С чем ассоциируется у вас город Владимир? С прекрасными древними храмами и монастырями на берегу речки Клязьмы? С памятниками истории и объектами всемирного наследия? С интереснейшими музеями, где можно подробно узнать о знаменитых людях и событиях города? Всё так.
Но, даже если вы никогда не увлекались шансоном, вряд ли вы никогда не слышали "суперхита" Михаила Круга "Владимирский централ", и волей-неволей Владимир ассоциируется и с этим учреждением. А учитывая, что по статистике чуть ли не четверть населения России либо сидят за решеткой в данный момент, либо сидели прежде, тюремная тема весьма интересна современному обществу. Да и пословицу "от сумы и от тюрьмы" никто не отменял...
Впрочем, Владимирский централ - объект тоже весьма исторический. Появился он еще во времена Екатерины Второй, а именно в 1783 году, а централом, то есть центральной тюрьмой, стал называться в 1906 году после одной из реформ. О, сколько же разных событий, происшедших почти за два с половиной века, связано с Владимирским централом, сколько людей - виновных и невиновных здесь перебывало! Сколько всего помнят тюремные стены, дворы и лестницы! Но я лучше обо всем по порядку.
Нашей главной целью во Владимирском централе было посетить находившийся на его территории музей. Назывался он музей истории Владимирской тюрьмы, и в нем действительно подробнейшим образом можно было узнать всю ее историю, а также познакомиться с тем, чем и как теперь живут современные заключенные. Создал музей при поддержке Владимиро-Суздальского музея-заповедника замечательный и увлеченный человек Игорь Валерьевич Закурдаев, долгие годы сам проработавший в тюремной системе и познавший ее, как свои пять пальцев.
- Только я вас сразу предупрежу, - сказал нам при встрече Игорь Валерьевич, - вы не увидите в музее никаких предметов, связанных с обычаями заключенных, с их тюремным жаргоном и жизнью по понятиям. Я в принципе против того, чтобы посетители музея узнавали о таких вещах, как-то примеряли их на себя и думали, что так жить тоже можно и что это нормально. Это не нормально! Наш музей создан для того, чтобы рассказывать именно об истории тюрьмы - Владимирского централа и других тюрем, в частности.
Мы согласились. И, вот, в назначенный день подошли к черным металлическим воротам Владимирской тюрьмы, украшенным российскими гербами и грозной надписью у КПП "Стой! Предъяви пропуск!"
- Вы к кому? - выглянул из будки охранник. - А, к Закурдаеву! Проходите, но обождите, я ему позвоню.
Вскоре, после звонка охранника появился Игорь Валерьевич.
- Значит, так, - сказал он, - сейчас пройдем с вами в мой кабинет в административном здании, вы оставите там все свои вещи, а я вам закажу пропуска на зону. Музей у нас там. С собой можете взять только фотокамеру и штатив, если надо. Мобильники, рюкзаки нельзя. Сами понимаете, у нас тут строго!
Игорь Валерьевич забрал у нас паспорта и отнес их в расположенное тут же в здании бюро пропусков. Мы же, как и было велено, прошли в его кабинет и оставили там все, что имели при себе на тот момент.
Пропуска нам выписывали довольно долго. Прошло не меньше 20 минут, а мы все ждали неподалеку от окошка, где шел прием передач от родственников для заключенных. Девушки, женщины средних лет и совсем пожилые дамы шли и шли с тяжелыми сумками к этому окну. На их лицах, у всех, как у одной, были написаны грусть и озабоченность. Как нам потом объяснили, у передач, которые они приносят, есть ограничение по весу. Но многим ведь хочется передать побольше, чтобы именно их сын, брат, муж, отец (во Владимирской тюрьме отбывают срок только мужчины), был сыт и обеспечен всем необходимым. А примут или не примут лишние килограммы, заставят или нет везти излишек назад домой и вызывает на лицах этих женщин такую озабоченность. Кстати, их озабоченность совершенно оправдана. Во Владимирской тюрьме все строго, и передачи больше положенного веса здесь принимать не имеют права.
Наконец, мы получили свои пропуска и отправились к КПП на саму зону.
