Перед этой поездкой в Венецию я долго думала, чем же мне там заниматься? Программа must to see давно выполнена и кое-что даже не раз. Центр исхожен вдоль и поперек, да еще и погода обещает быть не очень хорошей, от чего совсем не тянет на острова. Думала я, думала и придумала. В Венеции я буду заниматься Венецией. Гулять, бродить, не торопиться, рассматривать и удивляться. Да-да, проходя по одному и тому же месту в четвертый раз удивляться вновь и вновь, открывать что-то новое и снова влюбляться в этот город.
Каких-то специальных маршрутов в этот раз я не наметила. Решила, что буду ориентироваться на погоду, так как обещали ливень целый день. И еще буду слушать себя и как только прогулка станет не в радость, просто сяду где-нибудь в кафешке или вовсе уберусь восвояси.
Правда, чтобы было не скучно, я еще раз проштудировала книгу Альберто Тозо Феи «Венецианские тайны» и решила, что по ходу пьесы буду стараться найти места, которые в ней описаны, но не специально, а только если будет по пути и в кайф. Книгу эту я уже упоминала вот в этой заметке:
Венеция. Пять прогулок за один день. Она представляет собой путеводитель, рассчитанный на семь ночных прогулок по городу с описанием венецианских преданий, легенд, баек, полусказок-полубылей и некоторых интересных фактов. Сразу скажу, что я эту книгу чем-то этаким-замечательным не считаю, да и за полноценный путеводитель она никак не сойдет, но ради забавы побродить с ней по городу очень даже можно. Тем более, что Венеция сама по себе весьма располагает к тому, чтобы искать в её бесконечных лабиринтах воды и камня нечто мистическое. Она сама точно зыбкое марево и где же, как не здесь искать последних уцелевших в наш век призраков? 
А еще накануне поездки мне попалась книга Тициано Скарпы под названием «Венеция — это рыба». Это такой нетипичный созерцательный путеводитель-воспоминание, для того, кто уже сделал сэлфи напротив всех основных достопримечательностей и теперь готов выискивать в венецианских закоулках разные сентиментальные, забавные, странные, несерьезные и вовсе необязательные, но такие венецианские мелочи. Вот с таким несерьезным, словно венецианские отражения, багажом я и отправилась в путь по «необязательной Венеции».
К сожалению, синоптики нас не обманули. Венеция оплавленным воском готики стекала в Лагуну. Но в заметке будут и солнечные фотографии. Не удивляйтесь, они сделаны в прошлом году и вот, наконец, пригодились. А в этот раз дождь лил целый день, с небольшим обеденным перерывом. Ну, что ж, дождь это очень по-венециански.
Город и под проливными струями гордо несет себя над гладью каналов, а на туристах им снова поставлено еще одно унизительное клеймо в виде полупрозрачных плащей, похожих на контрацептивы, которые на каждом углу за 5 евро раздают темнокожие ребята. Так Венеция из последних сил метит чужаков, предохраняясь от их вторжения и не давая смешаться со своими. Высунув нос из-под козырька Санта Лучии и засунув все представления об эстетике и гордости подальше, мы тоже обзавелись этой «красотой» и бодро зашагали через мост Скальци.
Первым на другой стороне Большого канала, в сестьере Санта-Кроче, нас встретил храм Сан-Симеоне-Пикколо, посвященный апостолу Симеону. В глубине этой же сестьеры есть церковь Сан-Симеоне-Гранде, которой покровительствует пророк Симеон. Что касается определений «гранде» (большой) и «пикколо» (маленький), то когда-то они соответствовали действительности и Большой Симеон действительно был больше Маленького. Однако в 1718-1738 гг. церковь Сан-Симеоне-Пикколо была полностью перестроена архитектором Антонио Скалфарото и сейчас она намного превосходит размерами Большого Симеона. Кстати, церковь Сан-Симеоне-Пикколо считается чуть ли не последней, построенной в исторической части Венеции. Этот храм принято ругать за непропорционально большой купол. Отличились на этом поприще многие. Джон Рёскин писал, что не видел храма уродливее. Наполеон сострил, что видал церкви без куполов, но купол без церкви ему видать не доводилось. А Роберт Кувер рассмотрел в куполе Симеона нечто эротическое и венециански двусмысленное. Я не теоретик искусства, не великий полководец и не писатель-авангардист, поэтому у меня Сан Симеон столь ярких эмоций не вызывает. Церковь, как церковь. Ну не дотянул немного её создатель до образца, которым ему послужил римский Пантеон, а кто не ошибался? Зато какой роскошный портик!
