Начало.
В Унгуртас — небольшой поселок в 80км от Алматы, я мог бы попасть еще в 2008, когда планировал добраться до снежных вершин Памира и Тянь-Шаня нашей бывшей (Советской) Средней Азии. Тогда моя московская знакомая, Олеся Бондарева aka Бота, с которой я познакомился на Международной Лаборатории Аутентичного Движения в том же 2008, рассказала о некой бабушке из Казахстана, которую она называла “апашка”, месте силы, рядом с которым она живет и о том, как с каждым пребыванием там менялась ее жизнь.
В Казахстане “апа” (ударение на последнее “а”) — это обращение к старшей женщине в доме или в семье. Таким образом, “Апой” может быть бабушка, а может быть мама, или даже сестра — если старше ее в семье никого нет. На русский лад, по аналогии с уменьшительным “бабушка” апа трансформировалось в “апашка”. И вот сейчас, спустя три года, в канун 2011-го и примерно за неделю до празднования Нового Года, я попадаю на встречу, организованную Олесей как для участников встреч с Бифатимой Даулетовой (так зовут апу), так и для просто интересующихся. За прошедшие три года Олеся побывала в Унгуртасе несколько раз и сделала видео и фото проект “Бифатима — последний дервиш Казахстана”, который успешно демонстрировался в Европе, Москве и Казахстане, а также организовала поездки апы в Киев, Санкт-Петербург и Москву. К моменту этой встречи у меня уже было спланировано, как я буду встречать Новый Год — новогоднюю ночь и несколько дней после нее я собирался провести в родном Минске, после чего я хотел впервые увидеть Крым зимой — но этим планам сбыться было не суждено: как и последние месяцы 2010 года у меня прошли с проживанием "Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах", так и планы по празднованию Нового Года оказались не более, чем моими локальными планами, отличными от глобальных планов Вселенной. Вышло так, что на этой встрече, слушая рассказы участников встреч с апой, а также тех, кто уже был в Унгуртасе, я почувствовал четкое и ясное желание лететь в Казахстан — правда, при условии, что цены на авиабилеты не будут заоблачными в связи с новогодними праздниками. В тот же самый вечер вернувшись домой и убедившись в соответствии цены на авиаперелет моим возможностям, в приятном предвкушении скорого путешествия я забронировал билеты из Москвы в Алматы с вылетом утром 31 декабря 2010 года.

Пролетая над бесконечными и недосягаемыми казахскими степями, я был удивлен обилию озер — с высоты птичьего полета среди заснеженных степей, тут и там медленно проплывали небольшие белые и темные пятна — замерзшие и еще не успевшие замерзнуть небольшие озера.
Во время полета подумал — всегда в самолете веду себя как маленький ребенок — выбираю место у окна и обожаю смотреть вниз, на проплывающую землю. Особенно люблю, когда внизу незнакомый и редкий для меня пейзаж — горы, пустыни, степи — то есть то, что я в своей жизни редко вижу.