Не поверите, но, чтобы попасть на территорию тюрьмы, где несут свой срок заключенные, нужно пройти через пять дверей-решеток - я специально посчитала. Причем, эти решетки не могут быть открыты одновременно. Сначала вы открываете первую и проходите. Для того же, чтобы открыть вторую, первую нужно закрыть. Закрываете первую, открываете вторую, проходите. Чтобы открыть третью, надо закрыть вторую. И так все, по очереди. Этим же путем шли и мы. Где-то по середине, между второй и третьей решетками находился КПП. На КПП мы отдали наши паспорта с пропусками, женщина, сидевшая там, сложила их в специальный шкафчик и разрешила идти дальше. И вот, еще несколько метров, еще несколько дверей, и мы на зоне.
Точнее, даже как... не совсем на зоне. Официально зоной считается то место, где находятся дворы и корпуса с камерами для заключенных. В знаменитом главном дворе Владимирского централа мы побывали чуть позже.
А сейчас мы попали в ту часть тюрьмы, где располагались хозяйственные помещения и здания обслуживающего персонала. Правда, здесь бывали осужденные из отряда хозяйственного обслуживания. Когда мы примерно через час возвращались из музея, то увидели их во всей красе, одетых в черные и синие брюки и куртки с маленькими белыми бирками на груди. Они, видимо, недавно пообедали, и теперь ждали очередного своего построения.
А пока мы прошли мимо здания, из дверей которого вкусно пахло щами. "Пищеблок для спецконтингента" прочитала я на стене. Да-да, это была столовая для них, родимых. Потом проследовали мимо других дверей, у которых один на другом стояли ящики с буханками свежевыпеченного хлеба - здесь была тюремная пекарня. И, наконец, поднялись на второй этаж одного из зданий - туда, где как раз и находился музей.
- Смотрите по сторонам, - сказал Игорь Валерьевич. - Эти картины - творчество заключенных.
На стенах коридора, по которому мы шли к музею, действительно висели картины: пейзажи, портреты, храмы и монастыри, копии известных картин - некоторые весьма неплохие. К примеру, довольно крупное полотно с изображенными на нем тремя богатырями - репродукция знаменитой работы Васнецова.
- О, как неплохо! - заметила я.
- Да, художники у нас - профессионалы, еще и не такое увидите! - посмеялся Закурдаев, а потом через какое-то время произнес: - Знакомьтесь! Это - наш Вася!
В тот момент мы подошли к входу в музей. Туда вела металлическая, толстая, самая настоящая камерная дверь. А вот рядом с ней в импровизированной камере - на стуле перед деревянной тумбочкой, на которой стояли металлические кружка с миской, и рядом с застеленными тонким тюремным одеялом нарами - сидел крупный мужчина. Правда, тряпичный!
- Вася у нас - старожил. Давно сидит, - еще раз посмеялся Игорь Валерьевич. - Его сделали 14 лет назад, как раз за год до образования музея. Вот, как раз с тех пор он и тут!
Музей истории Владимирской тюрьмы - один из самых первых тюремных музеев в России. Он появился в 1997 году и не мог не появиться. Еще в 15 веке Владимирская дорога перестала быть простым торговым путем. Во Владимир по приказу царя Ивана Третьего переселили из Новгорода 17 неугодных торговых семей. А столетие спустя по Владимирке отправятся в ссылку в Сибирь первые партии закованных в кандалы арестантов. Впрочем, это касается только дороги. Сама же тюрьма во Владимире, как я уже говорила, появилась при Екатерине Второй. Царица распорядилась построить здесь так называемый, рабочий дом, куда предполагалось "за мелкое воровство ценою ниже 20 рублей виновника взять под стражу, где ему работать дондеже заплатить то, что украл, и шесть процентов выше того, тому, у кого украл". Правда, если преступник воровал повторно, то наказание ему усиливалось - он и денег должен был отработать больше и удары плетью уже получал. За третью кражу наказание становилось еще серьезнее. В общем, подчиненные Екатерины споро взялись за строительство, и вскоре на месте будущего Владимирского централа - того самого комплекса зданий, которые тут есть сейчас, выросли четыре избы с сенями и чуланами, где, собственно, и содержались заключенные. Правда, в основном это были те, которых у нас принято называть "суточниками" - сидели там они недолго, трудясь ежедневно на общественно-полезных работах. Только 120 лет спустя корпуса перестроили, и тюрьма стала напоминать то, что она сейчас собой представляет.