Если вы увлекаетесь фото-коллекционированием венецианских медальонов и колодцев, то советую шмыгнуть в узкий проход за маленьким белым домом, примыкающим к Симеону. Пройдя через него, вы окажетесь в чудесном дворике с великолепным колодцем и роскошным каменным медальоном. Венецианские колодцы (pozzo) можно рассматривать часами. В городе, стоящем на соленой воде, колодцы были чрезвычайно важны. Рыли их особые мастера, pozzeri, которые были людьми весьма уважаемыми и входили в гильдию каменщиков. Колодцы было принято богато украшать, а еще часто под их надземные части приспосабливали капители античных колонн.
Следующий симпатичный колодец попался нам в сестьере Сан-Поло и за ним уже маячила 70-метровая колокольня церкви Девы Марии во Славе или просто Фрари. Снаружи церковь огромная, голая и неживая. Зато внутри, благодаря великолепной живописи и скульптуре, Фрари наполнена жизнью и движением. В частности, здесь находится удивительно лиричная мраморная статуя Иоанна Крестителя работы Сенсовино, которую можно сравнить с вырезанным из дерева Крестителем Донателло, в которой автор нагловатого и самовлюбленного Давида предстает наивным и уютным романтиком. Здесь же шедевр Тициана «Успение Девы Марии» (Ассунта) и его же «Мадонна Пезаро». Сам художник тоже похоронен здесь.
Компанию Тициану составляет скульптор Канова и несколько венецианских дожей. В частности, Франческо Фоскари, который был дожем дольше всех, целых 34 года. Его сын, Якопо, был осужден Советом Десяти за взяточничество и выслан на Кипр, где умер. Всё это заставило Франческо оставить свой пост, что было редчайшим случаем в истории Республики. Однако похоронили Франческо со всеми почестями, а его скульптура в компании льва до сих пор украшает Дворец Дожей. Эти события легли в основу пьесы Байрона, а затем Джузеппе Верди написал на её основе оперу «Двое Фоскари».
Дальше мы пробежим мимо Скуолы Гране Сан-Рокко с её почти непристойно роскошным Тинторетто и, перейдя через несколько мостов, окажемся у церкви Сан-Панталон, в которую заглянем лишь на минуту, чтобы еще раз подивиться на 700-метровую картину, украшающую её потолок. Если не доходя буквально десять шагов до Campo San Pantalon сернуть налево, в Сorte de Ca'Angaran, то на одной из стен дворика можно увидеть круглый мраморный медальон с изображением византийского императора. Камень этот, скорее всего, попал в Венецию благодаря 46-му дожу Республики, Лоренцо Тьеполо, который привез его на родину в память о блестящей победе над генуэзцами при Акре в 1257 г. Кто именно изображен на медальоне достоверно неизвестно. Есть предположения, что это император Лев VI Мудрый (866-911 гг.), Однако есть и другая интересная версия. Дело в том, что в Вашингтонском собрании Думбартон-Окс хранится очень похожий медальон, на котором тоже изображен византийский император, но более молодой. Схожесть стиля и характеров персонажей позволяет предположить, что на венецианском медальоне может быть изображен император Алексей I Комнин, а на вашингтонском – его сын Иоанн II. Также считается, что должно было существовать и третье изображение, на котором Богородица возлагала на головы императоров короны. Именно поэтому императоры изображены на медальонах с символами царской власти, но без корон. Подробнее можно прочесть и посмотреть фотографии здесь: veneziamuseo.it/TERRA/Dorsodu…
Уходя через мост с Кампо Сан-Панталон, стоит кинуть взгляд на спящие кварталы Дорсодуро. Вот тут никак нельзя предположить, что это сестьера лучших городских музеев, зеленых пустырей диковатой Джудекки и великолепных венецианских панорам, открывающихся с Пунта делла Догана. Тут призадумаешься о том, сколько всего у Венеции лиц и какое из них настоящее.
Сразу за мостом начинается огромное по венецианским меркам Кампо Санта-Маргерита. Здесь все живет и движется. Дети гоняют в мяч даже под дождем, а семейные пары спешат домой из хозяйственного магазина с торчащими из сумок рулонами уплотнителя и бряцающими банками краски. На этом кампо не стоит искать шедевров. Здесь нужно просто жить. А еще от нечего делать, когда исследованы все местные кафе, можно посчитать химер и драконов на бывшей церкви св. Маргариты.
По легенде Маргариту проглотил дьявол, явившийся «в виде пестрого, громадного, страшного змея», но дева была сильна в своей вере, поэтому у чудовища произошло несварение и оно выплюнуло Маргариту обратно целой и невредимой. Правда, финал всё равно был печальным. В возрасте 15 лет, после пыток, Маргариту казнили за веру.
