Усадьбу на высоком берегу реки Клязьма, чаще всего называли просто Знаменским, по храму иконы Божией Матери «Знамение». Впервые она упоминается в документах с 1646 года, как вотчина стольника С.Н. Бобарыкина. В 1767 году, Знаменское и деревни Владычино и Ануково состояли в собственности поручика Н.А. Щепотова. Село украшала высокая каменная церковь, возведённая в усадьбе в 1773 году, на средства А.И. Черкасской – вдовы С.Н. Бобарыкина, сад, деревянный господский дом, да мельница на реке Клязьма.


В 1812 году владелица села Знаменское и деревни Владычино, жена адмирала Н. Мордвинова, Генриетта Александровна поставила со своего имения пять ратников в Московское ополчение.
У Мордвиновых было шестеро детей. Одна из дочерей, Вера, стала супругой сенатора Аркадия Алексеевича Столыпина и прабабкой премьер-министра Петра Аркадьевича Столыпина. Старшей сестрой её мужа была Елизавета Алексеевна Арсеньева – бабушка поэта Михаила Лермонтова, а один из сыновей Веры Николаевны — Алексей Аркадьевич Столыпин, прозванный «Монго»,

был другом М.Ю. Лермонтова и его секундантом на дуэли с Н.С. Мартыновым.

Статский советник Соломон Михайлович Мартынов, сын богатого помещика Нижегородской губернии, в 1825 году выгодно продав нижегородский дом, переехал в Первопрестольную и стал владельцем Знаменского. Как и его отец, Соломон разбогател на винных откупах — занимался не самым уважаемым для русского дворянина занятием: спаивал русский народец.Выйдя в отставку, Соломон Мартынов вложил все деньги в винные откупа. Он был женат на Елизавете Михайловне Тарновской и имел в браке трёх сыновей и пять дочерей, которые каждое лето отдыхали в своей усадьбе. Семья имела московский дом в Леонтьевском переулке, сохранившийся до наших дней.


Главный дом усадьбы, построенный в первой половине XIX в., представлял собой двухэтажное каменное здание с колоннами и деревянным мезонином. В имении был разбит пейзажный парк, в котором росли вязы, сосны, лиственницы, серебристые тополя и другие деревья. Имелись два пруда. На берегу Клязьмы были оборудованы купальни. Широкая въездная аллея обсажена липами. В усадьбе находились также хозяйственные постройки, скотный двор, конюшня, баня, оранжерея.


Церковь в честь иконы Божией Матери «Знамение» капитально перестроили в 1830 году в стиле ампир. Небольшой бесстолпный четверик, перекрытый сомкнутым сводом, завершался белым карнизом и полусферическим куполом. Основной объём церкви был почти лишён декора, кроме скромного обрамления окон и портала с тосканскими колоннами и рустовкой. Одновременно возвели трапезную и двухъярусную колокольню.


После смерти Соломона Михайловича в 1839 году, и его жены в 1851 году, Знаменское отошло к их среднему сыну Николаю Соломоновичу Мартынову. К тому времени, село Иевлево-Знаменское насчитывало 18 дворов, а деревня Владычино — 32 двора. Между ними была Новая деревня, где жили крепостные, выигранные Н.С. Мартыновым в карты, и привезённые из Владимирской губернии в 1850-х годах.
Николай Соломонович Мартынов имел три завода: свечной, кирпичный и завод по изготовлению бумаги для упаковки чая, на котором работали крестьяне деревни Новой. После отмены крепостного права они вернулись на родину, а заводы закрылись.


Спустя много лет в Знаменском были найдены архивы с материалами следственного дела его дуэли с М.Ю. Лермонтовым. В Знаменском, Мартынов начал писать воспоминания под названием «Моя исповедь» от 15 июля 1871 года.
Сегодня минуло ровно тридцать лет, когда я стрелялся с Лермонтовым.
Трудно поверить! Тридцать лет – это почти целая жизнь человеческая, а мне памятны малейшие подробности этого дня, как будто происшествие случилось только вчера.
Углубляясь в себя, переносясь мысленно за тридцать лет назад и помня, что я стою теперь на краю могилы, что жизнь моя окончена и остаток дней моих сочтён, я чувствую желание высказаться, потребность облегчить свою совесть откровенным признанием самых заветных помыслов и движений сердца по поводу этого несчастного события.
Интересно, что в «Исповеди», оставшейся незавершённой, ничего не говорится о самой дуэли!


