни должны поставлять во дворец дрова, другие — фрукты, третьи – фураж. Этот коллективный «дар» позволяет дворцу не покупать ничего на стороне.

Как говорится, всё вокруг меняется, и все реки текут.

По словам Марселя, в настоящее время ламидо уже не собирают налоги, однако люди из уважения продолжают делать ему подарки. Ну а что касается города, безусловно, он изменился. Хижин и круглых домиков теперь практически нет. Новых зданий достаточно много, и при этом сам город изрезан прямыми улицами на кварталы.

Население Нгаундаре 300 тысяч.

Многие мужчины уже перешли на европейскую одежду, в то время как женщину в джинсах или в футболке здесь по-прежнему не увидишь. И такое достижение человечества как канализация по-прежнему присутствует только в богатых районах.

Казалось бы, вывел бы ламидо всех своих подданных на улицы, взяли бы они в руки мётлы, вёдра и кисточки с краской, навели бы они чистоту, подкрасили бы свои дома, глядишь, и город бы как-то преобразился.

Однако подобного не происходит, и думаю, не произойдёт….
В одном месте меня особенно поразила такая картина. Возле дороги прямо на земле в большом количестве сидели дети, как мальчики, так и девочки — это такая школа. Но почему занятие проходит прямо на улице, я так и не понял.

В Нгаундере можно подглядеть интересные сценки из жизни современного Камеруна,

и при этом главное такое место это базар. Он расположен рядом с мечетью, которую посещает местная знать.

Товар на рынке – фрукты, овощи и обычный китайский ширпотреб.

Иностранцев здесь не бывает, поэтому каких-либо сувениров практически нет, если не считать таковыми бусы и брелочки.

Здесь меня особенно поразила следующая картина. Над толпой возвышаются 4 парня.

Они периодически вытаскивают из кучи бывшую в употреблении одежду и мельком показывают её собравшимся. Каждая вещь стоит 1000 местных франков (1,7 евро). Если находится покупатель, он должен быстро прокричать – беру. Товар выдаётся сразу в руки, и сдать его назад уже нельзя.

Подобная распродажа представляет собой некое шоу, посмотреть которое собирается большое количество зевак. Однако наш гид запретил нам приближаться к этой толпе, так как в её недрах орудуют карманники.

Порядок здесь навести не могут, ни имам местной мечети, ни средневековый ламидо, ни полиция — атрибут современного государства.

В заключение хочу сказать, что люди в городах и, особенно в мегаполисах, что в Африке, что в Америке, что в Европе, внешне более напряжены и загружены, нежели жители деревень и хуторов. Горожане перестают радоваться простым вещам, и как следствие этого они меньше улыбаются. Обусловлено это многими факторами, перечислять которые я не буду.

В качестве исключения из подобных правил в Нгаундере на рынке я встретил простого рабочего-жестянщика, который вырезал какие-то пластины. Он мне так улыбнулся, что на душе стало веселей. Рядом в 30 метрах от него щипачи с напряжённым лицом пытаются подрезать бабки из кармана, тогда как этот человек зарабатывает на жизнь честно и от этого он счастлив.

Камерун. Ч - 4. Дорога в Поли