Санта-Маргарита – одна из самых старых церквей Венеции, которая была построена в 836 г. и существенно перестроена в 1687 г. В 1808 г. здесь разместили табачную фабрику, а затем склад для хранения мрамора, снятого со старых церквей. В этот период здание так обветшало, что даже пришлось разобрать часть колокольни, оставив только странный обрубок, который до сих пор возвышается над площадью. Сейчас здание церкви передано университету и в нем размещается университетская аудитория.
Пройдя Кампо Санта-Маргерита из конца в конец, мы выйдем к церкви Санта-Мария-деи-Кармини и одноименной Скуоле. Здание церкви тяжелое и неприветливое, а скуола затейливая и кокетливая. Так выглядят дуэты большинства венецианских больших скуол и их церквей. Внутри Скуола деи Кармине, как и положено дому собраний богатых торговцев, щедро, почти расточительно, украшена высококлассным Тьеполо. Эта живопись выглядит также избыточно и завораживающе-аппетитно и её также сложно переварить за один раз, как российский новогодний стол. Интерьер церкви деи Кармине более сдержан и, если хотите, интеллигентен. Но и здесь есть несколько шедевров, которые окупят потраченное на них время. А какой квест можно устроить, пытаясь разглядеть все, что изобразил Лоренцо Лотто под ногами своего парящего во славе Святого Николая!
Теперь нужно нырнуть в узкую и изогнутую Calle de le Pazienza, виляющую между стенами церкви и как бы обтекающими её окрестными домами. Венеция здесь некрасива и мрачновата. Зато чувствуешь себя Индианой Джонсом, входящим в узкий каньон, ведущий к Скрижалям Завета.
А если обойти церковью с другой стороны, то попадешь на Кампо деи Кармини, на котором стоит неприметный и совсем скромный на фоне роскошных венецианских палаццо дом №2615. Когда-то здесь проживал Кристофоро Моро, чья фамилия переводится как «мавр». В 1505 г. он был послан на Кипр командовать венецианскими галерами и сделал себе неплохую военную карьеру. В 1515 г. Моро женился на дочери Донато да Леццо по прозвищу «белокурый дьяволенок» (Demonio Bianco), созвучное имени Дездемона. Поэтому сейчас этот дом часто называют Домом Отелло. Хотя теория эта очень спорная. Ведь Отелло был мавром по крови, а Моро – только по фамилии. Хотя и тут есть свои аргументы. Шекспир положил в основу своего произведения опубликованную в 1565 г. трагедию Джамбатисты Джиральди Чинтио «Венецианский мавр», в которой автор сделал главного героя мавром, скорее, из уважения к венецианской знати. За это говорит и тот факт, что мавру, т.е. мусульманину, вряд ли доверили бы командовать христианским флотом и позволили добиться столь высокого положения в Республике. Также на роль прототипа Отелло претендует Маурицио Отелло, который командовал венецианскими войсками на Кипре с 1505 г. по 1508 г. и овдовел там при весьма странных обстоятельствах. Есть и третья персона, которая могла послужить прототипом ревнивого мавра, а именно 97-ой венецианский дож Николо Кантарини, но о нем мы поговорим позже, когда выйдем к церкви Санта-Мария-делла-Салюте и оттуда увидим его дворец. В общем, вариантов много. Можно выбрать любой, который нравится больше.
Напротив церкви Санта-Мария-деи-Кармини, на другой стороне канала Rio de S. Barnaba, стоит интересный дом №2622, который я приметила еще в прошлом году и только сейчас прочитала о нем интересную байку у Альберто Тозо Феи. Суть её сводится к тому, что в XVIII в. в доме жил купец Гримано Гримани, который привез в Венецию из своих торговых походов слугу, уроженца Пелопоннеса. Слуга вскоре скончался, но умирая взял с купца клятву похоронить его на родине. Однако это обещание не было исполнено и слугу похоронили на соседнем кладбище. В первую же ночь из могилы начали доноситься душераздирающие крики, которые прекратились только тогда, когда выкопали череп несчастного слуги. Череп оставили в доме. Через много лет его пробовали похоронить снова, но, видимо, венецианская земля была ему противопоказан и история повторилась снова. Так череп снова оказался в доме, а затем куда-то пропал. Возможно, он до сих пор замурован где-то внутри.
