Сезоны года сменяют друг друга по мере продвижения вперёд и выше, к звёздам. Непостижимый и разнообразный рельеф Памира делает его похожим на калейдоскоп. Причудливые переплетения ландшафта то и дело заставляют с недоверием заглянуть в календарь. «А что, если весна?» - рождается мысль. И вслед за ней: «…или всё-таки осень?». Каждое утро мы встречаем рассвет; за ним день, на смену которому приходит неизменная ночь. И всегда в движении. Снова с неба улыбается млечный путь, кажется, с новым пройденным по вертикали метром он становится всё ближе и роднее, ещё шире расплывается в своей многозубой звёздной улыбке.
- Сейчас поставим палатку, - уверяет меня Руслан. – Вот только зайдём за поворот. Дорога неуклонно ползёт вверх, увеличивая угол наклона и всё больше пьянея. Уже стемнело, да так быстро, как будто солнце запрятали в глубокий колодец. И теперь полумесяц исподволь отражает скупые крупицы света. Какое-то время мы ещё не теряли надежды добрести до следующего кишлака, чтобы заночевать в одном из домов – по карте всего 3 км – да не вовремя свернули, и теперь наверняка поднимаемся в сторону перевала.
- Смотри, опять поворот, - притворно удивляется мой попутчик. И правда, начинает казаться, что повороты растут как грибы после дождя. Дорога здесь совсем не похожа на саму себя. Только внимательно приглядевшись можно различить едва уловимую колею. Палатку поставили прямо на дороге, расчистив от камней необходимое пространство. На утро я без тени удивления нахожу, что понемножку, подбадривая друг друга, мы почти преодолели очередной подъём. Та тропа, по которой мы шли ночью, теперь змеится куда-то вниз, в направлении призрачного кишлака. Вот что значит – положиться на фонарик и интуицию!
Лангар остался позади. До памирского тракта – несколько дней ходу. Ни одной машины, на перекрёстках не толпятся пешеходы, норовящие обогнать светофор. Лишь неумолчный топот ветра нарушает тишину. Дамы и господа, пожалуйста, выключите ваши мобильные телефоны – здесь они вам не понадобятся. Горные хребты по обеим сторонам Пянджа ощетинились острыми камнями. Только не пытайтесь пересчитать их позвонки – нужно быть бессмертным, чтобы затевать такую бесполезную игру со временем.
- Эй! Давайте к нам! – пытаясь перекричать дребезжание мотора, нас наконец настигает водитель грузовика. То и дело оборачиваясь, мы уже давно наблюдаем за его неловкими попытками перевалить через очередной камень преткновения. «Интересно, - крутилось в голове, - сколько пройдёт времени, прежде чем он осилит ещё несколько километров?» Я начала смутно догадываться, что скоро сама смогу ответить на этот вопрос. Так и получилось.
В кузове весело и тесно. Здесь полно мальчиков-чабанов из соседних селений. Они едут в горы, за порученными им стадами. Грузовичок, покрякивая, несется вперёд со скоростью оголтелого барана. Вцепившись побелевшими от холода костяшками, одной рукой держусь за рюкзак, другой – за хлипкий, расшатанный край кузова. Грузовик грозит расклеиться на ходу. Интересно, это случится до того, как я отсюда вывалюсь, или после? Пожалуйста, занимайте места согласно приобретённым билетам. Не отстёгивайте ремни безопасности, пока самолёт не наберёт высоту. Не могу не думать о падении вниз – воображение рисует размазанные по живописному рельефу мозги – и тут же вычёркиваю из головы такие маргинальные мыслишки, наблюдая, как мои соседи весело носятся по «салону», пинаются, грызут яблоки, в общем, радуются жизни. А очередное сальто грузовика над обрывом сопровождается взрывом хохота.
Иногда наш космический аппарат – настоящий луноход, иначе не назовёшь – плавно врезается в нескончаемый поток блеющих пришельцев. Тогда кто-нибудь из мальчиков, прицелившись, запускает огрызком по паршивой овце. И вот уже все дети, не обращая внимания на дорогу, обрушивают целый град огрызков и прочего хлама на спины разбегающейся живности и знакомых чабанов – мальчиков, таких же, как они.
- Мы едем в сторону Харгуша, - повторяет наш водитель. Это горный перевал на пути к памирскому тракту – дороге на Мургаб. Преодолеть его – значит забраться на высоту 4344 м; туда, где горы превращаются в окаменевшие дюны посреди доисторической пустыни неба.
- Но вряд ли вы доберётесь туда сегодня. Впереди будет военный пост, попробуйте дойти сперва до них.
А пока наш грузовик заходит на посадку, и мы помогаем выгружать мешки с провизией: мукой, сахаром, яблоками… что, мало? Но ведь для жизни больше ничего не надо. Здесь, где небо может в любой момент обрушиться на землю – так низко оно нависает – люди всегда обходились малым. Летом некоторые семьи скотоводов из Ваханской долины переселяются сюда, в страну гор, подпирающих небо, и дрожащих от холода ручейков. Несколько летних месяцев они пасут свои стада и заготавливают кизяки, прежде чем осенью, с падением температур, вернуться восвояси.
В маленьком белом домике без крыши, с подслеповатыми закорючками окон, располагается вся наша дружная братия: водители, мальчики, и мы с попутчиком. На стенах и между нами пролегают слои спертого закопченного воздуха, но это не мешает радоваться предстоящему обеду. Мы преодолели более 80 км пути и успели порядочно нагулять аппетит. В меню нет никакой интриги – очередной шир-чай от шеф-повара, основное и единственное блюдо в здешних широтах. Если повезёт – пресная лепёшка и чёрный чай с сахаром на десерт. Вот и все нехитрые радости желудка в поднебесном доме. Если закрыть глаза на его неприглядную природу, шир-чай может показаться даже вкусным, а уж сытным – вне всякого сомнения. И правда, почему сочетание молока, чая, жира и соли непременно должно вызывать отвращение?
