Я здесь был
Было: 1
Хочу посетить
33
1 материал по 1 объекту, 43 фотографии
архитектура, памятники, парки, природа
- GPS
- Россия, Дуэ
Фотографии
Карта
43 фото
помощь
Вики-код объекта:
Дуэ: с него начался русский Сахалин
Достопримечательности →
архитектура, памятники, парки, природа
После божественного заката около трех братьев на пляже Александровска (
Три Брата в Лучах Заката), и безмятежно проведенной ночи в единственном и неповторимо отеле этого города (Александровск - Северная столица Сахалина), мы продолжили наутро наши исторические изыскания.
От вчерашнего чистого неба мало что осталось, оно затянулось тучами и в воздухе сильно похолодало. Сразу стало понятно, что вчера нам не просто крупно, а невероятно крупно повезло.
Впрочем, погоду в это утро плохой я бы не назвал, не очень плотные облака, через которые время от времени проглядывало солнце, делали ее чуть более хмурой чем она могла бы быть и тем самым определили наше настроение и также те материи, с которыми нам предстояло завязать знакомство на нашем пути сегодня.
А путь наш лежал в соседний и заброшенный поныне поселок Дуэ, мало кому известный, но тем не менее очень и очень важный и значимый в истории острова.
Именно Дуэ суждено было стать первым в истории русским поселением на Сахалине, он был основан раньше Александровска аж в 1852 году, вначале просто как военный пост. Первые годы он так и назывался — Сахалинский пост.
Позже его переименовали по имени мыса Дуэ, названного так Лаперузом в честь небольшого городка Дуэ, расположенным на севере Франции примерно на полпути между Лиллем и Амьеном. Про злоключения Лаперуза как на Сахалине так и по жизни, я писал здесь —Раз, два, три... Морская фигура "Три Брата" замри, а вот что связывало Лаперуза и этот французский городок, я так и не понял.
Еще до того как Дуэ из военного поста превратился в первый центр каторги на Сахалине (это произошло только в 1876 году, в 1862 году здесь случилась история, получившая всероссийскую огласку.
Один из флагманских кораблей того времени, паровой клипер Балтийского флота Гаймадак, участвовал в экспедиции на Дальнем Востоке. К слову Гайдамак был первым судном такого класса построенным для императорского флота России.
Побывав в Николаевск (ныне Николаевск-на-Амуре), клипер посетил заливы Святой Ольги (ныне залив Ольга) и Де-Кастри (ныне залив Чихачёва). В Николаевске командующий — адмирал Пещуров получил приказ взять на борт и доставить в Петропавловск (Камчатский) архиепископа Камчатского, Курильского и Алеутского Иннокентия.
Возможно брать священнослужителя на борт является не очень хорошей приметой, я не знаю, но сразу как только Иннокентий оказался на борту Гайдамака, с судном, с которым ничего за 5 лет его активной жизни не происходило, сразу произошла неприятность. И случилась она именно в Дуэ 22 августа 1862 года.
Объясню вначале зачем судно пришло именно сюда и это также объяснит, почему именно здесь чуть позже была основана первая на Сахалине каторжная тюрьма. А все на самом деле очень просто объясняется — рядом с Дуэ были найдены легкодоступные породы каменного угля, которые и стали целью для парового клипера, которому нужно было топливо для того, чтобы пересечь Охотское море и дойти до Петропавловска.
Уголь добывали очевидно вручную и сразу грузили на судно. Весь процесс занял 6 дней в условиях открытого рейда. 28 августа погрузка была окончена, и все готовились к отходу, но под натиском ветра, набравшего силу шторма, вдруг лопнул основной якорный канат и клипер начало тащить на скалы.
Быстро отданный второй якорь ситуацию не спас, и корабль продолжило тащить. Тогда командир чтобы спасти судно распорядился ставить паруса и направил клипер на ближайшую пологую отмель. В итоге груженый углем Гайдамак успешно сел на мель и не разбился о скалы, но во время этого инцидента потерял гребной винт и руль и переход в Петропавловск, который был назначен на завтра, отменился. Так Дуэ в первый раз проявил свой противоречивый характер.
Когда стало ясно, что быстро эту ситуацию не исправить, Пещуров попросил помощи и военный губернатор Приморья отправил ему провизию и необходимые запасы чтобы и перезимовать и починиться. Подошедший пароход "Америка" с с контр-адмиралом И. Ф. Лихачёвым на борту попробовал в конце сентября стащить «Гайдамак» с мели, но плохая погода не позволила завершить эту операцию.