С моста, ведущего от Calle de le Pazienza через Rio de S. Barnaba, видна колокольня церкви Сан-Барнаба, которая будет интересна поклонникам Индианы Джонса, т.к. именно её интерьер промелькнул в сцене, где Индиана в фильме про последний крестовый поход спускается в подземелье библиотеки, наводненное крысами. А перед церковью перекинут мост dei Pugni, на котором когда-то устраивали кулачные бои два соперничавших клана — Николотти и Кастеллани. На мосту до сих пор сохранились отпечатки ступней, которые обозначали черту, на которой бойцы должны были стоять до начала схватки. Бои эти были весьма популярны и запретили их только в 1705 г., когда происходивший здесь бой закончился поножовщиной. Также в районе Сан-Барнаба с XV в. селились обедневшие члены Большого совета, получившие из-за этого прозвище «грошовые барнаботти». Республика обеспечивала их жильем, раздавала бесплатную похлебку и помогала с приданым для дочерей. А сегодня здесь продают овощи прямо с лодок, чего я, проходя у Сан-Барнаба несколько раз в разное время, к сожалению, так и не застала.
Дальше мы немного попетляем по закоулкам, пока не выйдем на Fondamenta Ognissanti и не наткнемся вот на таких птиц, которых в прошлом году здесь не было. Их автор – венецианский скульптор Джанмария Потенца, чья мастерская находится в двух шагах, на Rio Tera Ognisanti. Кроме таких металлических зверюшек скульптор делает мозаики, объекты из дерева, бронзы, мрамора, занимается текстилем и даже создает фонтаны. Его работы много раз выставлялись на венецианской Биеннале. А здесь их можно увидеть просто так. Если интересно, загляните на сайт скульптора: gianmariapotenza.it Дедушка весьма колоритный!
Сразу за причалом с совами стоит роскошный ренессансный дворец Клари-Фикельмон. Дворец был построен в XVII в., а в XIX в. был куплен графским и княжеским богемским семейством Клари-Алдринген. Парадный фасад дворца, выходящий на Джудекку, имеет довольно строгий вид. Но, как ни странно, эта строгость и простой белый цвет играют дворцу на руку, выделяя его среди остальных зданий на набережной. За парадным фасадом дворец «раздваивается», а два его крыла окружены роскошным для Венеции садом. Вообще дворец Клари редкий пример венецианского палаццо, чей тыл, благодаря этому таинственному саду, смотрится интереснее «лица». Сад действительно «тайный». Стоя на набережной Джудекки, догадаться о его существовании никак нельзя, да и сзади от посторонних глаз сад скрывает высокая кирпичная стена. И отсюда дворец это уже не дворец, а почти замок.
Там, где канал Ognissanti упирается в набережную Nani, стоит церковь Sаn Trovaso. Церковь известна двумя одинаковыми фасадами, под которые тоже есть своя легенда, а также двумя картинами Тинторетто: «Искушение св. Антония» и «Тайная вечеря». Главная же «уникальность» этого мест заключается в том, что кусочке кампо Сан-Тровазо, выходящий на набережную Nani, всё еще зелен от травы. Раньше так выглядели все венецианские площади и все венецианские площади, кроме Сан-Марко, именуются «campo» (поле). Теперь таких площадей в городе практически нет. Остался кусочек здесь и еще полностью травяное поле есть на San Pietro di Castello.
Рядом с церковью находится крытая лодочная мастерская San Trovaso. Такие мастерские в Венеции называют «squero», то ли от слова squadra – команда, эскадра, то от слова squara – угольник, используемый при строительстве лодок. Двор Squero di San Trovaso прекрасно просматривается с набережной Nani, а вот на задворки, где в сарае на боку валяются гондолы, можно, если повезет, заглянуть через дверь, выходящую на набережную Bonlini. Только учтите, что открыта эта дверь далеко не всегда.
Напротив, на набережной Nani находится типичный венецианский бар (bacaro), Al Bottegon. Это отличное место, чтобы пропустить стаканчик неплохого вина и закусить традиционными венецианскими закусками — cicchetti. Вин в этом маленьком, темном заведении очень много! Да и закусок тоже хватает – с треской, тунцом, тыквой, цветками граната, сливочным сыром, яйцами, сыром, луком-пореем и т.д. Есть только один недостаток – в любую погоду здесь толпятся люди. Да и присесть, чтобы отдохнуть, вам не удастся. Чиккетти принято есть стоя и чаще прямо на улице.
После пары стаканчиков нам нужно идти дальше, к Стрелке таможни. Тут есть несколько вариантов. Например, можно выйти на широкую набережную Zattere и идти по ней, любуясь видом на Джудекку, но так я уже ходила в прошлом году. Поэтому мы пойдём в другую сторону по набережной Nani, к Чудесному Мосту (Ponte delle Meraviglie). Поговаривают, что название мост получил, потому что появился на своем месте всего за одну ночь и не без участия дьявол. Хотя, более вероятно, что имя это досталось ему по имени обитавшего неподалеку семейства Мераведжа или Меравелья. Перед мостом мы свернем на Calle del Pistor и окажемся на задворках Галереи Академии, которая с этого ракурса выглядит мало впечатляюще. Её основной фасад, вернее фасады церкви Санта-Мария-делла-Карита, одноименной Большой скуолы и монастыря, в которых располагается музей, выходят на Большой канал. В этот раз посещение Галереи мне не светит, т.к. на неё нужно не меньше 2-3 часов, не считая времени, которое придется отстоять на входе.
