В этой заметке Необязательная Венеция 2. От Сан-Марко до Сан-Дзаниполо мы остановились, не дойдя буквально двух шагов до площади Сан-Джованни-э-Паоло. Поэтому в этот раз мы начнем именно с неё и пойдем к площади деи Джезуати.

Итак, площадь Сан-Джованни-э-Паоло или в быстром венецианском варианте, в котором нет времени, чтобы проворачивать на языке даже имена святых мучеников — Сан-Дзаниполо. Место очень красивое, очень тихое, очень важное и при этом почти неисследованное туристами.

Хотя для Венеции это вполне нормально. В этом городе в головах большинства заезжих гостей часто случается какой-то сбой и они, словно поплавки, запутавшиеся в саргассах венецианских улиц, медленно плывут по теченью вместе с плотными толпами таких же страдальцев или беспомощно зависают на Сан-Марко и Риальто. Поэтому часто даже очень интересные важные места, находящиеся буквально в двух шагах от проторенной тропы, для многих остаются за кадром.

Вот вам только один подобный пример. Церквь Santa Maria dei Derelitti она же церковь dell'Ospedaletto (Святая Мария Сирот), которая находится в 140 м от площади Сан-Дзаниполо и в 700 м от площади Сан-Марко и при этом совершенно неизвестна массовому туристу. Строить её начали в 1575 г., как часть приюта (Ospedale) для больных, паломников и сирот, а чтобы отвлечь прихожан от грустных мыслей Бальдассаре Лонгена подарил этой церкви удивительный фасад, как будто вылепленный из теста теми самыми сиротками. Рёскин, правда, писал, что это самый чудовищный в Венеции пример ренессансного гротеска и деградации Возрождения. Однако даже в самый пасмурный день этот фасад полон позитива и как будто светится изнутри. Еще один сюрприз церкви – замечательные музыкальные традиции, которые берут начало от сиротских хоров, а также прекрасный орган 1751 г. работы одного из лучших мастеров своего времени, Пьетро Накини.

А теперь вернемся на Сан-Дзаниполо. Место это действительно важное, возможно, второе по значимости в Венеции, после Сан-Марко. Но если Сан-Марко, в большей степени, посвящена Венеции-торговке и Венеции-воровке, то эта площадь – храм Венеции-воительницы, место доблести и славы, где находится усыпальница тех, кому Венеция когда-то осмеливалась доверить свою жизнь и честь.

Пышный портал одноименной церкви хранит покой дожей и полководцев, победителей и мучеников, героев и храбрецов. Теперь уже никто не вспомнит, каковы они были при жизни и так ли кристально прожили свои дни, во что верили и какие цели преследовали. Были ли они богаты или бедны, щедры или корыстны, удачливы или изворотливы. Не нам судить этих людей, если когда-то их выбрала сама Светлейшая. Выбрала, а потом подарила одни мраморные врата на всех, сделав не только их жизнь, но и смерть частью себя.

Да, в этом городе никому не был положен личный памятник. Светлейшая полагала, что служить ей — уже награда. Но что же тогда делает посреди площади этот воин с надменным взглядом на безупречном жеребце? Бартоломео Коллеони, кондотьер (наемник), выдающийся во всем – в военных талантах, в храбрости, в богатстве, в корысти и в беспринципности. Он хитростью выторговал себе у Республики памятник напротив Сан-Марко и получил его, но не у собора, как хотел, а у одноименной скуолы. Венеция же, обманув покойника, еще и обзавелась конной статуей, которую не без оснований считают лучшей в мире. Ну не в правилах у этого города делать хоть что-то без собственной выгоды. И смотреть этот шедевр, придуманный Верроккьо и отлитый Леопарди, нужно обязательно именно здесь. Я много раз видела копию в Музее изобразительных искусств им. Пушкина, в Москве, но там нет ни такой динамики, ни экспрессии, ни накала страстей. В музее стоит просто идеальная статуя, а здесь, над площадью, разыгрывается целая драма. В этот раз, стоя у ног кондотьера и глядя на него снизу вверх, я снова пыталась отгадать, в чем же его загадка? Что так притягивает взгляд к этой свитой в один тугой узел паре? Надменное лицо, жестко отставленный в сторону локоть, напряженная поза, больше похожая на боевую стойку… Всё это выглядит достаточно отталкивающе и привораживает одновременно. Возможно, этот памятник так хорош, потому что, по сути, он поставлен не человеку, а гордыне? Эгоизму, тщеславию, индивидуализму, отвергающему все, но и в итоге, навеки оставленному охранять то, что так презирал при жизни? Возможно, так. А возможно, Верроккьо и Леопарди без всяких там абстракций просто создали идеальную мужскую фигуру, идеально сидящую на идеальном жеребце. Попробуйте отгадать эту загадку сами, только именно здесь, на Сан-Дзаниполо, глядя на памятник снизу вверх и наблюдая за тем, как кондотьер ведет в вечный бой сонм венецианских облаков.

