Ясным солнечным вечером под свист ветра и грохот раскачиваемых им обломков железа я продолжила осмотр площадки В полигона Аральск-7. Куда-то подевались оба моих напарника, но искать их пока не было времени, — надо успеть все заснять до наступления темноты. После 70-го корпуса и дизельной я отправилась в корпус В05.

Этот корпус был, наверно, еще более секретным, чем 70-й. Похоже, что здесь хранились привезенные на полигон "изделия" — то есть биобомбы, начиненные антраксом. Корпус обнесен высоким забором, опутанным поверху колючей проволокой. Даже люди, служившие на площадке В и вхожие в 70-й корпус, не могли мне рассказать ничего определенного про этот корпус. Говорили лишь, что очень засекречен, и доступ туда имели лишь немногие кадровые офицеры, служившие на полигоне. В корпусе очень мощная вентиляция, а за гермодверь, отделяющую одно из помещений от всех прочих, мне попасть так и не удалось, — она накрепко то ли закрыта, то ли приварена к толстой металлической коробке.
Дальнейший путь лежал в котельную. ПНИЛ-52 располагала персональной котельной для собственных нужд. Там сохранилось много интересного оборудования.


Рядом с котельной санпропускник, через который проходили участники "выездов". Здесь они одевали защитную одежду, а после испытаний снимали в обратном порядке. К зданию санпропускника примыкает госпиталь. Из обширной переписки со служившими в разное время на полигоне людьми я узнала лишь про один случай заражения солдата-срочника сибирской язвой. Несмотря на все усилия врачей, спасти его так и не удалось.
В ориентировании на площадке В мне очень помогала схема зданий и сооружений полигона, составленная моим супругом по Викимапии. Вводить координаты каждого здания было бы очень долго, и до прихода ночи я бы, явно, не успела. Со схемой съемки шли значительно быстрее. youtube.com/watch?v=PoT9Kds2d… На площадке В множество корпусов. Одни разграблены мародерами почти полностью, другие — гораздо меньше. Плохо сохранилось здание штаба площадки В и здание для научных работников (в нем была фотолаборатория, где служил один из моих напарников). Оба здания стоят без крыши и почти пустые. Гораздо лучше сохранились корпуса, где готовили пищу подопытным животным


и здание вивария, где содержались здоровые животные до участия в испытаниях биологического оружия.


Мою авантюру с посещением этого интереснейшего объекта предваряла обширная переписка по интернету с людьми, служившими там. Все они сообщали об отвратительной кормежке в солдатской столовой: вместо супа давали мутную жижу с плавающими там листьями капусты и кусками картошки, вместо мяса — свиную шкуру с торчавшей из нее щетиной. А вот подопытных обезьян кормили очень хорошо. Поэтому те, кто имел доступ на площадку В, старались в корпусах для приготовления пищи животным разжиться чем-нибудь съедобным. Там было вволю сухого молока, яиц, качественных мясных и рыбных консервов, а также фруктов и семечек. Один из бывших военнослужащих написал мне, что солдата в годы его службы кормили на 2 руб 30 коп в день, а подопытное животное — на 5 руб. 50 коп в день.
После вивария я отправилась к хлораторным площадкам, куда сливалась по трубам уже обеззараженная канализация из 70-го корпуса и других корпусов. Трубы, конечно, все вывезли мародеры, а вот здание насосной сохранилось весьма неплохо.


Служба в Советской Армии везде была несладкой, но в в/ч 04061 особенно много внимания уделялось беготне в противогазах и разным работам в защитных ОЗК и прочей подобной экипировке. На 50-градусной жаре летом это особенно "впечатляет"

Солнце неумолимо двигалось к горизонту, я успела дойти до лагеря "Березка", где в казармах жили в карантине солдаты и офицеры, участвующие в испытаниях биологического оружия. Много зданий было разрушено полностью, от казарм и столовой сохранились некие руины. Лагерь "Березка" совсем близко от дороги, ведущей с острова Возрождения по ныне высохшему Аральскому морю на юг, в Муйнак. Видимо, из-за этого лагерь "Березка" сильнее всего пострадал от мародеров, просто разобравших здания на стройматериалы.
Уже под закатными лучами звезды, дающей жизнь всему живому на Земле, я добралась до бункеров, где обеззараживался весь инвентарь, участвующий в испытаниях биологического оружия.