Поэтому мне придется любоваться той Венецией, которая вокруг, а не той, что на полотнах Каналетто. Какая лучше, решайте сами. Вот, например, вид, открывающийся с набережной Venier Sebastiano. А в хорошую погоду здесь еще и стоят гондольеры, поэтому картинка становится совершенно хрестоматийной и очаровательной.
Мостик, перекинутый через канал San Vio, выводит на одноименное кампо, названное по стоявшей там когда-то церкви святых Вита и Модеста. Сейчас церкви уже нет. Осталась только небольшая капелла, зажатая между двумя домами.
С одной стороны от кампо San Vio стоит Palazzo Cini, превращенный в художественную галерею, а с другой — Palazzo Barbarigo. Как всегда с дворцами Большого канала, рассматривать их нужно с воды, так как Большой канал – это парадная витрина города, на которую выкладывали всё самое-самое, хвастаясь и стараясь выделиться среди других. И с этой задачей Palazzo Barbarigo до сих пор справляется блестяще. Возможно, это не самый элегантный дворец Венеции, но уж броский точно. Построили его в XVI в. А мозаики из муранского стекла появились только в 1886 г. Дело в том, что именно тогда дворец попал в руки промышленников, владевших стекольным заводом. Вот они и выложили «всё свое» прямо на фасад. Возможно, поучилось достаточно безвкусно, но ярко.
Дальше мы пройдем мимо Палаццо Веньер деи Леони. Интересно, что этот дворец, начатый архитектором Лоренцо Бочетти в 1750-х гг., так и не был завершен. Фактически построен был только цоколь, на котором должно было расположиться великолепное здание в лучших традициях Палладио и Лонгены. Дворец принадлежал одному из 12 самых знатных семейств Венеции, в чьих предках значатся два римских императора. Сами Веньер дали Республике трех дожей, среди которых был 62-ой дож, Атонио Веньер, прославившийся тем, что во имя справедливости не пощадил даже собственного сына, посаженного в тюрьму за прелюбодеяние и умершего там. Правда, злые языки поговаривали, что дож допустил такое не из-за непомерной тяги к справедливости, а из-за собственного безумия. Что касается прозвища «леони» (львиный), то оно, скорее всего, появилось из-за украшающих фундамент дворца львиных морд. Хотя, возможно, когда-то в саду дворца держали живого льва.
С 1910 г. по 1924 г. дворец принадлежал Луизе Казати, эпатажной маркизе, покровительствовавшей поэтам и художникам. Луиза была роковой красавицей, музой и вдохновением, чей образ вошел в историю искусства и моды. Она часто выходила на прогулку с гепардами на поводке и змеями на шее. Интересно, что при рождении Казати была одной из самых богатых женщин Италии, а умерла, имея личный долг в 25 000 000 долларов. Если бы Казати жила сейчас, то её бы назвали иконой стиля, чей образ многократно тиражируется в кино и моде. Вот, например, портрет маркизы кисти Джона Огастеса. Ну чем не Милен Фармер? Вернее, наоборот, чем Милен Фармер не Луиза Казати?
В 1949 г. палаццо Веньер купила Пегги Гуггенхайм и сейчас здесь находится Музей современного искусства, выросший из её частной коллекции.
Здесь заканчивается венецианская «музейная миля» и после дома роковой красавицы нас ждет дом-убийца, а именно палаццо Дарио, который исправно, с 1487 г., разоряет или сводит своих владельцев в могилу. Достаточно задорно его история описана в книге Петры Реске «Палаццо Дарио». На всякий случай снова напомню, что рассматривать этот палаццо нужно с Большого канала. Там и великолепные резные окна-розетки, и изящная кованная решетка балкона, и надпись: «Genio Urbis Joannes Darius» (Гению города Джованни Дарио), которая складывается в зловещую анаграмму: «Sub ruina insidosa genero» (Под обломками рождается коварство). Очень подробно и с достаточно редкими фотографиями интерьера история дворца описана здесь: renatar.livejournal.com А стоит дворец на campiello Barbaro с уютно облупившейся штукатуркой, балясинами, идеально-красивым мостиком и тянущимися к мутной венецианской воде камнеломками.