Оставалось молиться архангелам и переживать зиму.
Именно на Америке и уплыл обратно во Владивосток злосчастный архиепископ Иннокентий, который явно предпочитал зимовать в куда менее суровом климате и условиях.
Клипер Гайдамак было решено чинить и в октябре его удалось при помощи установленных на берегу шпилей вытянуть канатами на берег. Починка затянулась до поздней весны и вот 30 мая следующего года он обрел новую жизнь в гавани Дуэ.
В честь успешного вызволения клипера архиепископ Иннокентий отслужил на берегу молебен и установил православный деревянный крест «в память об избавлении российских моряков от страшной опасности».
Современную часовню на месте крушения Гайдамака, установили в 2011 году.
Старый же почерневший крест до сих пор находится на вершине холма.
Так закончилась эта история, но уже вскоре началась новая, хорошо описанная Чеховым в своем рассказе про Сахалин. Чехов конечно же бывал в Дуэ, находящемся в 12 километрах от Александровска, и идеально задокументировал то что видел там в 1891-1892 годах.
А тогда город Дуэ вырос уже не в пример тому времени, когда он был просто военным постом и источником угля для редко проплывающих мимо кораблей. Но это был город одной улицы, идущей прямой линией от пристани к подножию холмов, на которых располагались угольные копи. Все в лучших традицияхДикого Запада, то бишь Дальнего Востока!
Даже глядя на эту улицу сейчас, можно легко это себе представить, хотя конечно те дома которые там остались сейчас, из чуть более поздней эпохи.
Вот, что писал Антон Павлович:
…Расщелина, в которой и находится Дуэ, бывшая столица сахалинской каторги. В первые минуты, когда въезжаешь на улицу, Дуэ дает впечатление небольшой старинной крепости: ровная и гладкая улица, точно плац для маршировки, белые чистенькие домики, полосатая будка, полосатые столбы; для полноты впечатления не хватает только барабанной дроби.
В домиках живут начальник военной команды, смотритель дуйской тюрьмы, священник, офицеры и проч. Там, где короткая улица кончается, поперек её стоит серая деревянная церковь, которая загораживает от зрителя неофициальную часть порта.
тут расщелина двоится в виде буквы «игрек», посылая от себя канавы направо и налево.
В левой находится слободка, которая прежде называлась Жидовской, а в правой — всякие тюремные постройки и слободка без названия.
В обеих, особенно в левой, тесно, грязно, не уютно; тут уже нет белых чистеньких домиков; избушки ветхие, без дворов, без зелени, без крылец, в беспорядке лепятся внизу у дороги, по склону горы и на самой горе.
Участки усадебной земли, если только в Дуэ можно назвать её усадебной, очень малы: у четырёх хозяев в подворной описи показано её только по 4 кв. саж. Тесно, яблоку упасть негде, но в этой тесноте и вони дуйский палач Толстых всё-таки нашел местечко и строит себе дом.
Не считая команды, свободного населения и тюрьмы, в Дуэ жителей 291: 167 м и 124 ж. Хозяев 46 и при них совладельцев 6. Большинство хозяев — каторжные. Что побуждает администрацию сажать на участки их и их семьи именно здесь, в расщелине, а не в другом месте, понять невозможно. Пахотной земли в подворной описи показано на всё Дуэ только 1/8 дес., а сенокосов нет вовсе...
Кроме администрации и военных, жителями Дуэ были ссыльные, вольные, те, которым разрешено было создавать семьи, или более тяжелые заключенные, живущие и работающие в кандалах — с более простыми повинностями — кандальники, и с более тяжелыми — тачечники.
Именно тачечнику и посвящены стилизованная картина, нарисованная на смотрящей в море стене угольно сортировочной станции для погрузки на корабли.
Вечно прикованный к своей тачке, с которой он не расставался ни днем ни ночью, это был невероятно тяжелый труд, и думаю никто не скажет, сколько человек он на самом деле перевоспитал, а сколько погибли выполняя его или же ожесточились на весь мир...