Один из бывших военнослужащих полигона Аральск-7 утверждал, что в этих бункерах хранились снаряды и ракеты, но я в это не верю. В завалованных землей бетонных помещениях во множестве валяются рваные противогазы, стеклянные колбы и какие-то стеклянные бутыли по 10-15 литров емкостью. Я много полазила за свою никчемную жизнь по брошенным военным складам в окрестностях моего города и знаю, как хранятся боеприпасы и что можно увидеть в заброшенном складе для хранения мин и снарядов.
На пустынный остров среди моря песка стремительно надвигалась звездная южная ночь. Мне хотелось еще дойти до могилы на обрыве, на самом краю острова Возрождения. В ней похоронены мужчина, женщина и ребенок. Ничего толкового и вразумительного о причине их смерти я нигде не нашла. По слухам в интернете, женщина была лаборанткой в первые годы существования полигона и умерла от заражения сапом. На острове Возрождения нет кладбища, — всех умерших на территории полигона Аральск-7 отвозили на материк. Таинственная могила на обрыве, на юго-востоке острова единственная здесь. Но дойти до нее до темноты я уже не успевала. Солнце село за горизонт, а южные сумерки короткие, и буквально через полчаса наступит кромешная тьма. Надо было искать моих напарников. Куда они делись? Что делать, если я не найду их? Выбрасываться с объекта или продолжить их поиски завтра? Сегодня истекает третий день празднования праздника жертвоприношения (курбан-байрам). Очень возможно, что завтра утром сюда приедут мародеры или решат провести объезд территории пограничники. В общем, праздник кончился и завтра обычный рабочий день. У меня гигабайты отснятого материала. Как обидно будет, если его отнимут. В раздумьях я поплелась обратно к виварию. Быстро темнело, снимать больше было нечего. Я расположилась на перевернутом столе и стала собирать аппаратуру в сумку. Вдруг отчетливо послышались шаги по коридору вивария, гулко отдающиеся во всех помещениях пустого здания. Внутри все похолодело. Что делать? Бежать? Прятаться? Но куда в пустом здании спрячешься? Можно под лестницу или в помещение с вытяжками, но шаги уже совсем близко. И вот в комнату, где я разбирала и упаковывала свои манатки, вошел мой напарник Костик. Он отснял всю площадку В, а вот до "Березки", бункеров и, тем более до могилы на обрыве не дошел, — стемнело. Мы с ним разошлись несколько часов назад в 70-м корпусе. Где-то через час после этого Костик встретил в котельной второго нашего напарника и услышал от него весьма потешную историю: Дима отстал от нас еще в городке, возле складов. Когда он добрался до Южного порта, мы с Костиком оттуда уже ушли. Безуспешно поискав нас, Дима пошел снимать дизельную городка, а от нее направился к котельной. По дороге выяснил, что забыл фотоаппарат в дизельной, вернулся. Потом ему стрельнуло в голову, так как нас с Костиком нигде не было, пойти в здание штаба, где мы ночевали и где были спрятаны наши рюкзаки, и проверить, — может, мы там. В штабе он нас, конечно, не обнаружил и поплелся к площадке В, так как близился вечер. Бегая по городку, он, как и мы, натерпелся страхов и размышлял о том, что ему делать, если нас поймали и увезли на машине на погранпост или еще куда. Так в панике он добрался до площадки В и там встретил Костика. Теперь он снимает 70-й корпус. Пока мы с Костиком делились впечатлениями, подошел Дима, совсем замученный беготней по жаре в резиновых сапогах.
Мы, конечно, были безумно рады видеть друг друга в целости и сохранности, но я заявила своим товарищам, что расслабляться рано и надо выбрасываться с объекта этой ночью. Все, конечно, очень устали, но мои напарники вняли здравому смыслу, — ведь они отсняли тоже очень много материала и совершенно не хотели потерять результаты своих трудов. Уже в полной темноте, без фонарей, но при предательски ярком свете полной луны мы отправились в городок, к штабу, приютившему нас минувшей ночью. Шарахаясь в придорожные кусты от каждого подозрительного звука, мы добрались до схрона наших рюкзаков и, отдохнув с полчаса, отправились в ночную пустыню. Луна так ярко светила, что никаких фонарей не требовалось. Но и три фигуры на дороге, убегающей на север — к Казахстану, и сверху (допустим, с вертолета), и с земли были видны отлично. Но за сутки с лишним, прошедшие с момента нашего заброса в Аральск-7, мы так устали бояться, что просто зашагали по широкой грунтовой дороге, ведущей от городка к кладбищу кораблей, где завтра вечером нас должны были ждать наши проводники. Иногда мы все-таки оглядывались и прислушивались, но стояла просто гробовая тишина, — не было слышно ни цикад, ни сверчков, ни других ночных обитателей южной степи. Возможно, в этой безводной пустыне их и не было. У поворота дороги мы последний раз оглянулись на освещенные луной казармы военного городка. Прощай, Кантубек! Ты подарил мне незабываемые ощущения и впечатления, которые останутся в памяти на всю жизнь. И сколько бы интересных, страшных или масштабных объектов мне ни довелось бы посетить, о тебе я не забуду никогда, как не забывают первую любовь.
Конечно, уходить не хотелось, но здравый смысл требовал двигаться быстрее и уйти от острова Возрождения как можно дальше. Мне идти было очень легко. Я сделала свое "подлое" дело! Через несколько месяцев в Сети появятся видео, аналога которым нет во всем мире! От этого захватывало дух и сладко сосало под ложечкой. А вот у моих напарников ощущения были иные и далеко не такие приятные. Если я кайфовала морально и физически, и кайф этот портила лишь печаль от расставания с прекрасным объектом, о котором я мечтала долгие месяцы, то мои товарищи ощущали дикую боль в стертых "по самые гланды" ногах, а служивший здесь в конце далеких 80-х годов прошлого столетия Дима понимал, что его мечта, которая грела его почти 30 лет, теперь исполнилась, а на смену ей, вроде, и нет ничего. Для антуража Дима вырядился в резиновые сапоги, внешне похожие на армейские, а опытный сталкер Костик почему-то отправился в наше путешествие в кедах на тонкой подошве. Я в своих удобных берцах с толстой подошвой, которых вообще не чувствуешь на ноге ни летом, ни зимой, не сразу прониклась страданиями своих товарищей. Мы шли все медленнее, привалы становились все чаще и, наконец, Дима лег прямо на землю и заявил: "Дальше не пойду! Хоть расстреляй!"
— Костик, где граница?
Товарищ долго изучал навигатор.
— В двух километрах южнее...
— Черт с вами! Давайте ночевать здесь.
Мы выбрали ровную полянку в окружении кустов саксаула, метрах в 50 от дороги и поставили палатки. Все дружно вспомнили, что не ели со вчерашнего вечера. Последние волны страха растаяли, как туман, и вместо него, на всех нас накатил великий жор. Мы устроили настоящий пир из взятой с собой еды.


