Начало рассказа здесь: Прогулки, навеянные воспоминаниями Часть первая

Каждый раз, посещая этот город, невольно ловлю себя на мысли, что он ассоциируется у меня с младенцем, однажды не пожелавшим появляться на свет. Попробую объяснить.

Подмечено, что новорожденный, появляясь на белый свет, кричит громким криком. Таким образом, он яко бы заявляет: Слушайте все, человек родился! Однако это вовсе не так, нет, с первой частью происходящего всё нормально, действительно, появляется и кричит, а далее, где говорится о человеке от человека, придумали писатели и поэты, люди, совершенно далёкие от реальной жизни, вечно летающие в облаках, а потому не понимающие существа вопроса. На самом деле младенец кричит от тоски и безысходности. Был он в одном мире, под защитой родной матери, а потом, внезапно и не по своей воле оказался в другом, совершенно чуждом ему, где всему надо учиться, работать в поте лица, преодолевать трудности, строить семью, карьеру, а в конце… нет, не о том он кричит человечеству. Младенец взывает о помощи, но она к нему не идёт.

Архитектура в гармонии с природой

In idem flumen bis non descendimus (лат.)
Нельзя дважды войти в одну реку

Полагаю, многие жители города не были лично знакомы с древнегреческим философом Гераклитом, а потому, вероятно, истинный смысл его крылатого выражения не понимали. Им в своё время просто не объяснили, что путь в прошлое закрыт и дорог туда нет. Но пытливый ум населения не привык отступать и, вооружившись лозунгом Paulatim summa petuntur (Вершины достигаются не сразу), направил развитие города вспять. Особенно ярко данная тенденция проявилась в архитектуре.

Здесь надо заметить, что горожане, будучи истинными детьми природы, а тому есть многочисленные археологические подтверждения, как у нас, так и в Европе, всячески стремились не покидать его лона. Мало того, не покладая рук, они денно и нощно трудились на благо своей главной цели – возвращению в родную утробу. Практически это выглядело так, всё, что являлось преградой между природой и городом, должно было быть стёрто.
Согласитесь, благородная миссия. Местная власть с воодушевлением восприняла начинание масс, найдя в том зрелые зёрна и большую для себя выгоду.
Во-первых, отпала нужда ремонтировать жилой фонд. Всё, решили чиновники, что происходит в городе естественным путём, как то, протечка кровли, старение несущих конструкций зданий, а равно, как и их полное разрушение, подпадают под основополагающий план городского развития «Назад к природе».
И во-вторых, однажды освободившиеся таким образом казённые средства, пролились манной небесной и живительными потоками ушли в городскую почву, наполняя её сульфатами и фосфатами, купленными по случаю по ценам ниже рыночных, от чего вскоре был отмечен небывалый доселе рост всевозможной растительности, как то, деревьев, семи видов, и кустарников, не поддающихся исчислению.
Природа, в лице перечисленных представителей, почувствовав со стороны горожан нечеловеческое к себе отношение, тут же принялась осваивать их жилища.
Берёзки с осинками стали распределять меж собой крыши, там, где они ещё были, и верхние этажи.
Многочисленные представители кустарников расплодились по нижним этажам, подвалам и всем остальным, доступным лишь им, территориям.
Некогда популярный в народе лозунг: «Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у нее — наша задача» — на городском собрании, большинством голосов, был признан особо вредным, граничащим с преступлением. Гераклит же, с его утопическим высказыванием, депутатами городской думы был публично осмеян и выгнан из города, дабы другим и впредь неповадно было вводить народ в заблуждения.
Так архитектура вступила в гармонию с природой, и в городе наступил долгожданный век расцвета флоры и фауны, а жители, наконец-то, смогли осуществить свою давнюю и сокровенную мечту, вернуться туда, откуда все мы, хотим этого или нет, вышли.

Культура и некоторые памятники

O tempora, o mores (лат.)
О времена, о нравы

Говоря о культуре и прочих искусствах, надобно заметить следующее. Даже несмотря на достигнутые огромные успехи в деле слияния города и природы (смотри раздел выше), очаги культуры и некоторого образования всё же имели быть место.

