В этом году мы отмечаем 200-летие Бородинской битвы. Торжества и научные конференции по такому случаю уже идут. Не только в России, но и в других странах Европы, в частности, во Франции, Германии. Французы – понятно почему, а вот немцы?

Если посмотреть газеты, можно сказать, что они как культурная нация не могут стоять в стороне от этого юбилея и в меру сил вносят свою лепту в общее дело. Но в нарастающем потоке беллетристики, на мой взгляд, явно преобладают статьи об одном герое. Ему уделяют особое внимание.

Это – полководец, командующий русской армией в начале Отечественной войны, генерал-фельдмаршал Михаил Богданович Барклай де Толли. Немцы искренне считают его своим, хоть и служил он верой и правдой русскому царю, сражаясь с Наполеоном Бонапартом. В декабре прошлого года в ФРГ отметили 250-летие Брклая де Толли.

И вот что выясняется. Я раньше не знал. Далекие предки Барклая были нормандского происхождения. Уже в XI веке они стали известны в Южной Англии, затем перебрались в Шотландию, а оттуда – в Германию.

Родоначальник рижской ветви, переехавший из Ростока в Лифляндию в 1664 г.Иоанн Стефан Барклай был женат на дочери немецкого юриста Анна-Софи Доренталь. Его старший сын был бургомистром Риги. В свою очередь его сын Рейнгольд-Готгард Барклай де Толли женился на эстляндской дворянке Маргарите-Елизавете фон Смиттен.

Они-то и стали родителями будущего полководца, нареченного при рождении Михаэлем Андреасом. В русских документах уже на военной службе его и именовали Михаилом Богдановичем. Богдан – от немецкого имени Готтард (Богом данный).

Интересно, что до службы в армии Михаил вместе с сестрой воспитывался в бездетной семье тетки, урожденной фон Смиттен. Воспитывали его в чисто немецком духе (строгая дисциплина, набожность и бережливость). Родственники в четвертом колене и ближайшее окружение – сплошь немцы.

Шотландской осталась только фамилия, а свидетельств, что он знал язык далеких предков, не найдено. В 1814 г. Михаил Богданович, сопровождая императора Александра I, побывал в Англии. Там он встречался с полковником сэром Робертом Барклаем. Якобы они намекнули друг другу на дальнее родство.

В формулярных списках Барклая говорилось, что он умел читать и писать «по-российски, по-немецки и по-французски». На этом и стояла его «пятая графа» - лифляндский немец. А всего в российском генералитете 1812 года немцев было 129 человек из 550.

Весной 1818 года Барклай де Толли выехал в Германию для лечения на минеральных водах, но, не доехал. 25 мая на мызе Штилитцен (ныне пос. Нагорное Черняховского района Калининградской области) карета сделала вынужденную остановку. Фельдмаршал жаловался на боли в груди. Его отнесли в ближайший дом, и в этот же вечер он скончался. Ему было 57 лет.

Прусский король Фридрих Вильгельм III выслал в Штилитцен почетный караул, и пруссаки сопровождали гроб до самой границы с Россией. Похороны состоялись в Риге, затем останки перенесли в Бекхоф, где они покоятся и сейчас в усыпальнице, построенной его женой Агнетой-Хеленой, урождённой фон Смиттен. Рельеф на цоколе изображает вступление русской армии в Париж в 1814 г.

Всего существует девять памятников Барклаю де Толли. Один из них в Санкт-Петербурге у Казанского собора, где и Кутузов. К сожалению, у меня нет этого снимка. Может, кто из питерцев снимет и разместит на Турбине.

На снимках:
1. Бюст в зале Славы Вальхалла в Баварии на берегу Дуная
2. Бюст перед главным зданием Бородинского музея

3. Барклай-де-Толли на Памятнике 1000-летие России в Великом Новгороде

Март 2012.