Вот как интересно писал Варлаам Шаламов про тачку, сравнивая Сахалин и Колыму:
Тачечник, прикованный к тачке, – это эмблема каторжного Сахалина. Но Сахалин – не Колыма. Около острова Сахалин – теплое течение Куросио. Там теплее, чем в Магадане, чем на побережье, тридцать – сорок градусов, зимой снег, летом всегда дождь. Но золото – не в Магадане. Яблоновый перевал – граница высотой в тысячу метров, граница золотого климата. Тысяча метров над уровнем моря – первый серьезный перевал на пути к золоту. Сто километров от Магадана и дальше по шоссе – все выше, все холоднее.
Каторжный Сахалин – нам не указ. Приковать к тачке – это было скорее нравственной мукой. Так же, как и кандалы. Кандалы царского времени были легкими, легко снимались с ног. Тысячеверстные этапы арестанты делали в этих кандалах. Это была мера унижения. На Колыме к тачке не приковывали. Весной тридцать восьмого года несколько дней со мной в паре работал Дерфель, французский коммунист из Кайенны, из каторжных каменоломен. Дерфель был на французской каторге года два. Все это совсем не похоже. Там было легче, тепло, да и не было политических. Не было голода, холода адского, отмороженных рук и ног.
Дерфель умер в забое – остановилось сердце. Но кайеннский опыт все же помог ему – продержался Дерфель на месяц дольше, чем его товарищи. Хорошо это или плохо? Этот лишний месяц страданий. Вот в звене Дерфеля я катал тачку самый первый раз. Тачку нельзя любить. Ее можно только ненавидеть. Как всякая физическая работа, работа тачечника унизительна безмерно от своего рабского, колымского акцента. Но как всякая физическая работа, работа с тачкой требует кое-каких навыков, внимания, отдачи. И когда это немногое твое тело поймет, катать тачку становится легче, чем махать кайлом, бить ломом, шаркать подборной лопатой. Трудность вся в равновесии, в удержании колеса на трапе, на узкой доске.
На другой стороне станции нарисован этот романтичный городок Дуэ:
По улицам в которых преобладает каторжный зебро-полосатый стиль, гуляют жены каторжан с маленькими детьми, жены — очевидно тоже из числа ссыльных. Вот такой модельный город второй половины 19 века был задуман на Сахалине, но довольно быстро первенство у него перехватил Александровск. Я объясню почему так случилось.
Внутри сортировочной станции все полуразрушено и заросло. Природа берет свое медленно и верно.
Но я все-таки залез по металлическим балкам с риском упасть на второй этаж чтобы посмотреть как он выглядит.
И посмотрел на металлические ковши — дозаторы. Из них насыпали уголь скорее всего в вагонетку, на которой уже доставляли его на берег моря, до которого тут 100-200 метров. Не мог себе представить что насыпали уголь в ту самую тачку тачечника, все-таки постройка явно не тех времен.
Дело в том, что в 1930-х годах Дуэ переживал второй расцвет благодаря работе шахты «Макарьевская», к которой и относится эта постойка и заброшенные здания на главной улице. Тогда в селе проживало до 5000 человек. Проработавшая больше ста лет шахта в 1977 году была закрыта. Уголь флоту стал не нужен, добыча стала нерентабельной. Дуэ стал умирать. В середине 1990-х закрыли детский сад и школу. Жители села полностью разъехались.
Вот с тех пор ковши и заржавели....
Деревья в воде гниют и того быстрее, и от старой деревянной пристани уже остались рожки да ножки.
Чьим символом выступает странная фигурка с кажется похожей на лошадиную головой
Отвечая на вопрос выше, Александровск перехватил инициативу у Дуэ благодаря более удобной бухте для большего размера судов, а также когда количество угольных шахт подросло и все они нашли путь в новый Александровский Пост и его растущие портовые мощности. Дуэ на некоторое время остался его как-бы "младшим партнером", пока не иссох и не умер, будущи выброшенным за борт истории как эта рыба.
По историческому пляжу Сахалина интересно погулять, почувствовать его ногами, а воду руками.
На нем я нашел интересную вещь, которая не так уж редко попадается на пляжах Сахалина и Курил.
Японский поплавок — вот и живой намек на ту самую двойственность и разделенность острова, которая случилась однажды в его истории. Сейчас она уже давно преодолена, но японцы продолжают раскидывать свои сети, а поплавки от них продолжают оседать по российским берегам...