Правда, до тюремной реформы 1906 года положению здешних заключенных было не позавидовать. Я уже молчу о том, что они ели, и по сколько человек в камерах сидели. Но, например, как раз в те годы был обычай, попавшим сюда ворам на лбу и обеих щеках ставить клеймо "ВОР". Разумеется, с этим клеймом им потом предстояло ходить всю жизнь, так как оно выжигалось намертво. Каторжникам на лбу и щеках ставили клеймо "КАТ".
Да и кандалы у них были такие, что мало не покажется - неподъемные и очень неудобные.
Впрочем, после реформы - с 1906 года, кстати, владимирская тюрьма официально стала называться временной каторжной тюрьмой, где заключенные, в основном, политические арестанты (такие, как, к примеру, Михаил Фрунзе) ждали пересылки в Сибирь и на Дальний Восток, - их участь улучшилась. Если раньше, никакой связи с внешнем миром у заключенных не было и быть не могло, то теперь они регулярно могли выходить в тюремный двор на прогулки. В музее мы видели немало фотографий, где они совершенно свободно и без кандалов стоят на фоне своих тюремных зданий вместе с надзирателями. Представляете себе такую ситуацию, например, сейчас? Вывели зэков из камер, построили красиво в рядок, живописно уложили на передний план парочку особенно фотогеничных или усадили их благостно на лавочку и сделали несколько кадров! Вот! А тогда это было вполне в порядке вещей. Кстати, кандалы тоже усовершенствовали - их браслеты стали более узкими, цепи не такими тяжелыми.
Клейма выжигать вообще прекратили, а вместо них заключенным, отправлявшимся на каторгу или в ссылку, стали сбривать волосы на половине головы, а на другой половине оставлять, как было. По этому признаку в случае побега можно было сразу определить, что беглец - ссыльный или каторжник. Согласитесь, все-таки более гуманный вариант, чем клеймо?
Но, что больше всего нас потрясло, так это меню. Вот, к примеру, как кормили арестантов, болевших цингой (лук тогда использовался, как лекарство для ее лечения, ежели что). На завтрак давали чай с сахаром и кусок ситного хлеба. На обед на первое - щи из мяса второго сорта, капусты, овсяной крупы, лука, перца, лаврового листа, муки и соли; на второе - котлеты из мяса второго сорта и муки с картошкой и черным хлебом; на третье - компот или кисель. Ужин состоял из гречневой или ячменной каши на сале. Ну, плохо ли? Я так и дома ем поменьше! :))
После революции владимирскую тюрьму переименовали во Владгубисправдом, а в начале 1920-х годов - во Владимирский политический изолятор. Кстати, Ленин, который поначалу выступал за идею, что "мы тюрьмы и церкви сравняем с землей", вот как высказался по этому вопросу в 1919 году: "Я рассуждаю трезво и категорически: что лучше - посадить в тюрьму несколько десятков или сотен подстрекателей, виновных или невиновных, сознательных или несознательных или потерять тысячи красноармейцев и рабочих? - первое лучше, и пусть меня обвинят в каких угодно смертных грехах и нарушениях свободы - я признаю себя виновным, а интересы рабочих выиграют". Впрочем, во времена НЭПа во Владимирском централе всё было еще не так плохо. Заключенные даже ставили спектакли, у них был свой хор и струнный оркестр.
Ситуация ухудшилась в сталинские времена. Владимирская тюрьма тогда получила новый статус - тюрьма особого назначения. В ней тогда содержалось 1715 заключенных, а штат составлял почти 400 человек - практически четверть, представляете? Кто только не пересидел здесь! Писатель Даниил Андреев, написавший в застенках книгу "Роза мира".