В Алматы я прилетел в самый канун 2011 года — ранним вечером 31 декабря. Это был мой первый визит в бывшую столицу Казахстана. На город уже спускались сумерки, а завершив все необходимые процедуры в аэропорту, город совсем погрузился в ночь — так что я даже не смог разглядеть его в тот вечер. Избавляясь от назойливого таксиста с непомерными расценками, я вышел за пределы аэропорта в поисках автобусной остановки. Время поджимало — мне нужно было еще добраться до конечной цели, а времени было уже около 7 вечера и Новый Год был уже если не совсем на носу, то аромат его был уже совсем близко. Так что я постарался быстро найти сговорчивого таксиста, который доставил меня до автовокзала за приемлемые деньги. На пустынном вокзале оказалось, что все автобусы в сторону Унгуртаса уже благополучно уехали и я было принялся осуществлять заранее подготовленный план Б — выбираться на Бишкекскую трассу, чтобы доехать стопом, как вдруг заметил ожидающую пассажиров маршрутку с табличкой, на которой было написано “Бишкек”. Уточнив у водителя, что он в самом деле проезжает мимо Унгуртаса, я счастливо забрался в нее и вскоре уже ехал в нужном мне направлении. В маршрутке повстречался парень, который сетовал на то, что он третий год подряд поздно садится на маршрутку и, не успевая приехать домой в Бишкек вовремя, встречает Новый Год в дороге.
Полдороги я провел в полусне, пока водитель наконец не объявил, что мы доехали до поворота на Унгуртас. Как мне казалось, Унгуртас находится совсем недалеко от трассы — однако видимо я неверно рассмотрел карту и на самом деле оказалось, что до поселка нужно идти 6 километров. На обочине у дороги меня встретил одинокий тушканчик, прошмыгнув мимо меня в заросли сухой травы и снега. Свернув в направлении поселка, я скоро оказался в полной темноте безлунной ночи. Пройдя около километра, регулярно оглядываясь, я увидел наконец вдали огни машины и принялся голосовать. Водитель остановился — оказалось, что это житель Унгуртаса, молодой парень. Конечно же, он знал апашку и сам предложил доставить меня прямо к ее дому — который находится в самом конце поселка. В дороге он поинтересовался откуда я приехал и рассказал, что апашка стала в последнее время популярна — к ней приезжали даже из Европы и Саудовской Аравии. Слова о возросшей популярности апашки я еще услышу дважды — от местных пастухов и жителей другого села, подвозивших меня со стороны гор.
Было около 9 вечера, когда я оказался на месте назначения — у входа в апашкин двор.

Знакомство.
Двор находится ниже уровня дороги, поэтому сначала нужно спуститься по ступенькам, чтобы попасть в него. Никаких ворот или дверей в заборе нет и в помине — да и забор символичный — не более, чем набор редких, перевязанных палок, уходящий вдаль по левую и правую стороны вдоль дороги и, как я заметил уже на утро — с черепами (по-видимому, лошадей) на палках — видимо, охраняющих вход в пространство от злых и непрошеных духов.
Оказавшись в пустынном дворе — довольно большом и просторном, окруженном хозяйственными постройками, я осмотрелся и приготовился было идти ко входу в дом, как откуда-то вышел человек и я направился к нему, поздоровался и сказал, что приехал к апе. Это был мужчина средних лет, европейской внешности, практически мой ровесник, как оказалось позже — киевлянин. Он провел меня в дом, постучал в дверь одной из комнат, и позвал — "Апа, к вам гости!". Вышла бабушка — невысокого роста, в платке, замотанном вокруг головы и в темно красном одеянии, а с ней мужчина — ее сын, Берек. Бабушка начала что-то говорить, но мне было очень сложно понять русский, изломанный непривычным мне акцентом. Берека я понимал лучше, но все равно проблематично и, кажется, что по несколько раз переспрашивал почти каждую их фразу. Сам старался говорить не спеша — думая, что и они, вероятно, плохо понимают быструю русскую речь. Я сказал, что приехал из Москвы, на 10 дней, рассказал о недавней встрече с Ботой, передал апе фотографии, сделанные в форме открыток-сувениров (мне их дали ребята со встречи с просьбой передать их апашке), которым она очень обрадовалась и говорила "Хорошо, ой хорошо!". Апа мне сказала раздеться, указав на вешалку и говорит — "Деньги давай, паспорт?". Я отдал им кошелек с наличными и карточкой, а также паспорт. Они посмотрели что у меня есть из денег, апа сразу дала Береку 1000 рублей — на регистрацию (регистрироваться в Казахстане необходимо, если срок пребывания больше 5 дней). Выяснив, сколько у меня денег — они сказали, что на ритуал с барашком не хватит — я ответил, что это не проблема — съезжу в Алматы и сниму с карточки. И еще извинился, что не смог купить продуктов — слишком поздно прилетел. Они меня заверили, что все это неважно, оставили себе кошелек, деньги и паспорт "на хранение" и проводили меня вниз дома — там находилась комната для мужчин (хотя случалось, что верхняя комната, женская, была переполнена — тогда женщины спали и у нас). Мы спустились в помещение, чем-то похожее на подвал — находящееся ниже уровня земли, однако, сверху, в качестве потолка, имеющее дощатый настил с несколькими стеклянными, почти горизонтальными "окнами", через которые днем виден дневной свет. В комнате с печкой было около 10 кроватей и пять мужчин. Мы познакомились — двое мужчин из Москвы, двое из Киева и парень из Алматы. Апа показала мне мою кровать и позвала всех на кухню пить чай — отмечать приезд нового гостя. Я сбросил вещи и отправился с ребятами на кухню. Кухня — это отдельное строение на улице с печкой и большим столом внутри, за которым легко могут уместиться человек 20. Мы пили чай с печеньем и конфетами и я тихо разглядывал новых людей и апашку.