В двух шагах от Campiello Barbaro, на набережной Soranzo della Fornace есть одно интересное место, а именно мастерская Le forcole. Делают тут лодочные уключины (la forcola) и весла (il remo). Форкола — неотъемлемая часть любой гондол, управление которой в городе имеет свои особенности. Уже в 1307 г. мастера, делающие уключины и весла (remèri), входили в собственную корпорацию. Тогда форма уключин была достаточно простой, но со временем мастера выработали специальную форму, которая дает веслу нужный угол наклона, необходимый для маневров в узких каналах. Сейчас форкола – это настоящее произведение искусства. Её делают из обработанного специальным образом грецкого ореха, а каждый из 11 её изгибов имеет свое название. Причем заготовку выбирает сам заказчик, исходя из собственных предпочтений и характеристик лодки. То есть форколу никогда не покупают случайно, а подбирают под конкретную лодку.
Форколы ставятся не только на гондолы, а на любые гребные лодки. Но в этом случае их, естественно больше и они другой формы. Вот как это работает в комплекте с веслами.
А когда форкола больше не используется по прямому назначению, её можно приспособить для чего-то еще. Вот эту, например, я нашла на другом берегу Большого канала, в Каннареждо. Какая-то артистичная натура приспособила уключину и под дверную ручку, и под крючок для сумки, и под привязь для собаки одновременно.
Что касается весел, то когда-то в Венеции их делали сотнями. И хотя они имеют не такую затейливую форму, как уключины, их производство тоже имеет свои секреты. Начнем с того, что производят их из альпийского бука и собирают из множества деталей, идеально подогнанных в единую конструкцию, которая должна быть одновременно крепкой и гибкой. В зависимости от того, где используются весла, они различаются по длине, которая может доходить до 3 м. И напоследок скажу, что мастерская эта самая настоящая. В ней работают и как это происходит даже видно через входную дверь. Более подробно про уключины и весла можно почитать на сайте мастерской: forcole.com
Там, где канал de la Fornace, на котором находится мастерская, выходит в Гранд канал, стоит еще один очень яркий венецианский дворец, Palazzo Salviati. Дворец не отличается богатой историей, зато сразу бросается в глаза. Он был построен в 1903-1906 гг. архитектором Джакомо Делоливо для компании Salviati, занимающейся производством стекла и хрусталя. Сама архитектура дворца не сильно впечатляет, но в 1924 г. в рекламных целях на фасаде разместили огромное панно из стеклянной мозаики. Стекольная фирма процветает и сейчас. У неё есть магазины по всему миру, в том числе и в Москве. На их сайте можно посмотреть, что такое муранское стекло сегодня: salviati.com
Теперь два шага через мост, затем по Calle Del Bastion, и мы у мрачновато-готической церкви San Gregorio. Монахи-бенедиктинцы в 806 г. основали здесь аббатство. Современное здание — XV в. В 1808 г. французы превратили аббатство в монетный двор, а сейчас здесь реставрационные мастерские.
С церковью San Gregorio связана память об одном из самых отважных граждан Республики, Маркантонио Бригадине. Бригадин происходил из знатного венецианского рода. В 1570 г. он находился на Кипре, где инспектировал укрепления крепости Фамагуста. В этом же году остров был захвачен турками. Фамагуста была окружена армией, которая насчитывала около 100 000 человек против 7000 защитников крепости. Укрепления Фамагусты были созданы лучшим военным архитектором, своего времени, Микеле Санмикеле. Прямоугольник стен длиной около 4 км обороняли угловые бастионы, усиленные донжонами и земляными насыпями. Кроме этого цитадель располагала многочисленными редутами перед стенами и фортами внутри них. Всё это помогло защитникам крепости под командованием Бригадина продержаться 10 месяцев. Однако помощь из Венеции так и не пришла. В итоге, потеряв 6000 своих бойцов и отправив в ад около 80 000 (по другим источникам 52 000) турок, Фамагуста подписала капитуляцию. Турки нарушили данное венецианцам слово, отпустить их с миром. Выживших защитников продали в рабство, а с Бригадина после 13 суток непрекращающихся пыток живьем содрали кожу. Кожу героя забальзамировали и отвезли в Константинополь, откуда она была украдена в 1580 г. жителем Вероны Джироламо Полидоро. До 1596 г., пока её не перенесли в собор Сан-Дзаниполо, кожа хранилась в церкви San Gregorio.
Однако Венеция знала не только поражения, но и победы. Сама нападала, сама разоряла, сама угоняла в рабство. Память об этом хранит находящаяся рядом с церковью San Gregorio Rio Terra Catecumeni (улица Оглашенных). На этой улице с 1557 г. находился приют для тех, кто более-менее добровольно решил перейти в христианство. Среди них были и евреи из гетто, и турки, которых стало особенно много в 1571 г., после блестящей победы Венеции при Лепанто.
На этой тихой улочке я нашла одно простое, но эффективное венецианское изобретение. Видите белый камень, прилепленный к дверному косяку? Как, по-вашему, зачем он там нужен?