Депутат Госдумы Василий Шульгин, принимавший отречение от престола у Николая Второго, советский разведчик Павел Судоплатов, организовавший покушение на Льва Троцкого, генералы вермахта, плененные в Берлине - командующий группой "Центр" фельдмаршал Фердинанд Шёрнер, последний комендант Берлина, руководивший обороной Рейхстага Гельмут Вейдлинг, начальник личной охраны Гитлера Ганс Раттенхубер, фельдмаршал Фридрих Паулюс и другие.
Православные священники, литературные деятели, известные актеры, например, Зоя Федорова, певица Лидия Русланова, попавшая в тюрьму по абсолютно нелепой, но в те времена очень популярной статье "За участие в антисоветской группировке".
Кстати, по той же самой статье оказались здесь сестра жены Сталина - Анна Аллилуева и жена ее брата - Евгения Аллилуева. К концу 1940-х паранойя у великого вождя народа, по всей видимости, обрела новые обороты, и он начал запихивать в тюрьмы даже своих родственников. Обе они были реабилитированы и освобождены после его смерти. Правда, Анна не выдержала тюремных тягот, и сошла с ума. Когда она вышла на свободу, то даже не узнала своих взрослых сыновей, и позже умерла в Кремлевской больнице.
Что интересно, и Анна Сергеевна, и Евгения Александровна не значились в тюрьме под своими фамилиями. Они были номерными заключенными - №23 и №22. В эту категорию попадали те, чьи имена в КГБ-НКВД не хотели предавать огласки. Порой, кем были эти люди, и их истории , не знали даже сами надсмоторщики. Например, под заключенным №1 во Владимирской тюрьме значился премьер-министр Литвы, которым он был до подписания пакта Молотова-Риббентропа, Антанас Меркис, под №2 - его жена, под №4 - их сын, под №5 - министр иностранных дел Литвы Юозас Урбшис, под №11 - генерал, командующий эстонской армией Лайдонер Йохан, и т.д. Все они сидели в одиночных камерах, их не принуждали к общим работам, они могли заниматься литературой и отдыхать. Но далеко не всем было это комфортно психологически. После смерти Сталина всем этим людям было возвращены их имена, а те, кто выжил из них, были освобождены.
Впрочем, и потом тюрьма не пустовала. Например, в 1953 году сюда попал сын Сталина - Василий. Причиной этому послужила катастрофа во время первомайского парада на Красной площади, когда из-за плохой погоды разбился один из бомбардировщиков. Василий Сталин в ту пору был командующим ВВС Московского военного округа. Его тут же сняли с должности, а после смерти отца потребовали, чтобы он уехал из Москвы. Василий приказу не подчинился и снял погоны. В результате его арестовали и обвинили "в клеветнических заявлениях, направленных на дискредитацию руководителей коммунистической партии", а потом еще и в злоупотреблении служебным положением, рукоприкладстве, интригах, в результате которых погибли люди. В общем, во Владимирский централ он попал на семь лет, работал токарем и даже перевыполнял план.
Побывали здесь и правозащитники Владимир Буковский, Егор Давыдов, Кронид Любарский и другие, чуть раньше американский летчик-шпион Фрэнсис Гэри Пауэрс, самолет которого сбили наши ВВС под Свердловском, и которого позже обменяли на нашего разведчика Вильяма Фишера.
В общем, во всех смыслах Владимирский централ - тюрьма историческая. И хотя статус тюрьмы особого назначения с нее давно уже сняли, здесь и теперь содержатся только особо опасные преступники, возможно, даже те, чьи фамилии или псевдонимы некоторое время назад были у нас на слуху.
Сейчас преступников в тюрьме около 700. Благодаря реформам последних лет, их численность быстро сокращается, ведь еще совсем недавно во Владимирской тюрьме отбывали свой срок порядка 1200 заключенных. Теперь же многие сидят в колониях, где условия пребывания считаются более благоприятными; кто-то вышел по амнистии, кто-то отделался штрафом. В целом же, Владимирский централ стремится, так сказать, к европейским стандартам. В камерах здесь содержится по одному-четыре человека. Их стены покрашены в светлые тона, в них имеются телевизоры, холодильники и радио. Решетки с окон уже давно сняты.