Посмотрим как то оно сложится дальше, но понимания, с чего начался русский Сахалин после нашего посещения Дуэ у меня сильно прибавилось и Дуэ тем самым очень хорошо дополнил наш визит в Александровск.
Три Брата в Лучах Заката), и безмятежно проведенной ночи в единственном и неповторимо отеле этого города (Александровск - Северная столица Сахалина), мы продолжили наутро наши исторические изыскания.От вчерашнего чистого неба мало что осталось, оно затянулось тучами и в воздухе сильно похолодало. Сразу стало понятно, что вчера нам не просто крупно, а невероятно крупно повезло.
Впрочем, погоду в это утро плохой я бы не назвал, не очень плотные облака, через которые время от времени проглядывало солнце, делали ее чуть более хмурой чем она могла бы быть и тем самым определили наше настроение и также те материи, с которыми нам предстояло завязать знакомство на нашем пути сегодня.
А путь наш лежал в соседний и заброшенный поныне поселок Дуэ, мало кому известный, но тем не менее очень и очень важный и значимый в истории острова.
Именно Дуэ суждено было стать первым в истории русским поселением на Сахалине, он был основан раньше Александровска аж в 1852 году, вначале просто как военный пост. Первые годы он так и назывался — Сахалинский пост.
Позже его переименовали по имени мыса Дуэ, названного так Лаперузом в честь небольшого городка Дуэ, расположенным на севере Франции примерно на полпути между Лиллем и Амьеном. Про злоключения Лаперуза как на Сахалине так и по жизни, я писал здесь —
Раз, два, три... Морская фигура "Три Брата" замри, а вот что связывало Лаперуза и этот французский городок, я так и не понял.
Еще до того как Дуэ из военного поста превратился в первый центр каторги на Сахалине (это произошло только в 1876 году, в 1862 году здесь случилась история, получившая всероссийскую огласку.
Один из флагманских кораблей того времени, паровой клипер Балтийского флота Гаймадак, участвовал в экспедиции на Дальнем Востоке. К слову Гайдамак был первым судном такого класса построенным для императорского флота России.
Побывав в Николаевск (ныне Николаевск-на-Амуре), клипер посетил заливы Святой Ольги (ныне залив Ольга) и Де-Кастри (ныне залив Чихачёва). В Николаевске командующий — адмирал Пещуров получил приказ взять на борт и доставить в Петропавловск (Камчатский) архиепископа Камчатского, Курильского и Алеутского Иннокентия.
Возможно брать священнослужителя на борт является не очень хорошей приметой, я не знаю, но сразу как только Иннокентий оказался на борту Гайдамака, с судном, с которым ничего за 5 лет его активной жизни не происходило, сразу произошла неприятность. И случилась она именно в Дуэ 22 августа 1862 года.
Объясню вначале зачем судно пришло именно сюда и это также объяснит, почему именно здесь чуть позже была основана первая на Сахалине каторжная тюрьма. А все на самом деле очень просто объясняется — рядом с Дуэ были найдены легкодоступные породы каменного угля, которые и стали целью для парового клипера, которому нужно было топливо для того, чтобы пересечь Охотское море и дойти до Петропавловска.
Уголь добывали очевидно вручную и сразу грузили на судно. Весь процесс занял 6 дней в условиях открытого рейда. 28 августа погрузка была окончена, и все готовились к отходу, но под натиском ветра, набравшего силу шторма, вдруг лопнул основной якорный канат и клипер начало тащить на скалы.
Быстро отданный второй якорь ситуацию не спас, и корабль продолжило тащить. Тогда командир чтобы спасти судно распорядился ставить паруса и направил клипер на ближайшую пологую отмель. В итоге груженый углем Гайдамак успешно сел на мель и не разбился о скалы, но во время этого инцидента потерял гребной винт и руль и переход в Петропавловск, который был назначен на завтра, отменился. Так Дуэ в первый раз проявил свой противоречивый характер.
Когда стало ясно, что быстро эту ситуацию не исправить, Пещуров попросил помощи и военный губернатор Приморья отправил ему провизию и необходимые запасы чтобы и перезимовать и починиться. Подошедший пароход "Америка" с с контр-адмиралом И. Ф. Лихачёвым на борту попробовал в конце сентября стащить «Гайдамак» с мели, но плохая погода не позволила завершить эту операцию.
Оставалось молиться архангелам и переживать зиму.