А теперь посмотрим на ту самую скуолу, которая помогла Венеции обвести вокруг пальца надменного кондотьера. Хотя беглым взглядом тут не обойтись. Хочешь, не хочешь, а перед фасадом этого чуда придется задержаться надолго. Есть избитая фраза про каменное кружево. Так вот здесь это даже не метафора.

Фасадом скуола Сан-Марко подражает своему тезке, собору. Они действительно похожи, как младший и старший братья. В чертах скуолы тоже много восточного, избыточного, роскошного. И вся прелесть этого немыслимого каменного торта, как и у собора, проявляется только тогда, когда из общей массы кренделей и завитушек взгляд начинает вылавливать тончайшие детали. И тогда, от слоя к слою, начинают происходить метаморфозы, как в старой советской песне: нелепо, смешно, безрассудно, безумно — волшебно!

Но есть здесь художества и попроще, которые, впрочем, тоже никак нельзя пропустить. Когда-то всё это было обычным хулиганством, а сейчас тоже часть истории. К тому же, об одном из этих изображений, процарапанном на капители у центрального входа скуолы, сложена целая легенда.

Говорят, был среди строителей скуолы великолепный каменщик, Ческо Пиццигани. Судя по фасаду, руки у него действительно были золотые, но в 1501 г., после тяжелой болезни и смерти жены он разорился, впал в отчаянье и каждый день приходил к воротам скуолы просить подаяние, а часто и ночевал на её ступенях. В эти же годы недалеко от скуолы жила женщина, у которой был сын от еврея, ставшего подданным Турции и жившего на Джудекке. Сын этот жил с отцом, одевался на восточный манер, но полностью его не принимала ни христианская община, ни родичи отца. Свою злость полукровка частенько вымещал на матери. Однажды, в припадке ярости, он убил её и вырвал у неё из груди сердце. С окровавленным ножом и сердцем матери в руках убийца попытался убежать с площади, но на мосту перед скуолой споткнулся и выронил сердце из рук. Сердце любящей матери упало на землю и вдруг раздался голос: — Сынок, ты не ушибся? После такого, вконец обезумев, убийца утопился. Вот эту страшную картину и нарисовал на стене скуолы нищий каменщик, который видел всё это собственными глазами. Так или иначе, но изображение мужчины в восточном тюрбане с ножом в одной руке и сердцем в другой, все еще здесь. Говорят, что до сих пор по ночам на площади призрак молодого мужчины в восточных одеяниях ищет сердце матери, единственное, что может согреть его своей любовью в вечном холоде смерти. А еще поговаривают, что этот призрак тут далеко не единственный. По ночам по площади вместе с ним бродят и неприкаянные дожи, и один из последних звонарей колокольни Сан-Марко.

А мы пойдем через тот самый мост, о ступени которого когда-то споткнулся убийца. Называется он Ponte Cavallo, т.е. мост Лошади и связано это, скорее всего, с тем, что когда-то на площади Сан-Дзаниполо находился манеж Cavallerizza dei Nobili, где венецианцы могли поупражняться в верховой езде.

Мост стоит над каналом Mendicanti, т.е. нищих. А в самом его конце просматривается еще одна никогда не посещаемая туристами венецианская церковь — San Lazzaro dei Mendicanti (Святой Лазарь нищих). Само название церкви говорит, что она тоже является частью огромного комплекса Ospedaletto. Когда-то здесь, как и в некоторых других церквях Венеции, давали музыкальное образование девушкам из бедных семей. Здесь же преподавал в конце XVII в. Джованни Баттиста Вивальди, отец Антонио Вивальди. Кроме этого церковь интересна возможностью в тишине и, скорее всего, в полном одиночестве посмотреть великолепное Распятие позднего Веронезе и Прибытие святой Урсулы с одиннадцатью тысячами девственниц в Кёльн раннего Тинторетто. Здесь же находится пышный памятник герою Кандийской войны, кондотьеру Альвизе Мочениго, (не путайте этого Мочениго с тремя его полными тезками дожами). На памятнике изображен сам герой, а также битва за Крит и битва за Парос с конями, кораблями и множеством фигур. Впечатляет! Если решите тратить время на эту церковь, то имейте ввиду, что вход со стороны канала Mendicanti почти всегда закрыт. Говорят, что попасть внутрь можно с территории больницы, но как попасть на территорию самой больницы, я не знаю. Понятно, что главный вход в неё — через скуолу Сан-Марко. Есть еще проходы с Fondamente Nove и с канала Mendicanti, но насколько строгий там пропускной режим и есть ли он вообще, я сказать не могу.