На территории тюрьмы есть больница с весьма внушительным операционным отделениям, работают штатные стоматолог и психолог, заключенные могут обратиться в центр правовой информации, сходить в библиотеку, где насчитывается аж 25 тысяч книг, или даже посетить церковь на территории тюрьмы, которую 16 лет назад осветил архиепископ Владимирский - Суздальский Евлогий. В ней здесь служит приходящий священник отец Андрей Владимирович из Суздальской епархии.
Кстати, в том же здании, где находится музей, мы увидели вывеску "Магазин для спецконтингента" - тоже для заключенных. Правда, собой магазин представлял нечто вроде склада, и заключенные собственными персонами сюда не являлись (кстати, в музей они тоже не имеют права ходить). Вместо денег у них есть лицевые счета, и если им вдруг что-то нужно купить - например, сигареты, какие-то продукты или предметы личной гигиены, - они могут попросить об этом своих надзирателей. Те идут в магазин и приносят им то, что нужно, а деньги автоматически снимаются с лицевых счетов.
Еще на территории Владимирской тюрьмы, помимо пекарни, о которой я уже говорила, и которая снабжает хлебом не только своих заключенных, а и еще четыре исправительных учреждения, расположенных во Владимире, есть свое предприятие. В советские годы на нем занимались приборостроением (читай - работали на военную промышленность).
А сейчас по спецзаказам и договорам изготавливают спортивную продукцию - шьют футбольные, волейбольные и медицинские мячи, боксерские перчатки и боксерские груши, спецодежду. Говорят, что мячи, сшитые заключенными и украшенные символикой Владимирского централа, пользуются большим спросом и очень популярны.
Сами мы их, правда, не видели, но основной ассортимент товаров, которые выпускают во Владимирской тюрьме, посмотрели в одной из музейных витрин. Конечно, на предприятии работают далеко не все заключенные, а лишь их небольшой процент. Но это - проблема не только местная. Увы, но во многих наших тюрьмах дело обстоит тем же образом. Даже там, где есть свои предприятия, они не в состоянии дать рабочие места всем осужденным, потому что заключать договора с этими предприятиями и пользоваться продукцией, кою изготовили заключенные, готовы далеко не все. Как бы там ни было, но у многих есть предубеждение к тому, что было сделано не на воле.
Поэтому, как бы печально не было, но большинство тех, кто отбывает наказание во Владимирской тюрьме, не занимается ровным счетом ничем. Хотя нет... творчеством эти люди, в общем-то, занимаются. Например, Игорь Валерьевич в одной из витрин музея показал нам нарисованные обычной шариковой ручкой купюры в 100 долларов, в 200 и в 10 000 старых рублей - тех, что еще были до деноминации. Они были сделаны настолько точно и качественно, что попадись мне такие на сдачу в магазине, я бы не сразу сообразила, что это подделка.
- Вот, пожалуйста, умельцы! И вы знаете, нарисовали буквально у меня на глазах, по памяти, за пять минут. Если бы я не видел сам, то ни за что бы не поверил, что такое бывает!
Еще пытаются рисовать игральные карты, наколки друг другу. Но за этим надзиратели четко следят. Играть в карты и делать татуировки в тюрьме строго-настрого запрещается, так как в карты играют на деньги или на желание, а наколки в тюрьмах, сами знаете, всегда что-то обозначают. И если они обозначают что-то более-менее сносное, то ладно, а если кому-то сделали наколку насильно и ее символы значат какую-то непотребщину? А ведь ее не сотрешь, и придется тому, кому ее нарисовали, ходить с ней всю жизнь, даже после освобождения.
Впрочем, тюремное творчество бывает не только таким. Например, я просто обомлела, когда увидела в музее шахматную доску с фигурами арестантов - с одной стороны, и надзирателей - с другой. Все они были вылеплены так качественно и профессионально, у каждой фигуры были так здорово прописаны черты лица, что, наверное, мастеру, сделавшему это чудо, позавидовали бы даже дипломированные скульпторы. А оказалось, что слепили их заключенные ...из хлеба! Вы себе это представляете?
А, вообще, насколько мы поняли, хлеб в тюрьме - это главный материал для творчества. Из него осужденные делают пепельницы, посуду, всякие фигурки и прочее-прочее. Самые красивые штуки попадают в музей. Помимо шахмат и пепельницы в виде галоши, здесь есть еще целых два хлебных парусника размером не меньше чем в полметра каждый - с корпусом корабля, с мачтами, с настоящими парусами! В общем, уму непостижимо!
