Иерусалим — из тех необычных городов, где даже для того, чтобы разобраться в картах, необходима историческая справка. На всех картах, которые я в немалом количестве собрала перед поездкой, город заканчивался почти сразу же за границами Старого города, на Масличной горе. Однако добравшись до вершины горы, мы убеждились собственными глазами, что город продолжается далеко на восток. Вот тут самое время вспомнить о недавней истории.
Когда создавалось государство Израиль (в 1947 году), Иерусалим был объявлен международным городом, не принадлежащей ни одному государству. Однако в результате военных действий 1948-50гг. Восточный Иерусалим был захвачен Иорданией, западный остался за Израилем. Граница шла фактически по стенам старого города, таким образом, что вдоль его западной стены был еврейский город, вдоль трех остальных — арабский. Сам Старый город остался в арабской части Иерусалима.
Такая ситуация длилась до 1967 года, когда весь Иерусалим был захвачен Израилем, и в 1980 году был провозглашен единой и неделимой столицей этого государства. Однако его принадлежность Израилю до сих пор не признана практически всеми странами мира, поэтому посольства находятся не в Иерусалиме, а в Тель-Авиве.
Вот и получается, что один из самых замечательных городов мира, попасть в который является мечтой миллионов людей — спорная территория с неопределенным статусом, кровавым прошлым и очень хрупким настоящим.

Сегодня Западный, еврейский Иерусалим по стилю жизни (не считая вечера пятницы и субботы) на первый взгляд мало чем отличается от европейских городов.

Разве что на улицах немало мужчин в кипах (небольшие круглые шапочки) и нередко встречаются люди в традиционной одежде: черной, с широкополой шляпой у мужчин. Восточный Иерусалим (тот, что отсутствует на картах), несмотря на то, что там живет все больше евреев, остается арабским городом. Он грязнее, беднее, а на его улицах чувствуешь себя гораздо менее комфортно. Вот к примеру, уголок арабского Старого города.

Мы не так уж много а арабских частях города пробыли, но едва удалились от традиционных туристских троп, как нам стали что-то кричать (вряд ли доброжелательное) местные мальчишки. Однако, в отличие от Иерусалима западного, по субботам там работают кафе и транспорт, а назойливые (восток!) таксисты предлагают свозить в труднодоступный для израильтян Вифлеем.

Отправляясь в Израиль, мы были наслышаны о мерах безопасности и о том, насколько обстановка из-за них кажется напряженной. Честно говоря, эти меры показались гораздо более скромными, чем я ожидала, а обстановка — более спокойной, чем в Москве. Через "звенелку" нам пришлось проходить трижды — перед входом к Стене плача, на Храмовую гору и в одном из крупных магазинов. Да, ходят по старому городу вооруженные солдаты, а патруль проверяет документы у арабов.

Однако Москве милиции навскидку в центре больше, даже без терактов и футбольных матчей. У входа в отель сидит какой-то человек, похожий на охранника — но очень часто его на месте не было. Да, в арабском квартале чувствуется напряжение — но оно и в Стамбуле чувствуется. Да, есть проверка на въезде в аэропорт: очаровательная девушка зашла в маршрутку, бегло оглядела нас, широко улыбнулась, что-то сказала (по-видимому веселое) и выпрыгнула.
В общем, меры безопасности напрягают пожалуй меньше, чем в Москве. Даже в Москве без терактов :(

Чем больше я ходила по городу, тем больше дивилась тесному сосуществованию разных народов, находящихся друг с другом в мягко говоря не самых лучших отношениях. Вот я иду по виа Долороса — наверное самому святому месту для христианина — а она забита арабскими лавочками, где предлагают свечи и иконы вперемешку с еврейскими менорами, арабскими коврами и интернациональными стиральными порошками. Вот мы окончательно запутались в лабиринте арабских лавочек, а выбравшись наконец оттуда, оказываемся уже в еврейском квартале. Вот идет хасид (ортодоксальный иудей) в своей традиционной черной одежде — а сам он негр. Православные платочки путаются с мусульманскими хиджабами и с платками хасидок. Место, где когда-то был еврейский Храм, а сейчас красавица-мечеть, открывается для всех, без различия рас и веры — но строго по расписанию, как и другие священные места (и расписание это весьма запутанное). Храмы и монастыри всех стран, видов и разновидностей стоят вплотную друг к другу. И все это сосуществует внешне мирно — потому что другого выхода нет. Этот клочок земли так мал и так важен, что хочешь — не хочешь, а сосуществовать надо.

И постепенно приходит новое понимание избитого термина "историческая родина". Я нахожусь на исторической родине для бОльшей части человечества, так или иначе причастной к Аврамистическим культурам. Мы все вышли с этой земли. Мы все в каком-то смысле — одна семья, как бы это ни звучало странным сегодня, в эпоху национальных раздоров и непримиримости.
Вот это острое чувство причастности к общим корням и было наверное главным, что вынесла я из поездки.
Фото, снятое в храме Dominus Flevit на Масличной горе, кажется мне в этом смысле символическим. Христианский крест как бы осеняет мусульманскую святыню, где когда-то стоял храм еврейский.