А дальше, за церковью, взгляд натыкается на остров San Michele, на котором с 1807 г. благодаря Наполеону находится одно из самых красивых кладбищ в мире. Но знаменит остров не только этим. Когда-то, еще в 1450-е гг. в расположенном на острове монастыре San Michele in Isola жил монах фра Мауро. Прославился он удивительно точными для своего времени географическими картами. Поговаривают, что тут не обошлось без дьявольщины и такая точность вызвана тем, что монах каким-то образом умел видеть в хмурых венецианских облаках сны самого Люцефера, в которых князю тьмы виделись очертания самых дальних уголков мира. Говорят, что в ненастье над Сан-Микеле дьявольские сны можно увидеть и сейчас.

А мы пойдем дальше по Calle Larga Giacinto Gallina до пересечения с Calle Testa (улица Головы). Тут нам нужно будет повернуть направо и дойти до дома № 6216, который украшает большая белая голова с приоткрытым ртом. Считается, что когда-то эта голова висела намного ниже, у двери обитавшего здесь палача, а в открытый рот изваяния вкладывали записки с указаниями, когда и какую работу ему нужно будет сделать.

Так незаметно мы покинули сестьеру Castello и вошли в Cannaregio. Я, почему-то, больше всего люблю в Венеции именно её. Наверное, за некоторую дикость, отстраненность и в большинстве случаев практически полное отсутствие людей. Здесь моя любимая церковь Santa Maria dei Miracoli, продуваемая всеми ветрами Fondamente Nove, тихие каналы, абсолютно безлюдные улицы, шумная торговая Strada Nuova, обшарпанные дома и невероятно красивые дворики, почти у каждого из которых есть своя легенда. Всё это будет дальше, а пока просто повертим головой по сторонам.

Стоя на мостике del Piovan, третьем по счету от площади Дзаниполо, посмотрите направо, в сторону Calle Widmann. Тут в глаза стразу бросается желтый дом с украшенной медальонами стеной. А еще на нем целых две типичных венецианских террасы (altana) и типичная венецианская лоджия (liago). Если террасы, торчащие над крышами на своих тонких ногах-подпорках, в Венеции встречаются повсеместно и даже в более головокружительных вариантах, то таких лоджий осталось немного. Раньше эти закрытые с трех сторон от посторонних глаз пространства венецианки использовали, чтобы принимать гостей, а еще чтобы получить прославивший их рыже-золотой цвет волос. Ведь чтобы получить такой оттенок женщинам нужно было нанести на волосы специальный состав, в который по слухам входила, в частности, моча, разложить волосы на специальной широкополой шляпе с отрезанным верхом и часами сидеть, подставив головы солнцу. Зато результат был великолепен. Такой цвет волос часто можно видеть на картинах Тициана и его до сих пор называют тициановым. А еще я где-то читала, что такие лоджии венецианцы умудряются использовать даже в качестве теплиц.

Теперь нам нужно перебраться через канал и, взяв немного левее, попасть на Campiello Santa Maria Nuova. И у этой симпатичной, живой площади есть свой секрет. Это расположенная на фасаде палаццо Bembo-Boldù странная фигура старика, полностью покрытого волосами, с длинной бородой и держащего в руках солнечный диск. Кто-то говорит, что это Сатурн, кто-то – что это Кронос, но чаще эту фигуру считают неким алхимическим символом, который был помещен хозяином дома на фасаде по каким-то только ему ведомым соображениям. А на противоположной стороне площади, через канал, стоит одна из самых красивых церквей Венеции — Santa Maria dei Miracoli. Этот храм был построен в конце XV в. архитектором Пьетро Ломбардо для чудотворной иконы Девы Марии, написанной Николо ди Пьетро. Икона до сих пор здесь, в обрамлении голых мраморных стен. Хотя сами стены церкви так хороши, что ни в каких дополнительных украшениях не нуждаются. Церковь на самом деле очень изящна и из-за этого её часто советую молодым для венчания свадебные агентства. Кстати, в фильме Орсона Уэллса 1952 г. Отелло и Дездемона тоже венчаются именно здесь.