А вот еще один выступ в конце сотопортего Trevisan. Сразу за мусорным пакетом.
Кстати, пакет там не просто бросили. Его именно оставили. Ведь в Венеции не может быть мусоровозов, а, следовательно, мусорных баков. Мусоропроводов здесь тоже нет. Весь мусор оставляют в пакетах у дверей или даже вывешивают рядом с ними, а потом дворники обходят кварталы и собирают такие пакеты в большие мешки.
Однако вернемся к этим странным каменным выступам, таящимся в самых укромных углах города. Вот что пишет Тициано Скарпа в своем удивительном путеводителе «Венеция — это рыба»: «На отдельных углах ты можешь заметить таинственные каменные выступы из простого или оштукатуренного кирпича. Иногда они еще покрыты кованой сталью. Попробуем их описать. Местоположение: на поворотах, там, где калле делает колено между домами, стоящими под прямым углом. Один выступ, обшитый стальным листом, имеется и на вершине моста в сторону кампьелло Сан-Рокко. Высота: чуть больше метра. Форма: каменная плита напоминает двухскатную крышу, кирпичная кладка — четвертушку карликового купола выпуклых очертаний, дольку гигантской лепешки, ломоть кулича. У выступов из кованой стали пузатые профили с угрожающими копьевидными остриями. Для чего все это? Для того чтобы отучить мирян ходить тут по-маленькому. Заостренная сталь в пояснениях не нуждается. А вот принцип работы двухскатной крыши и купола более изобретательный. Они спроектированы с таким расчетом, чтобы брызги отлетали обратно на очередного невежу и, главное, чтобы его струйки попадали ему же на ноги. Потому эти антиписсуары часто не доходят до брусчатки. Обычно нижний край свисает над землей сантиметрах в тридцати.».
И раз уж речь зашла о чем-то чисто венецианском, то поговорим о венецианских камнях, которые называют «pietre sbuse», «pietre bucate» или «pietre col buco», т.е. «дырявые камни» или "камни с отверстием". Их можно увидеть на некоторых старых домах. Причем, встречаются они достаточно редко. Я узнала о них уже вернувшись из Венеции и нашла только на одной фотографии палаццо, сделанной в прошлом году на Большом канале. Камни эти представляют собой повернутые параллельно стене «каменные ушки» с отверстиями. Есть и еще один вариант – камни в выемкой, но без сквозного отверстия, размещенные перпендикулярно стенам. На фото есть оба варианта. Первый – вверху дома над рядом арочных окон, а второй — на выступающей части первого этажа. Назначение их точно не установлено. Есть предположение, весьма спорное, что к ним крепились деревянные щиты, закрывающие окна, но в Венеции такая защита была не нужна, т.к. отдельные дома никто не подвергал осаде. Еще один вариант, что в такие камни вставлялись деревянные шесты, на которых держались завесы, прикрывающие открытые террасы от солнца. На моем фото над выступом первого этажа как раз такая терраса.
А вот в верхние «ушки» могли вставлять деревянные палки, используемые для сушки белья. По крайней мере, именно так они используются на картине «Святой Иероним приводит в монастырь льва», Витторе Карпаччо, 1502 г. Однако, сложно сказать было ли это истинным предназначением таких камней, или они были приспособлены для этого позднее. Ведь камни с дырками есть и на верхних этажах совершенно глухих фасадов, на которых белье просто невозможно развесить. Да и выступающие дымоходы частенько препятствуют тому, чтобы продеть в них палку.
Между тем, Rio Terra Catecumeni вывела нас прямиком на набережную Salute, с которой можно прекрасно рассмотреть стоящий на противоположном берегу Большого канала дворец Контарини-Фазан (Palazzo Contarini-Fasan). Это самое узкое здание на фото с тремя стрельчатыми окнами на втором этаже. В этом дворце когда-то жил Николо Кантарини, который, как упоминалось ранее, тоже претендует на роль Отелло. Сам же дворец во всех путеводителях называют Домом Дездемоны. Николо Контарини происходил из одного из самых уважаемых родов Венеции, давшего городу 8 дожей, включая и самого Николо. Николо был отважным полководцем, а на время его короткого, 15-месячного правления, выпала страшная чума 1629—1631 гг., унесшая треть населения города. Нравом Николо отличался горячим и был крайне ревнив, поэтому его жена, Пальма Кверини, была вынуждена вернуться в дом родителей, так как супруг из ревности даже пытался её удушить. Поэтому есть вероятность, что под именем Отелло был изображен именно он. Но это, конечно, снова только предположения. Что касается самого дворца, то вокруг него тоже немало домыслов. Говорят, что его построили в 1475 г. на месте сторожевой башни, к которой прикрепляли цепь, перекрывавшую Большой канал. Что касается прозвища «фазан», то тут тоже много предположений. То ли оно произошло от пристрастия хозяев к охоте, то ли из-за того, что дворец своим ярким фасадом похож на эту нарядную птицу. Одно ясно точно. Ка’Кантарини-Фазан – один из самых красивых готических дворцов Венеции, а узор его ажурных балконов так затейлив, что не повторяется больше нигде в городе.
