Французский живописец Клод Моне прожил 86 лет. Из них ровно половину, 43 года, он провёл в своём поместье Живерни. Теперь дом и сад знаменитого художника являются музеем и настоящей туристической меккой.



Несколько лет назад мне уже довелось побывать в Живерни и отчитаться об этом на сайте.
Но вот не думала, честно не думала, что окажусь снова в этом саду. Не потому, что не хотелось бы вернуться, ведь место прекрасное. А просто потому, что во Франции ещё так много неизведанных мест и дорог.



Однако, туристические боги (Меркурий?) ведут нас порой, согласно собственному плану и для чего-то возвращают к «старым знакомым». Для чего? Ну, в данном случае, я думаю, для возможности сравнения.
Сравним вместе? Вот вид через озеро с большого моста на малый:



Здесь, наоборот, вид с малого мостика на большой. Весной большой мост завешен гроздьями глицинии, осенью — ее листвой:



Вид на дом Клода Моне. С ракурсом я чуть-чуть не угадала. Но весной на первом плане должны были бы попасть тюльпаны:



Вид из окон дома на сад:



В апреле 2014-го мы видели сад на пике цветения. Это был красочный взрыв, цветочный калейдоскоп, эйфория, гармония и, одновременно, какофония цвета.
Теперь, в октябре, незадолго до закрытия, картина оказалась иной.



Тихое умиротворение, прощание перед сном, ни намеком не выдающее скорого, всего-то через полгода, грядущего фейерверка жизни.


.


Клод Моне, кстати, любил свой сад в любую пору. Садился в лодку, не спеша перемещался в поисках ракурса или подолгу ждал, когда нужным образом упадёт свет…



В моих глазах Моне не просто один из основателей импрессионизма, не просто художник. Во второй свой визит в Живерни я снова убедилась, что писал он не только красками, а гораздо больше — Моне писал настоящие, живые картины цветами и лишь потом «копировал» их на холст.


.


Клод Моне даже перед смертью, зная, что уже не увидит результат, отдал четкие распоряжения о том, какие цветы, в каком порядке и где необходимо высадить. Судя по всему, этим указаниям в Живерни следуют до сих пор, чтобы люди снова и снова имели возможность полюбоваться на Сад, рождающий шедевры



Сад остаётся прежним, но меняется от сезона к сезону. В октябре нет безумных сочетаний растений, не накатывает радужными волнами пышность клумб. Теперь преобладает спокойная, желто-зелёная гамма, и колышется выше человеческого роста целое море гелиопсисов.



Временами мелькает среди их желтизны островок сиреневого, фиолетового и розового, иногда встречается отдельный, роскошный в своём одиночестве цветок.


.

.


На горбатом мостике, накрытом, словно крышей, разросшейся глицинией, обычно не протолкнуться от людей. Мостик популярен даже теперь, в относительно не туристическое, ковидное время.

Люди восхищаются видами, а я, наоборот, ненадолго прикрываю глаза, вспоминая густой дождь из сиреневых цветочных гирлянд. Делаю фото на том же месте, что и 7 лет назад, чтобы после посмотреть и сравнить.



Вспоминаю и отражения в воде, яркие и многоцветные. В октябре они словно поблёкли и уменьшились в объеме, хотя по прежнему напоминают готовые картины импрессиониста. Просто «поймать» их гораздо сложнее.



С кувшинками наоборот,- помнится, в весеннем пруду их ещё не было, а вот в октябре нашлось несколько припозднившихся цветков. Как последний привет из лета.



И ещё один привет — единственная бабочка с хрупкими, ломкими крыльями, которая порхает над яркими цветами, собирая нектар и доживая последние дни.



Если же не сравнивать ежесекундно с засевшими в памяти картинками из апреля, то зелень до сих пор сочная, и цветов много. Спрашивается, с чего на ум приходят строки:«Люблю я пышное природы увяданье…»?
Хотя в Живерни увядание именно пышное. Не как у Пушкина, не «багрец и золото», а как перекличка лета с будущей весной. Как будто не будет, не существует зимы.


.


На самом деле это неправда. В зимние месяцы музей в Живерни закрыт, а вместе с ним и вся деревня замирает до следующего сезона.


.

.


В октябре уже были закрытыми большинство ресторанов, арт-галерей и сувенирных магазинов.

Знаменитые зонтики Живерни



Деревня почти опустела, оставаясь, тем не менее, изысканно красивой.
Сколько здесь зелени и цветов!
Садик на территории американского музея импрессионистов



Как ни странно, вид осенней деревни показался ещё наряднее, чем запомнился в цветущем апреле. Видимо, яркости придают тронутые осенними красками листья плюща, укрывающего каменные стены.



А ещё в этот раз я заметила… дом Клода Моне! Тот самый дом-музей, по которому мы в 2014 году пробежались весьма бодро… и в сад, в сад, в сад. Мне тогда запомнилась исключительно кухня 🙂. Симпатичная такая, старинная.



Теперь, во время повторного посещения Живерни, кроме сравнения осени с весной и другого настроения, хватило времени и на то, чтобы рассмотреть коллекцию картин, хранящихся в музее.


.

.


Интересными оказались и вид из окон наружу, и свет, льющийся из этих окон вовнутрь комнат.
Становясь старше, мы, кажется, подмечаем всё больше нюансов.



Спрашивается, почему в прошлый раз мы проскочили мимо внушительной коллекции японских гравюр, хранящейся в доме Клода Моне? У художника было больше 250 произведений,он вставлял их в рамы и развешивал в доме, и спрашивал у каждого гостя,приезжавшего в Живерни: «Вы любите японскую гравюру? Выберите себе одну!»



Казалось бы, искусство японской гравюры является полным антиподом импрессионизма. В гравюрах — тонкость и точность линий, предельная детализация и минимальное количеством используемых красок, у импрессионистов — свободные, почти бесформенные мазки, общая размытость и многоцветье. Тем не менее считается, что именно «японизм» в конце 19 века оказал основное влияние на новую технику и творческое видение импрессионистов и постимпрессионистов: Поля Гогена, Винсента Ван Гога , Эдуарда Мане, Клода Моне и многих других.

.

.