Наш командор, Николая Рундквист,

удостоверившись, что поляна убрана, мусор закопан (с этим у нас строго), костёр потушен,

закинул с колена свой рюкзак и мерно зашагал по береговым валунам на восток. За ним гуськом, след в след, потянулись остальные.


Я последним.
Ступая между низеньких кустиков голубики и карликовых берёзок,
по пружинящим мхам и цветам


углубляемся в огромную котловину,

обрамлённую с трёх сторон горными цепями,

угрожающих нам хищным оскалом острозубых пиков.
]
Проходим мимо трапециевидной, внушительных размеров горы с косо нахлобученной снежной шапкой.

Слышится утробный гул. Он всё громче. Заинтригованные мы всё чаще поглядываем
в ту сторону. Наконец видим вырывающийся из узкой щели мощный
поток. Домчавшись до последнего уступа, он искрящимся клинком летит
в гранитную чашу. Зрелище завораживающее! Представляю, какие здесь
бастионы и исполинские органные трубы-сосульки вырастают зимой!
Особый колорит водопаду придают обширные снежники по бокам и
лежащие на них дикие северные олени — прячутся, по всей видимости, от
комаров.
Заметив вереницу горбатых существ на двух ногах, они
насторожились, но не встали, лишь всё время, пока мы были в поле их
зрения, бдительно поглядывали на людей со страшными сооружениями на спине.


Медленно плетусь в конце вытянувшейся вереницы. Устал.

Так быстро!
Прилагаю все силы, чтобы сократить разрыв, но безуспешно. Боже, что
же будет дальше?! Неужели подведу?! Успокаиваю себя мыслью, что
первые ходки для меня всегда самые тяжёлые. Через дня два, надеюсь,
втянусь.

Продолжение следует.