Средневековый фламандский город Брюгге – алмаз в короне Бельгии. Здесь, действительно, гранят алмазы, делают кружева и шоколад. Брюгге – это город старых камней и каналов, в которых сонно течет вода. Оля раздает нам карты города, но предупреждает, что даже она может заблудиться в лабиринте старинных улочек и поэтому рекомендует нам держаться всем вместе, чтобы избежать проблем с потеряшками.
Мы въезжаем в старую часть Брюгге по улице Katelijnestraat, через мост, чтобы оказаться поближе к площади Wijngaardplane (Виноградная площадь), откуда начинаются многие туры по Брюгге. Покидаем автобус и начинаем пешеходную экскурсию по Брюгге.
Идем вдоль Лебяжьего канала (прям, как не вспомнить нашу петербургскую Лебяжью канавку?), видим на противоположной стороне, за кирпичной стеной вдоль канала, церковь Святой Елизаветы, которая является самой древней постройкой женского Монастыря Бегинок (Бегинаж).

Она была возведена в 12 веке, перестроена в 1605 году, и с тех пор стоит без изменений. Пройдя чуть вперед, ныряем в старинную часть города через городские ворота.

Брюгге – один из самых старых бельгийских городов, о нем упоминали еще в 8 веке. Название город получил от слова “брюгге”, что означает “мост”. Этот мост через Звин, рукав Северного моря, был местом пересечения торговых путей и оживленной торговли жителей всей Фландрии. Со временем Звин обмелел, и чтобы сохранить связь с морем, жителям города пришлось строить многокилометровые каналы. Своей густой сетью каналов, сохранившихся до сих пор, город напоминает Венецию. Через каналы перекинуты многочисленные мостики, по каналам и вдоль них плавают и разгуливают белоснежные лебеди.

Меня, рожденную и живущую в «Северной Венеции», трудно удивить мостами и каналами, но в Брюгге это что-то особенное, какое-то камерное, домашнее, возникающее из детской памяти сказками Андерсена и Братьев Гримм. Ольга говорит, что мостов в Брюгге много, и они все разные – маленькие, узкие, широкие, каменные и стальные, только для пешеходов, и смешанные. Мы торопимся, у нас на сегодня планов – громадье, поэтому Ольга только по ходу
отмечает, что мы идем через парк с романтическим названием Озеро Любви (Minnewaterpark), который с одной стороны, действительно выходит к озеру. А вот с другой стороны, и мы идем именно по ней, еще один канал, параллельно которому идет кривая изогнутая дорожка вдоль канала Беккерсрей (Bakkersrei), который, по сути, являет собой реку Роя (Reie).
Интересна история этимологии названия площади Wijngaardplane, которое ошибочно считается производным от слова «виноград» из-за того, что здесь неподалеку якобы выращивали его. Однако это не так, и часть слова Wijn означает «низкий, болотисты луг», а часть gaard – ограниченное пространство. Из этого следует, что название можно идентифицировать как «низкий луг, огороженный водой или забором». Путаница произошла в момент возникновения Бегинажа (о нем чуть позже), когда просто было неправильно зафиксирована первая часть слова, которая в переводе с французского языка (Ла-Винь) означала «место, где выращивают виноград».
Мы доходим до конца парка, который треугольником вдается в водную гладь озера Minnewater с одной стороны, и в канал Беккерсрей, который начинается у Бегинажа. На изумрудном газоне белыми пятнами разбросаны длинношеие грациозные лебеди, обитающие тут со средних веков. С гордыми птицами в Брюгге связана целая история, причем в историческом контексте обычной жестокости для тех времен. В 15 веке Фламандские земли входили в состав Бургундского герцогства, но после смерти последней из правителей Бургундской династии (Марии), они отошли к ее мужу, королю Германии, императору Священной Римской империи — Максимилиану I Гамбургскому. Как вы думает, понравилось ли это жителям страны, которые не любили немца, обложившего их непомерными налогами? Вот-вот, и в результате в 1488 году вспыхивает бунт, погасить который Максимилиан отправляется лично сам. Несмотря на свой опыт супружества с фламандкой, он так и не понял подданных этой страны, а они, разъяренные таким оборотом дела, просто арестовали Максимилиана в Брюгге. Расправиться с Императором они все же не рискнули, но четко пригрозили ему, казнив его наместника Питера Ланхальса на Grote Markt. Через некоторое время страсти поуспокоились, Император был освобожден, но «осадочек», как говорится, остался. Максимилиан решил как-то отмстить своим тюремщикам, обезглавившим Pieter Lanchals, и учитывая, что его фамилия в переводе с фламандского означала «Длинношеий» (что даже было отражено на фамильном гербе Ланхальса), Император издал высочайшее повеление для жителей Брюгге – разводить лебедей на каналах и реках города, чтобы память об убиенном постоянно была упреком жителям, стоя перед их глазами с вытянутой длинной шеей.

Эту печальную историю Оля рассказывает нам, пока мы дружно фотографируем независимых птиц, а поскольку нам сия трагедия была неведома, то и к птицам у нас благодушное отношение. Оля делает паузу, и сама же развенчивает эту историю, говоря, что по архивным данным птицы были в каналах Брюгге задолго даже до рождения Ланхальса, но люди все так падки на всякие истории о призраках, о добре и зле, о неминуемом наказании и прочих страстях, что в историю Брюгге лебеди вошли, накрепко связанными с наместником. И еще она ставит нас в тупик, задав вопрос, как отличить самку-лебедя от самца. Высказываем разные мнения, главными из которых то, что в природе, как правило, самцы – красавцы, так как они должны петь своей даме «лебединую песню», чтобы завоевать ее. Оля слушает, прищурившись, и со смехом парирует наши ответы, оказывается, у самцов кольцо с номером на правой ноге, у самки – на левой – всего и делов-то. Посрамленные, мы жалеем только о том, что у нас нет с собой булочки, чтобы покормить птиц, но кто знает, может быть, они, как и кошки, гуляют сами по себе…