Всё-таки, нам удалось с грехом пополам осмотреть Боробудур и даже кое-что про него прочитать. Как известно, этот крупнейший буддистский храм стали строить около восьмисотого года нашей эры, причём работы продолжались более восьмидесяти лет. За это время работники сумели притащить на стройплощадку более 55 тысяч кубических метров камня, создав пирамиду высотой в тридцать один метр. Терраса за террасой поднимается всё выше и выше, пока постройка не завершается открытой площадкой, где стоят семьдесят две ступы, окружающие одну, гигантскую ступу - это олицетворение Нирваны. А до этого посетитель должен пройти через все круги по часовой стрелке, изучая каменные барельефы. Искусная резьба по камню изображает сцены из жизни Будды до того, как он достиг просветления.
Больше всего мне понравилось разгуливать по боковым галереям: лестницы комплекса устроены примерно в середине каждой стороны, так что далеко не все поднимающиеся по ступеням индонезийцы успевали нас заметить. Опять-таки, всегда был шанс завернуть за угол четырёхугольника и скрыться с глаз долой...
Нет, всё-таки быть звездой не так уж здорово...
Всласть нагулявшись по Боробудуру, мы успели также посидеть на скамеечке в отдалении от храма и попытаться проникнуться его величием. Не получилось. По крайней мере, я ждал чего-то гораздо, гораздо большего...
Как результат, мы выбрались на исходную позицию чуть раньше оговоренного с водителем времени, так что я решил пойти поискать машину. И вот в тот момент, когда я рыскал по стоянке, кто-то у меня за спиной настойчиво звал "мистера Алекса". Только через какое-то время я сообразил, что зовут не кого-нибудь, а меня: устав в разных странах транскрибировать своё имя, я просто называюсь Алексом, и дело в шляпе. Но тут из-за накатившей усталости я чуть не попал впросак...
Водитель привёз нас прямо к отелю, хотя мы его об этом и не просили. Что ж, тем лучше, потому что первое, что требовалось в тот момент, это стянуть промокшие вещи и залезть под душ. После душа мы естественным образом перебрались в постель, так что дальнейшие изыскания в Джокьякарте пришлось отложить на вечер. Но тут солнце моих очей устроило лежачую забастовку, заявив, что оно, дескать, устало, и никуда идти не хочет; даже ужин не нужен. Ладно, вопрос с едой можно было бы утрясти в ресторане отеля, отдав за возможность воспользоваться "шведским столом" 190 тысяч рупий, однако нам нужно было ещё поменять деньги и приобрести билеты в Сурабайю, и этот вопрос "утрясти" по-быстрому было никак нельзя. Пришлось мне идти в "ночное" одному.