Именно на Америке и уплыл обратно во Владивосток злосчастный архиепископ Иннокентий, который явно предпочитал зимовать в куда менее суровом климате и условиях.
Клипер Гайдамак было решено чинить и в октябре его удалось при помощи установленных на берегу шпилей вытянуть канатами на берег. Починка затянулась до поздней весны и вот 30 мая следующего года он обрел новую жизнь в гавани Дуэ.
В честь успешного вызволения клипера архиепископ Иннокентий отслужил на берегу молебен и установил православный деревянный крест «в память об избавлении российских моряков от страшной опасности».
Современную часовню на месте крушения Гайдамака, установили в 2011 году.
Старый же почерневший крест до сих пор находится на вершине холма.
Так закончилась эта история, но уже вскоре началась новая, хорошо описанная Чеховым в своем рассказе про Сахалин. Чехов конечно же бывал в Дуэ, находящемся в 12 километрах от Александровска, и идеально задокументировал то что видел там в 1891-1892 годах.
А тогда город Дуэ вырос уже не в пример тому времени, когда он был просто военным постом и источником угля для редко проплывающих мимо кораблей. Но это был город одной улицы, идущей прямой линией от пристани к подножию холмов, на которых располагались угольные копи. Все в лучших традициях
Даже глядя на эту улицу сейчас, можно легко это себе представить, хотя конечно те дома которые там остались сейчас, из чуть более поздней эпохи.
Вот, что писал Антон Павлович:
…Расщелина, в которой и находится Дуэ, бывшая столица сахалинской каторги. В первые минуты, когда въезжаешь на улицу, Дуэ дает впечатление небольшой старинной крепости: ровная и гладкая улица, точно плац для маршировки, белые чистенькие домики, полосатая будка, полосатые столбы; для полноты впечатления не хватает только барабанной дроби.
В домиках живут начальник военной команды, смотритель дуйской тюрьмы, священник, офицеры и проч. Там, где короткая улица кончается, поперек её стоит серая деревянная церковь, которая загораживает от зрителя неофициальную часть порта.
тут расщелина двоится в виде буквы «игрек», посылая от себя канавы направо и налево.
В левой находится слободка, которая прежде называлась Жидовской, а в правой — всякие тюремные постройки и слободка без названия.
В обеих, особенно в левой, тесно, грязно, не уютно; тут уже нет белых чистеньких домиков; избушки ветхие, без дворов, без зелени, без крылец, в беспорядке лепятся внизу у дороги, по склону горы и на самой горе.
Участки усадебной земли, если только в Дуэ можно назвать её усадебной, очень малы: у четырёх хозяев в подворной описи показано её только по 4 кв. саж. Тесно, яблоку упасть негде, но в этой тесноте и вони дуйский палач Толстых всё-таки нашел местечко и строит себе дом.
Не считая команды, свободного населения и тюрьмы, в Дуэ жителей 291: 167 м и 124 ж. Хозяев 46 и при них совладельцев 6. Большинство хозяев — каторжные. Что побуждает администрацию сажать на участки их и их семьи именно здесь, в расщелине, а не в другом месте, понять невозможно. Пахотной земли в подворной описи показано на всё Дуэ только 1/8 дес., а сенокосов нет вовсе...
Кроме администрации и военных, жителями Дуэ были ссыльные, вольные, те, которым разрешено было создавать семьи, или более тяжелые заключенные, живущие и работающие в кандалах — с более простыми повинностями — кандальники, и с более тяжелыми — тачечники.
Именно тачечнику и посвящены стилизованная картина, нарисованная на смотрящей в море стене угольно сортировочной станции для погрузки на корабли.
Вечно прикованный к своей тачке, с которой он не расставался ни днем ни ночью, это был невероятно тяжелый труд, и думаю никто не скажет, сколько человек он на самом деле перевоспитал, а сколько погибли выполняя его или же ожесточились на весь мир...
Вот как интересно писал Варлаам Шаламов про тачку, сравнивая Сахалин и Колыму:
Тачечник, прикованный к тачке, – это эмблема каторжного Сахалина. Но Сахалин – не Колыма. Около острова Сахалин – теплое течение Куросио. Там теплее, чем в Магадане, чем на побережье, тридцать – сорок градусов, зимой снег, летом всегда дождь. Но золото – не в Магадане. Яблоновый перевал – граница высотой в тысячу метров, граница золотого климата. Тысяча метров над уровнем моря – первый серьезный перевал на пути к золоту. Сто километров от Магадана и дальше по шоссе – все выше, все холоднее.
