Киев... Сколько теплоты, душевности и одновременно силы в этом имени. Помню тебя в розовом цвете каштанов, в отблеске куполов Лавры. Град стольнокиевский, ты прекрасен через века. Ты возрождался из пепла, отстраиваясь в камне.
Можно еще много писать о Киеве. О его интересной легенде основания или привести довольно таки правдоподобный документ. Сколько секретов хранят его подземелья. Но стоит ли? Не лучше просто пройтись по улицам, фиксируя на пленку его облик? А кто же создавал этот облик? Стоит задать вопрос, как находится ответ. Снова "листая" страницы интернета.
Лет сто назад зодчий Владимир Николаев был известен буквально каждому киевлянину. В старом Киеве нелегко найти улицу, на которой он не построил хотя бы одно здание. Памятник Богдану Хмельницкому и Филармония, Владимирский собор и Оперный театр, трапезная Лавры и Музей русского искусства, особняки в Липках и Покровский монастырь — все эти украшения города так или иначе связаны с именем академика архитектуры Николаева.
Выпускник российской Академии художеств Николаев мог бы долго работать в Петербурге, если бы не случайность. Именно к нему через год после окончания академии обратился инженер А.Термен, технический директор нового киевского пивного завода, предложив взяться за строительство заводских корпусов. Поставьте себя на место 25-летнего "молодого специалиста", который должен был самостоятельно спроектировать и построить солидное предприятие. Вот что вспоминал сам Николаев: "... В одно лето уложено было до четырех с половиною миллионов (штук) кирпича, и если в этой работе и мало можно найти художественных сторон, то в техническом отношении это была хорошая школа, как по громадности сооружений каменных, так еще главнее по грандиозности земляных работ, где приходилось для устройства ледников (холодильных помещений. — М. К.) врываться в гору и вести нелегкую борьбу с массой стремившихся подземных ключей, причем вся распорядительная техническая сторона дела всецело лежала на мне". Однако архитектор справился. Заводские корпуса и сегодня стоят на нынешней улице Фрунзе, 41 и используются по назначению.
Год спустя Николаев занял должность городского архитектора. Еще через два года принял и обязанности архитектора Киевской епархии. Ему поручили спасать Владимирский собор. Недостроенный храм десять лет стоял и разрушался. Малейшая оплошность или ошибка в расчете могла привести к падению. За Николаева поручился его учитель — питерский профессор Рудольф Бернгард. Собор был успешно достроен. За что архитектора Николаева наградили крестиком святого Владимира.
И в дальнейшем Владимиру Николаеву приходилось «выручать» другие стройки. На помпезный проект памятника Богдану Хмельницкому скульптора Микешина не хватило денег, однако мириться с недостроенным монументом посреди Софийской площади городские власти не желали — близился юбилей Крещения Руси. Никто из архитекторов не хотел связываться с безнадежным делом, а Владимир Николаев согласился, не потребовал гонорара. Он даже ухитрился выкроить нужную сумму для окружения бронзового Богдана красивыми чугунными фонарями.
При возведении Городского (Оперного) театра, автор проекта — петербургский академик Шретер — отказался руководить строительством. И вновь пришлось обращаться к Николаеву. Он выручил, хотя нажил массу неприятностей: за время строительства резко выросли цены на стройматериалы, уложиться в смету не удалось, и не в меру пылкие ревнители городских интересов тут же обвинили исполнителя работ строителя в разбазаривании городских средств...
Зодчий мог раскрыться как незаурядный мастер эффектных фасадов, блестяще декорированных интерьеров. Так было, когда Николаев строил многоэтажные доходные дома для состоятельных заказчиков, шикарные особняки сахарозаводчиков — такие, как на Грушевского, 18 или на Банковой, 2. Так было, когда он возводил православные храмы, напоминавшие Софийский собор в Константинополе. Естественно, из сотен его построек далеко не все претендовали на уникальность: смешно сопоставлять палаццо и ночлежку. Однако об уровне таланта следует судить не по "среднему арифметическому", а именно по лучшим, классным работам. Именно он сыграл заметную роль в том, что Киев принял новый, европейский вид.
Зная немыслимые объемы построек, осуществленных Николаевым, трудно сообразить, откуда у него бралось время на общественную деятельность. Между тем он оказался признанным лидером киевской творческой интеллигенции. Организовывал клубные собрания, выставки, концерты. Преподавал. Решал местные проблемы на заседаниях городской думы. Воспитывал четырех сыновей (старший из которых, Ипполит, пошел по его стопам, также став киевским городским архитектором).
Доходило до юмористических эпизодов. Однажды (дело было в 1904-м) директор Киевского художественного училища получил письмо от председателя популярного в городе клуба интеллигенции — Литературно-артистического общества. Председатель сообщал, что общество оказывает материальную помощь одному из воспитанников училища, внося причитающуюся с него плату за право обучения. На первый взгляд, в этом нет ровно ничего особенного. Но хитрость в том, что и директором училища, и председателем Литературно-артистического общества был... Владимир Николаев. Иными словами, упомянутое письмо он написал сам себе, чтобы иметь оправдательный документ в финансовой отчетности.
Этот эпизод показывает и отношение Николаева к подопечным. Художественное училище за короткое время воспитало целую плеяду талантов — Богомазова, Петрицкого, Архипенко, Кавалеридзе и десятки других. Когда у способных воспитанников возникали проблемы, директор никогда не отказывал в помощи. Он писал прошения меценатам о материальной поддержке учеников, находил для них заработки, уговаривал чиновников предоставить приезжим право жительства. Недаром на его смерть один из учащихся отозвался в газете: "Тысяча осиротевших юношей не могут забыть того, кто так ревностно заботился о них, помогал им словом и делом. Своею мощною рукою он всегда являлся защитником там, где угрожала опасность кому-нибудь из нас. Он любил свою школу и ее питомцев. Он зародил в душе каждого из нас любовь к делу"...