Напротив дворца стоит церковь Санта-Мария-делла-Салюте, построенная как раз во избавление от той чумы, которая выпала на период правления ревнивого дожа. Бальдассаре Лонгена приступил к её строительству, когда ему было 26 лет, а закончил через 50 лет, за год до своей смерти. Теперь этот мраморный шедевр серо-белым облаком нависает над гладью Лагуны, принимая колебания города и отсылая их дальше, на Джудекку, где маячит церковь il Redentore, поставленная в благодарность за избавление от предыдущей эпидемии 1575-1576 гг., которая была не менее ужасна, чем последующая и собрала со Светлейшей дань в 50 000 жизней.
Церковь Il Redentore была заложена Палладио в 1577 г. и посвящена Христу Спасителю. У неё диковинное, невенецианское лицо — фасад, спроектированный по образу античного, а следовательно, языческого храма, и колокольни похожие на минареты. Иль Реденторе держится от города на расстоянии. Она гордо и даже надменно взирает на галдящий ужас мерчерий, китайский ширпотреб и поддельные «мурановских» безделушек. Странностей этой церкви добавляют выставленные под стеклянными колпаками 12 восковых голов францисканцев с настоящими волосами и глазами из настоящего муранского стекла. Но как бы церковь не старалась отстраниться и оттолкнуть от себя всю эту туристическо-купеческую толчею, цепочки обозначающих мели черных столбов-брикол, накрепко привязывают её к набитому золотом и мишурой брюху венецианской рыбы. А каждое третье воскресенье июля толпы венецианцев шествуют по хлипкому понтонному мосту к храму, чтобы воздать благодарность Спасителю и снова обозначить, что храм этот всё еще стоит на своем месте, чтобы служить городу.
Стоя на стрелке Морской таможни (punta della Dogana) и переведя взгляд чуть левее церкви il Redentore, натыкаешься на храм Сан-Джорджо-Маджоре, стоящий на одноименном острове. Это еще один безупречный храм Палладио, начатый им в 1579 г. и законченный уже после его смерти Винченцо Скамоцци. Искусствоведы пишут, что Сан-Джорджо — это вера, запечатленная в мраморе. Храм представляет собой торжество света и объема и наполнен белым цветом, который Палладио считал цветом Бога. Фасад храма – это последний предел, о который разбиваются толпы несведущих и за которым прячется от них монастырь Сан-Джорджо-Маджоре с его напоенным ароматами кипарисов тайным садом, доступ в который открыт только избранным.
Конечно, у такого красивого места, как Пунта делла Догана, должна быть своя легенда. И, естественно, она должна быть связана с водой, а точнее, с её обитателями. Альберто Тозо Феи пишет, что в Венеции есть легенда, согласно которой под стрелкой Таможни находится огромная подводная полость, в которой обитает морской змей с черным, гладким телом и непропорционально большой головой. Чудовище выбирается на поверхность только в самые темные ночи, когда на небе нет Луны, а по Лагуне гуляют высокие волны. Последний раз морского монстра видели в 30-х годах прошлого века. Два рыбака которые ловили здесь каракатиц, даже дали его точное описание: несоразмерно большая пасть, белые зубы, похожие на зубья пилы, тело около 8 м в длину и примерно метр в диаметре. Змей выпрыгнул из воды, схватил чайку и сразу скрылся в пучине. Вот такое точное описание. Права, никто не уточняет, пили ли рыбаки перед встречей, сколько и что именно.
Оторвавшись взглядом от этой чарующе-отстраненной красоты и повернув голову еще немного влево, мы вновь окажемся в «венецианском чреве». Пока только взглядом. Чтобы попасть туда физически, нам нужно перебраться через Большой канал. Там, на другом его берегу, нас ждет город торговцев и туристов, драгоценных камней и копеечных блесток, византийского мрамора и китайской пластмасс… В общем, нас ждем Венеция, приготовившая для нас новые маски. Но об этом во второй части моего рассказа.
И в конце карта этого маршрута.
Продолжение прогулки:
2.
Необязательная Венеция 2. От Сан-Марко до Сан-Дзаниполо3.
Необязательная Венеция 3. От Сан-Дзаниполо до кампо Джезуати4.
Необязательная Венеция 4. От площади Иезуитов до вокзала
