20 — 23 июня 2017
В ночь на 20-е ветер стихает. Один за другим отдаем рифы на гроте. К 9 утра вздергиваем два передних стакселя на просушку и в надежде выжать немного скорости. Усилия наши тщетны. Вдали наблюдаем два смерча, неприятного вида туча наползает с кормы. Мы тем временем уже почти стоим со скоростью в 1 узел. На помощь приходит железный парус. С небольшими перерывами тарахтим по безлюдной Балтике следующие сутки.
Минуем Готланд. Здесь в разгаре знаменитая гонка Gotland Rund и вдалеке видны паруса участников.
21 с утра неожиданно теплеет. Впервые вылезаем из непромоканцев и греемся на солнце. Объявляется приборка и помывка. Старпом Юля принимается отмывать свою койку от протекшей из расходного бака соляры. Событие это осчастливило нас еще при выходе из Невской губы, доставив несколько неприятных минут. Обошлось нелестными отзывами в адрес механика, забывшего затянуть хомуты на шлангах и ставшим родным ароматом соляры от пострадавших вещей.
Старпом Леша, следуя своей священной традиции, отправляется купаться в открытой Балтике — за кормой на вытравленном конце на скорости в 3 узла. С ним отправляется мой водонепроницаемый фотоаппарат и мужественно гибнет от малосольной Балтийской воды. Мир его праху.
Пока экипаж млеет на солнце яхту ведет авторулевой. Скоро опять холодает и экипаж грустно упаковывается в теплую одежду.
Говорят, у Борнхольма с погодой швах в 9 случаях из 10. Обещают 8 метров. Усиливаться ветер начинает во второй половине дня и скоро становится понятно, что прогноз потерял где-то еще около половины этих метров. Берем 2-й риф. Еще недавно мелкая попутная волна вырастает до 2 метров и заходит с левого борта. Ветер крепчает. Яхта переваливаясь на волнах бежит вперед. Наш шанс спрятаться на Борнхольме тает с каждым ударом волны в борт. Наконец становится очевидно, что пытаться зайти в любой порт острова стало слишком опасно. Перегрести волны и ветер и войти в узкую гавань в надвигающейся ночи сложнее, чем штормовать в открытом море. Странное чувство — смотреть на проплывающие мимо огни городов, видеть едущие по дорогам машины, и уходить от манящего своей безопасностью берега в холодное бурчащее ночное море.
В этот момент на борт проникает посторонний. На яхту, перепугав вахту, приземляется (как утверждают вахтенные — падает из последних сил) голубь. Летун прячется под крыло наветренной лебедки. Скоро выясняется, что голубь окольцован, людей не боится и легко дается в руки. Оценив обстановку голубь прячется под крыло лебедки подветренного борта и отсиживается там, периодически гадя на палубу. Терпим.
Около половины 12-го, в полной темноте идем убирать спинакер-гик и ставим штормовой стаксель. Когда зажигаем баковый огонь, видим на траверзе топовый огонь другой яхты. Параллельным курсом в темноте мимо проходят наши товарищи по несчастью.
Рулевой жалуется на свет, говорит, что не видеть подходящие волны было намного уютнее.
Яхту валяет как игрушку. Подвахта пытается поспать, перекатываясь по спинкам коек. Удается победить гремящие кастрюли и погромыхивающие крышки стола, но когда удается абстрагироваться от сильной качки и шелеста воды по корпусу, раздаются такие удары волн в борт, что сон отшибает. Некоторые волны тоже хотят путешествовать на яхте и запрыгивают в кокпит, непромы и каюту.
В час ночи валим грот и намертво принайтовываем гик к палубе. Под одним штормовым стакселем скорость яхты доходит до 6 узлов. Вахтенные пуповинами страховок пристегнуты к штормовому лееру. Голубь не дурак, с облизываемого волной подветренного борта перебирается в кокпит и прячется под ноги рулевого.
В 3 ночи пассажирский катамаран проносится за кормой со скоростью 36 узлов, добавив седых волос вахтенным.
Свистопляска продолжается до утра. На рассвете начинается дождь. Обнаглевший голубь, клюнув капитана в ногу пытается пробраться в каюту. Получив отпор остается в кокпите, у сходного люка.
Боевой дух на борту подорван 5-ти суточным переходом и ночными приключениями. Предложение идти еще сутки до Киля при неясном прогнозе не встречает единогласного одобрения и принимается решение зайти в ближайшую марину для отдыха. Тыкнув пальцем в картплоттер выбираем город Клинтольм на острове Мён. Подходим к нему в густом тумане к вечеру. Белесая пелена рассеивается, открывая поразительно красивый берег.
Волна разгладилась, ветер стих. На подходе к гавани начинаем рубить грот, а он не дается. Усилия трех человек не приводят ни к чему. Приходится одного поднимать наверх. Ликтрос грота выскочил из ликпаза мачты и заклинился. С помощью отвертки и упорства удается втиснуть его обратно и опустить парус.
В гавани тесно, все места заняты и яхты швартуются вторым, а то и третьим бортом. Покрутившись в поисках места присматриваем борт, к которому можно приткнуться. С первой же яхты нам говорят, что уходят в 5 утра. Подумав, что отмазываются, мы пожимаем печами и ползем дальше. Следующая яхта отвечает, что не против, но они уходят в 6. Швартуемся. В это время голубь выпригивает из кокпита на лебедку, капитан гладит его по голове как родного. Пернатый не оценив ласки перепрыгивает на крышу рубки. Старпом Юля гонит его, чтоб не мешался. Перелетев на бак голубь встречает там меня, со швартовыми концами в руках. Решив видимо, что на этом наши отношения исчерпаны птица перелетает сначала на одну из ближайших яхт, а потом исчезает в зарослях острова.
Надо было видеть лица наших соседей, при виде этой сцены. Вероятно они решили, что чокнутые русские держат голубей на яхте вместо домашних животных. Еще больше они удивились, услышав протяженность нашего перехода. Через пять минут нам выдали пароль от душевых и больше не беспокоили.
Спустя неделю после выхода из Санкт-Петербурга Балтика позади.