Город, наряду с прочими памятниками, располагал театром, музеем и дворцом той самой культуры.
Последний, из этого ряда, выделялся особыми формами, ввиду значимости для горожан в их стремлении к образованию. Однако век просвещения и искусств продлился недолго.
Городская власть, в лице малообразованной прослойки общества, посчитало вредным сеять повсеместно светлое, доброе, вечное. Вскоре культура, а с ней и дворец, где оная квартировала, стали приходить в запустение.
В дальнейшем и вовсе горожане обходили оный объект далеко стороной, ввиду его полной небезопасности для их жизни.
И лишь встречающиеся порой в глухих зарослях пустые постаменты, как отголоски прежних эпох, напоминали, кто ранее в городе был хозяин.
При этом сила его воздействия на умы масс была так велика, что некоторые его памятники в городе сохранились.
Впрочем, к подлинной культуре и искусству они отношения не имели, чего нельзя сказать про Венецианова Алексея Гавриловича, выдающегося русского художника, творившего в XIX веке в этих местах. Его памятником город вправе гордится, ведь на постаменте он изображён не один, а со своей неизменной натурщицей, крестьянкой по общественному положению и истинной представительницей природного роду-племени.
Новые времена принесли городу новые памятники. Например, Екатерине Второй, что расположилась, как и положено императрице, на троне с венком из лавровых листьев. Своим жестом, она милостиво благословляет всю городскую культуру, в лице драматического театра, что рядом, а также торговлю и прочие бытовые услуги, как то, прачечная и баня, в коих горожане, несмотря на их полное воссоединение с природой, нуждаются до сих пор.
На площади перед железнодорожным вокзалом можно заметить памятник императору Петру Первому и гидротехнических дел мастеру Михаилу Сердюкову, стараниями которого в далёком прошлом были проложены водные пути через город, неся тем огромную прибыль казне. Может показаться, что мужчины ожидают прибытие поезда, но это не так, в их пору паровозы ещё не ходили, то произойдёт лишь через сто лет, однако повод собраться был. Отмечалась очередная победа на поприще строительства каналов, шлюзов и дамб, а потому товарищи поспешили отметить событие в привокзальном буфете и немного расслабились. Именно такими мы сегодня их и наблюдаем.

Дороги

Ab aqua silente cave (лат.)
Остерегайся тихой воды

Вероятно, в силу всё той же любви ко всему естественному и природному, горожане наотрез оказались от использования в повседневной жизни асфальта. Поэтому сторонние путешественники, незнакомые с особенностями местных дорог, сильно рискуют и могут запросто лишиться транспортных средств. Всевозможные по глубине и размерам ямы, колдобины на любой вкус, а также рытвины и ухабы представляют основу большинства городских улиц. Следуя в экипаже необходимо строго следить не только за направлением движения, но и отмечать для себя места явно гиблые, где проезд невозможен. Особое внимание при этом следует уделять водным преградам.

Из числа постоянно действующих, кои существуют на протяжении вот уже нескольких лет, и при этом не высыхают даже в самые жаркие лета, хочется выделить только одну. Располагается лужа ровно посередине между городским рынком и памятником Екатерине Второй, которая на неё же и смотрит.

В прежние времена в ней обитала рыба, плавали гуси, а бабы стирали бельё. Такой чистоты были воды. Граждане использовали тогда гужевой транспорт. При этом лошади знали, чувствовали нутром все безопасные для переезда участки. Конечно, случались и с их стороны ошибки, но были они редки и больших жертв в себе не таили. В корне ситуация изменилась с появлением в городе самоходных повозок. Работая исключительно на керосине, они нещадно отравляли воду, и вскоре рыба с гусями исчезли.

Тем временем горожане, одурманенные быстрой ездой, толпами тонули в злосчастной луже. Пожарные не успевали вытаскивать утопших. Гибли люди и техника, а лужа лишь увеличивалась в размерах, вероятно, использовала закон Архимеда о жидкости и телах, что в неё погружали. Принятый городской думой закон об отмене закона Архимеда, ощутимых плодов не принёс, вероятно, не проинформировали виновницу торжества, поленились или забыли.
Предпринимались ли попытки засыпать лужу, не знаю, в городских архивах на то нет ни слова. Известно одно, все средства из городской казны шли исключительно на программу «Назад к природе», а лужа, как часть той самой природы, являлась персоной неприкасаемой. Она и сегодня находится на своём месте.