Каторжный Сахалин – нам не указ. Приковать к тачке – это было скорее нравственной мукой. Так же, как и кандалы. Кандалы царского времени были легкими, легко снимались с ног. Тысячеверстные этапы арестанты делали в этих кандалах. Это была мера унижения. На Колыме к тачке не приковывали. Весной тридцать восьмого года несколько дней со мной в паре работал Дерфель, французский коммунист из Кайенны, из каторжных каменоломен. Дерфель был на французской каторге года два. Все это совсем не похоже. Там было легче, тепло, да и не было политических. Не было голода, холода адского, отмороженных рук и ног.
Дерфель умер в забое – остановилось сердце. Но кайеннский опыт все же помог ему – продержался Дерфель на месяц дольше, чем его товарищи. Хорошо это или плохо? Этот лишний месяц страданий. Вот в звене Дерфеля я катал тачку самый первый раз. Тачку нельзя любить. Ее можно только ненавидеть. Как всякая физическая работа, работа тачечника унизительна безмерно от своего рабского, колымского акцента. Но как всякая физическая работа, работа с тачкой требует кое-каких навыков, внимания, отдачи. И когда это немногое твое тело поймет, катать тачку становится легче, чем махать кайлом, бить ломом, шаркать подборной лопатой. Трудность вся в равновесии, в удержании колеса на трапе, на узкой доске.
На другой стороне станции нарисован этот романтичный городок Дуэ:
По улицам в которых преобладает каторжный зебро-полосатый стиль, гуляют жены каторжан с маленькими детьми, жены — очевидно тоже из числа ссыльных. Вот такой модельный город второй половины 19 века был задуман на Сахалине, но довольно быстро первенство у него перехватил Александровск. Я объясню почему так случилось.
Внутри сортировочной станции все полуразрушено и заросло. Природа берет свое медленно и верно.
Но я все-таки залез по металлическим балкам с риском упасть на второй этаж чтобы посмотреть как он выглядит.
И посмотрел на металлические ковши — дозаторы. Из них насыпали уголь скорее всего в вагонетку, на которой уже доставляли его на берег моря, до которого тут 100-200 метров. Не мог себе представить что насыпали уголь в ту самую тачку тачечника, все-таки постройка явно не тех времен.
Дело в том, что в 1930-х годах Дуэ переживал второй расцвет благодаря работе шахты «Макарьевская», к которой и относится эта постойка и заброшенные здания на главной улице. Тогда в селе проживало до 5000 человек. Проработавшая больше ста лет шахта в 1977 году была закрыта. Уголь флоту стал не нужен, добыча стала нерентабельной. Дуэ стал умирать. В середине 1990-х закрыли детский сад и школу. Жители села полностью разъехались.
Вот с тех пор ковши и заржавели....
Деревья в воде гниют и того быстрее, и от старой деревянной пристани уже остались рожки да ножки.
Чьим символом выступает странная фигурка с кажется похожей на лошадиную головой
Отвечая на вопрос выше, Александровск перехватил инициативу у Дуэ благодаря более удобной бухте для большего размера судов, а также когда количество угольных шахт подросло и все они нашли путь в новый Александровский Пост и его растущие портовые мощности. Дуэ на некоторое время остался его как-бы "младшим партнером", пока не иссох и не умер, будущи выброшенным за борт истории как эта рыба.
По историческому пляжу Сахалина интересно погулять, почувствовать его ногами, а воду руками.
На нем я нашел интересную вещь, которая не так уж редко попадается на пляжах Сахалина и Курил.
Японский поплавок — вот и живой намек на ту самую двойственность и разделенность острова, которая случилась однажды в его истории. Сейчас она уже давно преодолена, но японцы продолжают раскидывать свои сети, а поплавки от них продолжают оседать по российским берегам...
Посмотрим как то оно сложится дальше, но понимания, с чего начался русский Сахалин после нашего посещения Дуэ у меня сильно прибавилось и Дуэ тем самым очень хорошо дополнил наш визит в Александровск.
- Адрес:
Дуэ
помощь
Вики-код:
Выбор фотографии
Все фотографии одной лентой
43 фото
Дешёвый ✈️ по направлению Дуэ
сообщить модератору