Ведь чем больше мы съедим сейчас, тем меньше нам тащить с утра.
Ночь стояла просто великолепная: было тепло и тихо. Полное отсутствие ветра бывает в этих краях очень редко. Я обожаю тихую погоду и ненавижу ветер, в силу специфики работы, да и для хобби моего ветер — злейший враг (при съемках его грохот в микрофоне камеры никак не убрать). Хотелось еще долго любоваться усыпанным звездами небом и яркой круглой луной, на которой и без телескопа были отлично видны все моря и кратеры, но сон, увы, быстро всех сморил, что неудивительно после 20 часов, проведенных на ногах. Решили спать до 9 часов утра. А наутро отправились дальше — к заброшенным кораблям. Предстояло пройти еще около 9 км. Спешить теперь было некуда. Границу мы перешли еще ночью, и больше никакие незванные встречные в виде людей нам не страшны. А больше в этой пустыне и бояться некого, — здесь живут только лисы, зайцы и множество видов грызунов. Еще тепло, днем доходит до 30 градусов, но местные рептилии нам так и не встретились, — возможно, отправились на зимний покой. Мы плелись очень медленно, часто делали привалы, — в общем, опасный сталк превратился в приятный (в основном, для меня) турпоход.


Наконец, немного за полдень мы добрались до брошенных кораблей. Они стоят в пустыне на месте причалов, откуда в 1992 г эвакуировался полигон Аральск-7. В то время, в связи с развалом СССР, прекращалось функционирование очень многих военных объектов времен холодной войны. Я надеюсь посетить самые интересные и зрелищные из них. Кантубек в этом списке можно считать первым...
Когда окончательно ушел страх попасться мародерам или пограничникам, я стала замечать многое, чего не замечала, бегая по полигону и думая лишь о том, чтобы ни на кого не нарваться. Окружающая нас пустыня по-своему красива.


Здесь, оказывается, весной растут грибы (шампиньоны), что довольно не типично для пустыни. Отведать пустынных грибов не удалось, — к осени они все высыхают.

Остров Возрождения патрулировали корабли Аральского дивизиона Каспийской военной флотилии. Они же доставляли на остров топливо, продовольствие и вообще, все необходимое.


По мере высыхания Аральского моря местоположение причалов менялось. Сперва они были в бухте Удобная рядом с городком Кантубек. С 1961 г море начало мелеть, а его острова расти в размерах. Порт, обслуживающий полигон Аральск-7, переместился на северную оконечность острова Возрождения — мыс Тазтумсук. Ну, а это — место самых последних причалов полигона. К моменту его ликвидации море ушло от городка почти на 20 км.



