Аэропорт Тревизо. Очередь к единственному пограничнику для не-граждан ЕС необозрима и унизительна. Туалета нет. Ненавижу очереди, стал последним, чуть поотдаль. Когда я подошел к окошку, офицер посмотрел на мое подобие билета и удивился: что это?
– Это такой у меня билет, — я пытался улыбнуться.
– Впервые вижу, — ответил тот.
— Странно, что вы это заметили только на последнем пассажире рейса, — я оглянулся, чтобы еще раз удостовериться, что за мной никого нет.

Итальянец оценил мою шутку, и, широко улыбнувшись, поставил штамп в паспорт: «Добро пожаловать в Италию!»

Нигде, даже на табло с расписанием движения самолетов не было часов. Я с большим трудом выяснил, который вообще час и какая у меня разница во времени?

Италия встретила дождем. Побродив вокруг терминала, я вернулся внутрь, чтобы заказать чашечку американо в единственном кафе аэропорта. Американо оказался по размеру нашего экспрессо, но был невероятно вкусным и бодрящим, марки Segafredo.

Спасибо итальянцам, что в считанные дни привили мне вкус к хорошему кофе, но главное – к его порциям. Мы-то привыкли его пить лоханями, а итальянцы – мензурками, смакуя каждый глоток.

Железнодорожных станций с названиями «Венеция» несколько. Последняя из них – Санта Лючия – уже непосредственно на острове. Последняя станция на материке – Венеция Местре – крупный железнодорожный узел. Первое знакомство с ней – два часа не мог попасть на остров, в старый город. Поездов туда масса, ехать восемь минут, но их все отменяли один за другим. Причем делали это своеобразным способом: вначале все пассажиры бежали через одиннадцать платформ в тот поезд, который должен был идти по расписанию, затем по поезду пробегал кондуктор, сообщавший о том, что именно этот поезд остров не принимает. Народ бежал на следующий – и история повторялась. Как-то пробегая мимо вокзальных часов, боковым зрением отметил, что часы отстают на двадцать минут. Проверил – точно отстают.

Наверное, город меня дразнил. Потому что, окунувшись в него, я сразу забыл все неурядицы — даже усталость прошла.

Венеция – это город-игра. Город, в котором хочется потеряться. Когда ты идешь какими-то на первый взгляд тупиковыми улочками – они сворачивают в низенькие подворотни, затем туннели, проходы, — и ты уперся в канал. А мост – только в соседнем пролете. Не угадал, приходится возвращаться. Иногда с одной стороны огибаешь здание – оказываешься на одном острове, с другой – уже совершенно на другом – и дальше соединения в виде моста или перехода между ними нет. Какая-то увлекательная детская игра…
Недаром совмещенный образ солнца и луны является одним из символов города. Венеция – это город-законодатель, целая эпоха. Этот город не нуждается в сравнениях, ему невозможно подражать – он уникален и неповторим, хоть и многие дома в нем обшарпанные и давно не ремонтировались.

Город производит впечатление невероятного уюта, очень компактный – безусловно, за день его не обойдешь, мне трех дней было мало. Вообще нет автомобильного транспорта. Вместо автобусов и троллейбусов — вапоретто, речные трамвайчики, всегда переполненные, и останавливаются чуть не у каждого причала. Правда, совсем недешево – часовой проезд стоит семь евро. Плохо понимаю, для местных жителей, в основном, пожилых, тоже действует этот тариф?

Это сильно бросается в глаза – вас часто обслуживают люди преклонного возраста. Официанты в ресторанах – пожилые, билетерам и кассирам на железной дороге – далеко за шестьдесят. Но и детей в городе много. Разговаривают все громко, криком, даже если находятся одни на пустой площади.

Я теперь понимаю, почему это город называют, кроме прочего, городом влюбленных. Многочисленным парочкам всегда есть, где затеряться, да хоть свернуть в любой боковой переулок – и целоваться, целоваться...

Обедал в ресторанчике на Гранд канале. Традиционно перед едой принесли домашний хлеб, хлебные палочки, соль, оливковое масло и бальзамический уксус. Пока таким образом разжег аппетит – заодно и пообедал. Просто и вкусно.

Итальянцы любят вкусно поесть и быстро, как русские, на скорую руку. Пицца, паста, ризотто, овощи гриль в ресторанах готовятся мгновенно – ты даже не успеваешь насладиться сухим домашним вином, которое здесь любят и ценят.

В воскресенье по всему городу проходят богослужения. Иногда – весьма современно. В одном из соборов мессу, кроме органа, сопровождала в дуэте с ним гитара, поддерживающая мелодию современным ритмом. И под этот необычный аккомпанемент, полный собор, опять-таки, пожилых в основном людей, прекрасно распевал знакомые им мотивы.

Вторая служба была возле храма – на площади. Священник стоял на возвышении, его голос усиливал микрофон. Прихожан ничуть не смущали проходящие мимо туристы с фотоаппаратами и громкими разговорами.

Гондола – это особый символ Венеции. Ее не вытеснили моторные катера – по-прежнему, в некоторых особо узких каналах, могут разминуться только гондольеры, ногой упираясь в стены зданий, управляя единственным веслом своей узкой и длинной лодки.

На мостах и в укромных уголках жители соседнего континента приторговывают контрафактом. Смешно было видеть, как они все быстро прижались к земле, побросав недоеденные бутерброды, когда из-за угла появился полицейский патрульный катер, — за полутораметровыми каменными бортиками моста их не было видно с воды.
В воду всюду вбиты огромные деревянные сваи – чтоб любое судно можно было пришвартовать. К некоторым домам и резиденциям вообще невозможно подобраться по суше. Поэтому парадные подъезды, обрамленные такими сваями, спускаются прямо к воде.

Вначале, я старался не впускать их в кадр, но потом ощутил особый вкус в этом нестандартном городском пейзаже, — они, как что-то жизненно необходимое, пусть и грубое, на фоне изысканной помпезности площадей и соборов.

Все дороги туристов ведут на Сан Марко – площадь перед Дворцом Дожей. Здесь, по всему ее прямоугольному периметру играют ансамбли живой музыки: иногда джаз, иногда классику. Тут поют бельканто, тут звучит спиричуэлс.

Дальше – набережная. Это еще не открытое море, но чувствуется его присутствие во всем – другой воздух, другой простор – после тесных улочек старых кварталов – будто вырываешься на свободу. Перед тобой уже не только катера и гондолы, но и небольшие океанские лайнеры. Справа, на соседнем острове порт – отсюда уходят корабли по всему Средиземноморью.
В многочисленных ресторанчиках к вечеру найти столик непросто. Итальянцы выходят иногда даже не столько поужинать, сколько насладиться чудесным вечером, и съесть чего-нибудь сладенького, как здесь говорят – дольче: тирамису или панакоту. Дольче вита – сладкая жизнь – один из их жизненных принципов. Они небогаты, иногда скромно одеты, но вкус «дольче вита» не сходит с их лиц – очень открыты, общительны, доброжелательны. Никому в очереди не придет в голову начать возмущаться, если кому-нибудь захочется минутку-другую поговорить с продавцом или кассиром, когда подойдет его очередь.