Раз уж зашла речь о градации бахрейнского общества, стоит упомянуть, что есть пять степеней значимости гражданина. Сперва идут члены кланы аль-Халифа, затем представители союзных племён, принимавших участие в завоеваниях XIX века, затем те арабы, что прибыли из арабских стран в последнее столетие, четвертый уровень составляют мигранты с иранской стороны Залива, называемые "хавала", пятым и последним числятся шииты. Гастарбайтеры, ясное дело, вне категорий...

Пока я укладывал эти сведения в своей голове, Bani Otbah avenue кончилась и начался старый эмирский дворец, также окружённый стеной, но не сплошной бетонной, а изящной оградкой. Зато охрана тут была не в пример бдительнее, и мою попытку сделать снимок местности быстро засекла и пресекла. Я, конечно, изобразил понимание и фотоаппарат убрал, но всё-таки один кадр успел сделать...

Затем наступила некоторая заминка, связанная с невозможностью перейти дорогу: проезжавшие новенькие машины, в основном родом из Японии, ничуть не смущались наличием на обочине пешехода и чесали себе без остановки. Поток был весьма плотным, но не притормаживал, поскольку на круговой развязке отсутствовал светофор - короче говоря, найти щёлку между транспортными средствами и улизнуть с перекрёстка удалось далеко не сразу.

Улица Shaikh Isa привела меня опять же к набережной, откуда я ещё перед приездом намеревался посмотреть закат. По итогам утренней прогулки было ясно, что выполнить задуманное будет трудновато: может, пару лет назад это дело и выгорело бы, а нынче новостройки Bahrein Bay надёжно перекрывают обзор. Возможно, единственной точкой, откуда виден закат, является северная оконечность Мухаррака, но перспектива ехать туда непонятно каким транспортом не выглядела хорошей затеей.

В раздумьях о дальнейшем времяпрепровождении я опустился на одну из скамеек и собирался было подкрепиться бутербродами, как вдруг заметил неподалёку несчастного, ободранного кота, кравшегося куда-то с абсолютно затюканным видом. Кошачьи всегда были моей слабостью и, вспомнив своего верного котяру, не дожившего буквально нескольких дней до своего двадцатилетия (!), я решил порадовать его бахрейнского собрата кусочком сыра. К моему искреннему удивлению операция эта едва не закончились полным крахом, поскольку усатый-полосатый так шарахнулся от сыра, словно ему подкинули ротвейлера. Уж не знаю, как конкретно обращались с бедолагой бахрейнцы, но вряд ли очень хорошо.