И все-таки, даже учитывая все те реформы, которые прошли в системе исполнения наказаний Российской Федерации в последнее время, и то, что Владимирский централ стремится быть образцово-показательным и близким по условиям содержания заключенных к европейским тюрьмам, курортным пребывание здесь назвать сложно. По всему периметру тюрьмы, помимо высокой кирпичной стены, в несколько рядов (я насчитала пять) идет колючая проволока. Отгораживает она и саму зону от хозяйственных зданий и помещений, где находится персонал. В одном из тюремных дворов, хотя я уверена, что не только в нем, мы заметили канализационный люк, крепко-накрепко запаянный металлической лентой.
- Бегут? - спросили мы у Закурдаева.
- При мне попыток не было, но раньше случались, - был ответ.
В музее есть целых две потрясающие витрины, связанных с этой темой. В одной из них на большом стенде выставлено несколько десятков предметов, собранных за последние десятилетия, которые извлекли хирурги из внутренностей заключенных. Это и осколки стекла, и острые куски металла, и обрывки цепей, и скрепленные друг с другом металлические стержни, которые при попадании в желудок разворачиваются особым образом и протыкают его стенки. Все эти предметы заключенные проглатывали, чтобы попасть в тюремную больницу, где, как известно, условия их содержания лучше, чем в камерах. А теперь ответьте: если бы в камерах все было так замечательно, вы бы стали проглатывать осколки, чтобы сменить ее на больницу?
Во второй витрине хранятся запрещенные предметы, найденные и отобранные у заключенных. Разные ножи, отмычки, пики, замаскированные под деревянные ложки. Есть клюка, в ручке которой пытались пронести наркотики. Есть и классика жанра - толстенный словарь русского языка с вырезанными страницами и вложенными вместо них все теми же ножами и отмычками.
Что хотели делать всеми этими предметами заключенные? Уж точно не картошку чистить и не шашлыки на пики нанизывать! А помогают пронести незаконные предметы на зону обычно родственники, оставшиеся на воле.
Обычно раз в год заключенным Владимирской тюрьмы положено два длительных трехдневных и два краткосрочных четырехчасовых свидания с женами. И вот рассказывают, что на одно из таких свиданий явилась девушка. Стояла жара, и девушка была одета в легкий сарафан и сандалии. Все остальные вещи, включая сумочку, ключи от машины и собственный мобильный телефон она оставила при входе. Но когда она проходила через металлоискатель, он отчаянно завизжал. Сначала подумали, что ошибка. Ей просто негде было что-то прятать. Попросили девушку пройти через него еще раз - металлоискатель завизжал снова. В третий раз - тоже самое. Отправили девушку на досмотр. И что же вы думаете? Она в резиновой подошве сандалии вырезала углубление и пыталась пронести в нем сотовый телефон. Телефон вместе с сандалией изъяли. Вот такая история.
...Когда мы возвращались из музея через один из дворов Владимирского централа, только что отобедавшие осужденные ждали там построения. Увидев нас, они все, как один, повернулись к нам и молча смотрели нам вслед. Что было в тех взглядах? Я совру, если напишу, что ненависть или безразличие. Скорее, был интерес. Жизнь в застенках пробуждает его к любому новому лицу, появившемуся здесь пусть даже всего лишь и на какие-то мгновения. Можно ли привыкнуть жить в неволе? Судя по этому интересу, нет...
Как попасть в музей Владимирского централа, можно прочитать здесь.
Во Владимире мы жили в гостинице "Заря", ели во вкуснейшем кафе "Угли", пили отличный кофе в "Travelers coffee".
Больше фотографий можно увидеть здесь:
Как мы попали в тюрьму - часть 1. О тех, кто был до насКак мы попали в тюрьму - часть 2. Творчество заключенныхКак мы попали в тюрьму - часть 3. Побега не будет!
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Мои другие путевые заметки, фотоальбомы и советы из этого путешествия находятся в дневнике путешествия здесь: http://tourbina.ru/authors/Annataliya/journals/844/