До вечера мы сидели под одним из брошенных здесь судов. Ровно в назначенное время раздался треск мотоцикла. Но без сюрпризов у нас не бывает. Приехал знакомый нам каскадер на двухколесном мотоцикле, а второй на квадрацикле не приехал, — якобы, сломался. А нас трое и три рюкзака внушительных размеров. Делать нечего, — меня обвесили штативами, мой рюкзак как-то пристроили перед мотоциклистом на руле, я одела на себя самый легкий рюкзак — Димин и оставила своих товарищей с гигантским Костиным рюкзаком в 120 л и еще одним маленьким. Мы с бывшим каскадером помчались по пустыне к протоке Аралдарья. Ехать было крайне неудобно, — затекли все конечности, а еще я по неопытности не туда ставила ноги и спалила свои шикарные берцы о горячий глушитель (вроде, так называется металлическая труба вдоль корпуса мотоцикла?) Когда на негнущихся от напряжения ногах слезла на землю, почувствовала, что мою замечательную обувь как-то перекосило, но решила, что это пройдет. Проводник уехал за моими товарищами, а я расстелилась на берегу протоки и приготовилась их ждать два часа (от протоки до кладбища кораблей на мотоцикле час езды). На том берегу стояло у палаток "чумных" (сотрудников противочумной лаборатории) несколько машин, в том числе и "буханка" нашего основного проводника. Там играла музыка, горел костер и, наверняка, готовилась вкусная еда. Сидеть два часа одной было скучно, и у меня возникла идея добраться до гостеприимных казахов вплавь. Купальный костюм по дурости я оставила среди ненужных вещей у нашего проводника дома. Но после поездки на мотоцикле в облаке пыли купаться очень хотелось, и я ринулась в воду в нижнем белье. Вода в протоке очень соленая, и купание в ней аналогично купанию в Мертвом море. Доплыв до середины, я вспомнила, что Восток — дело тонкое, и появляться в нижнем белье перед десятком местных мужчин разного возраста все-таки не стоит. Пришлось возвращаться обратно на "свой" берег. Тем временем, солнце село, из-за горизонта наползли тучи и подул холодный, совсем осенний ветер. Мокрое белье захотелось снять, что я и сделала в прибрежных камышах. Становилось все холоднее, и я одела на себя все, что у меня было из походного гардероба. По берегу протоки бегали кулики, и пару раз над протокой пролетела стая фламинго. Я первый раз видела этих птиц в природе, но пока доставала камеру, стая была уже далеко. Наконец, уже в темноте, подъехали мои товарищи. Как они ехали втроем с огромным рюкзаком, — это сюжет для отдельного рассказа, а видеосюжет был бы неподражаемым. Дима лишился сапог, которые причинили ему столько мучений, — они просто растеклись по трубе глушителя. Когда мы все, вместе с мотоциклом и рюкзаками погрузились на плот, полил дождь. Минут 40 понадобилось, чтобы форсировать протоку. Ветром нас отнесло на мель, пришлось все выгружать и выталкивать мотоцикл в жирную грязь, и все это под проливным дождем, при свете фонарей. До вожделенного берега шли пешком по колено в иле. Я, как могла, старалась, защитить от дождя аппаратуру (к счастью, она не пострадала). Гостеприимные казахи встретили нас, как вернувшихся с войны, — судя по бурной и теплой встрече, мы, действительно, вернулись из опасного путешествия.Они уговаривали нас остаться у них ночевать. Хлестал дождь, ветер достиг ураганной силы, — пока мои товарищи грузили вещи в "буханку", я держала дверь, упираясь в нее со всей силы своим немалым весом. Мы все-таки не стали стеснять людей, сердечно простились с ними и отправились в Куланды. Прибыли домой к нашему проводнику, где нас ждала вкусная восточная еда и мягкая постель. Моя родня стала названивать в Куланды еще днем. Приятно, когда о тебе беспокоятся, но перед посторонними людьми неудобно.
Итак, самая сложная и опасная часть нашего путешествия с успехом завершена! Моя авантюра, к которой большинство родных и знакомых относилось весьма скептически, удалась!
Экспедиция Алексея Бутакова, открыв Царские острова, отправилась на север, к устью Сырдарьи. Это была самая результативная и масштабная по объему работ экспедиция на Аральское море за всю историю исследований этого водоема.
Завтра утром мы покидаем гостеприимный дом нашего проводника и отправляемся в Аральск. Самый масштабный и опасный сталк в моей никчемной жизни завершен. Он стоил тех трудностей и опасностей, которые мы пережили! Мы сделали это! И пусть подобное путешествие ни для кого из нас не будет последним...

Продолжение следует...