В афганских кишлаках кипит жизнь: над крышами приплюснутых глиняных домиков вьётся айранистый дымок; сливаясь с облаками, он образует вертикальную тропинку, ускользающую прямиком в небо. Женщины в цветных одеждах копошатся во дворе, а неподалёку, в поле, трудятся их мужья. Едва завидев нас, кто-то отрывается от работы. И вот уже все люди, оставив свои нехитрые орудия труда, машут нам, выкрикивая приветствия на своём языке… но ветер сейчас же уносит их слова, подхватывая добычу с такой силой, как воды реки Пяндж ударяются о неприступные скалы между нами. И ещё долго они следуют за нами, увлекаемые ветром; а порой обгоняют на несколько шагов. Между нами уже нет реки – ведь кажется, что слова эти осели где-то в сердце.

По крутым тропинкам, струящимся по краю скалы, то и дело проходят люди. Говорят, превратить эти звериные тропы в обыкновенную автомобильную дорогу – вопрос нескольких лет. Но кому это надо? …вот в гору поднимается процессия мужчин, ведущих за поводья по ишаку. На одном из животных сидит девушка, занавешенная белой паранджой. «Должно быть, перегоняют невесту в другой кишлак», — невольно думается мне. А как бодро они поднимаются вверх! Не то, что мы – спотыкаясь на 21-ом километре, едва переводя дыхание. И пусть крупные взлохмаченные камни, как больные зубы, осыпаются в воды горной реки; они не обращают на это внимания.
А вот вереница школьников: мальчики в строгих костюмах, девочки в платьях до пят – все как одна в одинаковых хиджабах – идут на занятия в соседний кишлак. Солнце еще не перевалило за гребни гор, и русло Пянджа окрашено в сюрреалистические цвета. Порой дети замедляются, чтобы как следует рассмотреть гуманоидов на другом берегу… и мы отвечаем им тем же. Только река не останавливается никогда – течёт с прежней скоростью или даже быстрее – одним словом, выполняет план по охране государственной границы.