Дальше мы выйдем на площадь Bruno Crovato, названую в честь жителя Венеции, убитого Черными бригадами 08 июля 1944 г. в ходе печально известной Резни в Каннареджо, когда после акции партизан фашисты убивали мирных граждан из расчета 1 к 10. На площади до сих пор каждый год проходят акции памяти Национальной ассоциации итальянских партизан. Это еще одно место, где можно увидеть достаточно редкие сейчас готические барбаканы, поддерживающие более широкие вторые этажи.

Еще два шага и мы попадем на Campiello San Canciano. Имя этой площади дала церковь, которая является одной из самых старых в Венеции. Считается, то её основали в V в. беженцы, бежавшие с материка от варваров. Однако первые достоверные упоминания о ней относятся только к 1040 г., а современное здание — это уже XV-XVIII в. Интересно, что посвящена церковь сразу трем братьям: Canzio, Canziano, Canzianilla, убитым в 304 г. во время диоклетиановских гонений на христиан. В одной из архивных книг Liber Mortuorum этой церкви есть запись о смерти Тициана, который жил в этом приходе и умер 27 августа 1576 г. Также в этой церкви Джакомо Казанова обменивался любовными письмами с некой монахиней с инициалами М.М.

А еще эта площадь знаменита благодаря старинной аптеке Alle Due Colonne, которая работает здесь до сих пор. Когда-то венецианские аптекари растирали ингредиенты для своих снадобий в больших каменных ступках, выставленных прямо на улице. След от такой ступки до сих пор виден на мостовой перед этой аптекой. К слову сказать, когда-то аптек с таким названием (Две колонны) в Венеции было две и чтобы не путать людей, с вывески той, что на Campo San Polo, отбили половину колонны. Так она превратилась в аптеку Alla Colonna e Mezza (Колонна и половина). Она тоже работает до сих пор. Зайти туда стоит не только за лекарствами, но и из-за очень колоритного старинного интерьера, частично сохранившегося с XVI в.

Мост, ведущий с Campiello San Canciano, перекинут через канал Святых апостолов. Уже в IX в. здесь действовала лодочная переправа, с которой отправлялись лодки на острова лагуны, в том числе, Мурано, Бурано, Торчелло, Сан-Эразмо. И называется этот портик соответственно — Sotoportego del Traghetto (Паромный проход).

Когда-то это было весьма оживленное место. Именно поэтому на обеих сторонах угловой опоры при сходе с моста под портик были приделаны два мощных металлических крюка, напоминающих якорные лапы. На них на всеобщее обозрение вывешивали части тела четвертованных преступников. А сейчас у венецианцев считается, что если прикоснуться к этим крюкам, то это принесет удачу.

Все колонны Sotoportego del Traghetto испещрены надписями. Большинство из них сообщают цены на переправу до определенных мест. А на второй колонне есть запись о весьма редком для Венеции событии, а именно о том, как в 1864 г. лагуну сковал лед.

За мостом начинается Calle dela Malvasia, которая выводит на Campiello De La Cason. Casoni, т.е. тюрьмы для должников и мелких правонарушителей, были созданы в каждом районе Венеции решением Большого совета от 15 марта 1551 г. Так власти пытались разгрузить Старые тюрьмы Дворца дожей.

На углу одного из домов на этой площади до сих пор сохранились два кольца, к которым, как к позорному столбу, приковывали преступников. А для должников в Венеции изобрели особое наказание, благодаря которому даже появилась отдельная профессия — pittima (прилипала, надоедливый человек). Прилипала, одетый во все красное, всюду следовать за должником, доводя его до исступления и вынуждая таким образом отдать долги. Работа прилипал оплачивалась Республикой, а претендентов на неё выбирали из наиболее бедных жителей города. Также Венеция обеспечивала прилипал едой и ночлегом. Так город решал сразу две задачи – боролся с долгами и давал работу бедным.

Теперь мы отправимся в сторону площади dei Gesuiti, на которой эта часть путешествия закончится, но по дороге будем как следует вертеть головой. В Каннареждо много интересного. Жалко будет хоть что-то упустить.

Начало и продолжение прогулки:
1. Необязательная Венеция 1. От вокзала до Cтрелки Таможни
2. Необязательная Венеция 2. От Сан-Марко до Сан-Дзаниполо
4. Необязательная Венеция 4. От площади Иезуитов до вокзала