Николай Соломонович Мартынов родился в 1815 году в Нижнем Новгороде, получил прекрасное образование, был человек весьма начитанный и с ранней молодости писал стихи. Он почти одновременно с Лермонтовым поступил в юнкерскую школу, где был обычным партнёром поэта по фехтованию. Его брат Михаил Соломонович был ровесником Лермонтова и учился вместе с ним в юнкерской школе, он же стал главным героем стихотворения Лермонтова «Петергофский праздник».

С юности Николай собирался поразить всех своими достижениями, мечтал о высокой карьере, генеральских погонах, был уверен в своих литературных дарованиях, собирался покорять сердца красавиц. С Лермонтовым долгое время они были друзьями-соперниками, хотя ранее собирались дружить на равных. Но постепенно выяснялось: то, что давалось Лермонтову естественно, что с каждым годом становилось у него ярче и талантливее, Мартынову давалось с большим трудом. Было бы хорошо, если бы он был лишен литературного вкуса, чувства слова, и считал бы, что его стихи ничем не хуже лермонтовских, не возникло бы и ненависти к другу. То, что он разбирался в литературе, лишь усугубило их противостояние — Мартынов все более ясно понимал свою бездарность.

Прослужив некоторое время в кавалергардском полку, Николай Мартынов в 1837 году отправился добровольцем на Кавказ и участвовал в экспедиции кавказского отряда за Кубань. Был награждён орденом Св. Анны 3-й степени с бантом, к моменту ссоры с Лермонтовым имел чин майора в отставке.

Михаил Лермонтов в начале 1830-х годов часто посещал московский дом семьи Мартыновых, а также бывал и в их усадьбе Знаменское, расположенной недалеко от усадьбы Середниково.
Усадьба Середниково. Первая любовь Михаила Лермонтова

Лермонтов был в своё время влюблён в сестру Николая Соломоновича Наталию, возможно, она стала прототипом княжны Мэри в «Герое нашего времени». Современники также считали, что прототипом Грушницкого в этом романе послужил сам Николай Соломонович.

Стихотворные и прозаические художественные произведения Мартынова немногочисленны: поэма «Герзель-аул», в которой усматривается подражание «Валерику» Лермонтова и повесть «Гуаша». В Знаменском Николай Соломонович Мартынов в 1866 году написал стихотворение «На покушение 4 апреля 1866 года» и в 1870 — стихотворение «К декабристам».

Его стихи нашли бы место среди массы посредственных стихов, печатавшихся в то время… Писал он легко, язык свободный, ритм и рифмы почти всегда безошибочны… Иногда Мартынов склонен и к серьёзным размышлениям. Вместе с тем, Мартынову, присущи и проявляются в его текстах повышенное самолюбие, нетерпимость к иному мнению, определённая жестокость характера.
Писал исследователь и литературовед О.П. Попов.

По воспоминаниям, Лермонтов в Пятигорске иронизировал над "романтической прозой» друга Мартынова и его стихами, даже сочинял экспромты высмеивающих автора.

Он прав! Наш друг Мартыш не Соломон,
Но Соломонов сын;
Не мудр, как царь Шалима, но умён,
Умней, чем жидовин.
Тот храм воздвиг — и стал известен всем
Гаремом и судом,
А этот — храм, и суд, и свой гарем
Несёт в себе самом.
По мнению Мартынова, Лермонтов не раз выставлял его шутом и совершенно извёл насмешками.


Мартынов тоже написал шарж на Лермонтова в поэме «Герзель-аул»:
Вот офицер прилег на бурке
С ученой книгою в руках,
А сам мечтает о мазурке,
О Пятигорске, о балах.
Ему все грезится блондинка,
В нее он по уши влюблен.
Вот он героем поединка,
Гвардеец, тотчас удален.
Мечты сменяются мечтами,
Воображенью дан простор,
И путь, усеянный цветами,
Он проскакал во весь опор...

