Вышли мы перед границей, перешли ее пешочком и направились по темной дороге в сторону платежки, на ходу лениво помахивая рукой, но так и не дошли. Мимо на приличной скорости проносился черный «Мерс». Он резко затормозил.

Передняя дверца открылась, салон осветился, и мы увидели, внутри двоих мужчин. Водитель выскочил и стал освобождать для нас заднее сиденье.
— Девчата, мы видели вас под Смоленском, но не успели затормозить, а сейчас смотрим, что вы уже здесь.
Они развлекали себя разговорами сами, с нас рассказов не просили, предлагали спать, но мы этого делать не собирались, а то заснешь, а за это время может много чего случиться. Поэтому стали тихо смотреть в окно, там проплывали пустые заснеженные поля, и только вдалеке светились огоньки.

В начале минской объездной у поворота на Борисов мы зависли. Все началось с того, что нас завернули на пост, где записали все наши данные, вплоть до адреса бабушки в Бресте вместе с телефоном (как ни странно, паспорта не потребовали). Водители стопились, но одни предлагали подвезти только до следующего поворота на Минск, в других не было места для двоих. А гаишники в это время тоже стопили всех подряд, как в одном, так и в другом направлении. Проводилась перепись всех номеров, в которую, видимо, записали и нас — как единственных пешеходов.

Так и пришлось уезжать оттуда всего лишь до следующего поста. Водитель в «Скании» был очень веселый — жаль, что нам с ним не по пути.

Выходим мы из «Скании» на посту, где идет такая же сплошная регистрация. Останавливается старый «Мерседес» с прицепом перегруженным мебелью до такой степени, что остается великой тайной, как он еще не перевернулся. Водитель к нам отнесся с подозрением. Не приглашая сесть, он забросал нас вопросами.
— Куда едем? Зачем? Сколько вам лет? Что такое автостоп?
Сначала мы ему отвечали, а потом совсем уж было решили, что он нас так и не подвезет, и стали мечтать, чтобы он уехал скорее и не мешал нам стопить. Но, увидев, что мы стараемся отделаться от беседы с ним, он понял, что если хочет продолжить разговор, то должен нас подвезти.

Когда я после езды исключительно на фурах оказалась на переднем сиденье легковушки, меня посетило странное ощущение, как будто я сижу на стульчике, рассчитанном максимум на двухлетнего ребенка — как у меня на работе в детском садике.

Водитель надеялся, что мы будем развлекать его разговорами. Но честно признаюсь, для нас это было довольно тяжело. Была глубокая ночь, как мы ни крепились (хотя бы для собственной безопасности!), в тепле кабины после мороза нас быстро разморило. Водитель, когда почувствовал, что начинает засыпать, остановился зайти в придорожное кафе, выпить кофе. За время его отсутствия мы сразу же заснули.

Через некоторое время пришлось остановиться — водитель узнал по рации, что у одного из напарников отвалилось колесо. Пока тот его менял, нам всем троим представилась возможность немного поспать.

У темного поворота, невдалеке от полуосвещенного кафе мы повисли на полчаса. Время было самое «мертвое», а изредка все же появлявшиеся машины, имели только по одному свободному месту и отказывались нас взять, ссылаясь на это. А ведь если бы хотели, то мы бы могли и потесниться. Помню, когда мы с Гилом добирались от Старицы до Твери, остановилась именно такая машина с одним пассажирским местом, водитель сказал Леше: «А невесту посадишь на колени» — так и поехали.

В этом месте трасса Брест-Минск довольно новая, безлюдная, почти прямая и ведет через широкие поля. Ветер гуляет по ней немилосердно. Во время зимней поездки в Турцию с папой именно здесь на пронизывающем ветру я чуть не отморозила ноги — хорошо, меня тогда бабушка в Бресте откачала, иначе бы наша поездка закончилась, так не успев толком и начаться.

Застопился микрик.
— Садись, — интересно, что именно так и говорили мне большинство водителей в ответ на стандартную просьбу подбросить по трассе. Хотя все прекрасно видели, что я не одна.

Водитель парень, лет 28-ми, слушал громкую музыку — чтобы не уснуть за рулем, и рассказывал о своей жизни.
— Я потерял пять лет жизни — два года в армии, и три — в тюрьме. Здоровье испортил напрочь. Теперь мне приходится работать на лекарства. Хорошо, жена меня три года ждала, сына воспитывала. Сейчас у нас еще и дочь. Мы построили коттедж, я мог бы совсем не работать — денег достаточно. Но не могу же сидеть в четырех стенах. Сейчас вожу яблоки и помидоры с Польши в Москву. Я родился и вырос в Ивацевичах (мелкий город в Брестской области), в простой крестьянской семье, учителя на меня плевали и ставили плохие оценки, даже по тем предметам, где я был лучший в школе — по физкультуре, рисованию, музыке — из-за этого у меня не было никакого стимула проявлять старание в учебе. Зато в армии и тюрьме я смог себя поставить так, чтобы меня не задевали. Сейчас могу питаться одними яблоками неделю подряд. Но, вообще-то, каждые полгода приходится ложиться в больницу на лечение.

За разговорами мы въехали в Брест. Трасса переходит в главную улицу Бреста -Московскую. Чтобы попасть на границу с Польшей, надо свернуть с нее влево и пересечь по мосту Мухавец, но сделать это можно в нескольких местах, а когда наш водитель узнал, где живет наша бабушка, то он галантно сделал это на возможном последнем повороте, от которого нам до подъезда пять минут пешком. А на прощание он одарил нас пакетом невиданного размера красных и, как оказалось впоследствии, очень вкусных яблок (без преувеличения).

В семь часов утра нас встречали теплые объятья бабушки Ирины и куча пирожков на столе.