Подобные, но более резкие взаимные колкости, послужили поводом для дуэли.
За дуэль Мартынов был приговорён военно-полевым судом к разжалованию и лишению всех прав состояния, однако по окончательному решению Николая I, приговорён к трёхмесячному аресту на гауптвахте и церковному покаянию — 15 лет епитимии в Киеве, но спустя четыре года Святейший Синод пожалел «несчастного убийцу» и отменил епитимью.
Андрей Дельвиг вспоминает: «Посланный в Киев на церковное покаяние… Мартынов участвовал на всех балах и вечерах и даже сделался знаменитостью. Каждый век российской истории рождает своих Геростратов. Кто-то из них поджигает, кто-то из-за угла убивает, кто-то разваливает государства …»

Мартынов счастливо женился на Софье Иосифовне Проскур-Сущанской, в семье воспитывалось одиннадцать детей. Софья Мартынова умерла в 1861 году в Риге, на 36-м году жизни и была перевезена в Знаменское, где её похоронили в семейном склепе у церкви. Николай Соломонович пережил её на 14 лет. Он завещал похоронить себя в родовом имении Знаменском, но не в фамильном склепе, а рядом, и не ставить на его могиле никакого надгробия, чтобы память о нём исчезла, вместе с ним.
Но родные не исполнили его желания, и когда он умер, упокоили его в семейном склепе рядом с женой. Неисполнение родными завещания покойного имело свои последствия...


После смерти Николая Соломоновича, Знаменское перешло к его младшему сыну — Виктору, корнету в отставке, служившему в Удельном ведомстве инспектором кавказских и крымских удельных имений. Семья Мартыновых родственными или дружескими узами была связана со многими дворянскими семействами: Толстыми, Сухотиными, Трубецкими, Танеевыми, Базилевскими. Жена Виктора Николаевича — Софья Михайловна Мартынова вела обширную переписку со многими известными людьми, в первую очередь со Львом Николаевичем Толстым, членами его семьи и друзьями.
Московский дом Мартыновых и их усадьба Знаменское собирали писателей, философов и учёных. Одним из посетителей салона Мартыновых был философ и поэт Владимир Сергеевич Соловьёв, с ним Софью Михайловну связывали непростые отношения. Она была его «поздней любовью», ей он посвятил большую часть лирических стихов, вышедших отдельной книжкой в 1895 году. Ей льстило внимание известного интеллектуала, но на его пылкие чувства, она не отвечала взаимностью.


При Викторе Николаевиче усадьба Знаменское значительно преобразилась: была выложена булыжником дорога от Сходни до Чёрной Грязи, а далее до Знаменского, разбит фруктовый сад, построены оранжереи, в которых выращивали цветы и фрукты, на южной террасе дома устроен зимний сад, заведена пасека. Летом усадьбу украшали множество цветов и целые плантации из четырёхсот сортов роз. В парке был посажен еловый бор, а в конце липовой аллеи около обрыва реки построена деревянная беседка, а возле дома игровая площадка — в семье было 6 детей.
В Знаменское Мартыновы приезжали только на лето и на большие праздники зимой, да ещё на охоту, поскольку Виктор Николаевич был страстный охотник. В поместье постоянно жил егерь, держали псарню с охотничьими собаками.


Софья Михайловна Мартынова умерла в 1908 году после неудачной операции аппендицита и была погребена под мраморным крестом около церкви, рядом с ней в 1915 году, похоронили её мужа Виктора Николаевича Мартынова.
Знаменское перешло к их старшему сыну — Георгию Викторовичу, который к этому времени вернулся с фронта. Внешне он был очень похож на своего деда Николая Соломоновича Мартынова и очень любил прогуливаться по усадьбе в черкеске. Новый хозяин Знаменского подарил местным крестьянам полдесятины земли под школу.
Георгий Викторович был женат на графине Клеопатре Константиновне Клейнмихель и имел двоих детей Костю и Соню.


Дед Клеопатры Мартыновой, генерал Пётр Андреевич Клейнмихель, в 1837 году в Главном штабе допрашивал М.Ю. Лермонтова, арестованного за написанное им стихотворение «Смерть Поэта».

Он же сообщил Лермонтову предписание: в 48 часов покинуть столицу и срочно отправиться в Тенгинский пехотный полк на Кавказ.

Отец Клеопатры, Константин Петрович Клейнмихель был владельцем не только усадьбы Ивня в Курской губернии, но и усадьбы Пристенное, владельцем которых стал Г.В. Мартынов после женитьбы на его старшей дочери Клеопатре.
От первого брака у Константина Петровича был сын, который скоропостижно умер у отца в гостях в усадьбе Ивня, и дворня шепталась, что его отравила молодая мачеха, чтобы не делить с ним наследство.


Граф Константин Петрович был мифической личностью, он был прикован к постели подагрой, однако деспотический гнёт его ощущался и на графине, жизнь которой вряд ли была очень легкой, и на детях.


От второго брака было пять детей: сын Владимир (1888-1917), служил в лейб-гвардии Гусарском полку, был убит восставшими крестьянами в 17-м году, к счастью, его жена с тремя детьми успела выехать в Англию.


Старшая дочь — Клеопатра (1886-1966), жена внука убийцы М.Ю. Лермонтова. Вскоре после революции Мартыновы с двумя маленькими детьми решили эмигрировать в Лондон и пригласили с собой их няню, но она не решилась ехать, и до последних дней своей жизни вспоминала о Косте и Соне, не зная, что их уже давно нет на свете.


Т.А. Аксакова-Сиверс писала:
В 1920 году, в хаосе эвакуации из Крыма, Клера потеряла двоих детей. Потом началась тяжёлая жизнь в Париже. Георгий Мартынов, один из лучших теннисистов Москвы, победитель многих соревнований, поступил инструктором на теннисную площадку и умер скоропостижно во время игры.
Клеопатра Константиновна Мартынова (графиня Клейнмихель), прожила долгую трудную жизнь. Работала в миссии русского Красного Креста во Франции, умерла в 1966 году в православном скиту городка Муазен.
Три сестры Клеопатры: Наталья и Елена эмигрировали во Францию, Ольга написала сборник мемуаров «Потрясение» и умерла в Австралии.

Сёстры любили проводить каждое лето в гостеприимной усадьбе Иевлево-Знаменское у Клер.
Зимой 1909-1910 года граф и графиня праздновали серебряную свадьбу, предполагался большой бал, были уже разосланы приглашения, как вдруг в Петербурге умер Великий князь Алексей Александрович и на двор был наложен траур, а через год Константин Петрович умер, Клеопатра вышла замуж за Мартынова, а Екатерина Николаевна с тремя дочерьми переселилась из Москвы в Царское Село. Потомки Клейнмихелей ныне живут в США, Франции и Великобритании.


Только самый младший внук Николая Соломоновича Мартынова – Борис Викторович Мартынов, единственный, кто остался в России. В 1930 году он работал в школе служебного собаководства в Лунёво, недалеко от Знаменского. После Великой Отечественной войны, Борис Мартынов — врач, работал и жил в Химках под Москвой.

После революции, в усадьбе Знаменское организовали племенное хозяйство, которым до 1919 года, заведовал бывший управляющий имения, который поддерживал в нём порядок. После его ареста, новый заведующий вывез мебель, одежду, ковры, найденную в тайнике серебряную посуду и позолоченные оклады икон в неизвестном направлении.
В 1939 году, старинный секретер из Знаменского, датируемый 1840-ми годами, оказался в музее в Тарханах, где долгое время ошибочно именовался «секретером бабушки поэта».
Усадьба Тарханы. Детство Миши Лермонтова
Реставраторы в 1973 году обнаружили в секретном ящике секретера свёрток с документами и реликвиями семьи Мартыновых.

Усадьба постепенно ветшала — в 1921 году барский особняк отдали под дом отдыха.
Однажды воры обокрали и подожгли Знаменский храм. Прихожане, как смогли его восстановили.

В 1924 году, в Знаменское переехала Алексеевская школьная колония бывших беспризорников, и на одном из уроков литературы учитель рассказал детям о жизни и творчестве Лермонтова и его дуэли с Мартыновым, и о том, что убийца поэта похоронен здесь, в склепе усадьбы. Той же ночью колонисты проникли в склеп и выкинули оттуда скелет Мартынова, затем подвесили на дерево. Позднее склеп был разрушен и засыпан землёй.


В 1930-х годах усадебный дом был разобран, а в декабре 1941 года, в ходе боёв с фашистскими войсками, усадьба была окончательно разрушена. Пострадал и храм – от колокольни остался только первый ярус. После войны на территории усадьбы создали птицефабрику «Цесарка», а в бывшем графском парке разместились корпуса воинской части. Храм оказался в закрытой зоне, его планируют восстановить.


Усадьба Иевлево-Знаменское к ХХ веку исчезла совсем, от неё не осталось и названия – словно злой рок, помеченный Каиновой печатью, довлел над бывшим владением Мартыновых.