Новый Год. Кажется, было около 11 вечера, когда мы, напившись чая и порядочно сонные спустились в нашу комнату и завалились в кровати. Вроде как всем уже хотелось спать и мы шутили, что каждый из нас впервые в своей жизни встретит Новый Год во сне. Ребята болтали, лежа в своих кроватях, я молчал и слушал — изредка участвуя своими словами, завернувшись в уютный спальник, в котором уже не спал довольно давно. ...Однако не тут то было — где-то за четверть до полуночи к нам спустилась девушка и объявила — "Апа зовет всех на улицу встречать Новый Год!". Мы повставали с кроватей не без сожаления о том, что такая редкая возможность встретить Новый Год во сне, увы, упущена.
Поднялись на улицу — там уже были женщины и апа, вручившая каждому из нас петарды и новогодние стрелялки всевозможных конфигураций. Все начали их поджигать и апашкин двор на 10-15 минут наполнился разноцветным светом, треском и взрывами. А в это время где-то там другие люди стояли с бокалами шампанского и желали друг другу счастливого нового года...

Хлопушки закончились и все пошли на кухню кушать и пить чай. Через какое-то время Берек принес две литровые бутылки кумыса — сбродившего лошадиного молока. Впервые я попробовал такой резкий и ядреный кумыс и с интересом и удовольствием выпил две больших кружки. Распитие желающими (исключительно мужчинами, кстати) кумыса словно символизировало окончание новогоднего стола — который, к слову, ничем не был похож на привычный мне новогодний стол — отсутствовал алкоголь, какие-бы то ни было новогодние украшения в виде елки или игрушек, не было телевизора, не было тостов и поздравлений. Думаю, что часа в два ночи мы все уже спали.

Первая ночь. ...Хотя свое состояние сном я бы не назвал. Дело в том, что я из-за мороза поленился сходить в туалет перед сном и где-то полночи сквозь полусон чувствовал желание помочиться. Мне было очень лень выходить на улицу — я понимал, что там жесткий мороз, туалет на улице и, так как терпеть было сносно, я предпочел оставаться в теплой постели. Где-то в середине ночи к нам в комнату пришла апа, сразу же отыскала меня и сказала, махнув рукой — "Иди!". Вывалившись из спальника и полусна, я каким-то образом понял, что мне нужно одеться и идти на улицу. Сама же бабушка легла на ближайшую свободную кровать. Я оделся и, немного постояв в нерешительности (я ожидал, что апа пойдет со мной — однако этого не произошло), решил подняться на улицу. На улице была черная и морозная ночь, освещаемая лишь несколькими небольшими лампочками во дворе и небольшим количеством звезд в небе. Потоптавшись немного у входа в дом я понял, что апа не выходит за мной и решил, что раз уж меня подняли — нужно воспользоваться возможностью и сходить наконец-таки в туалет. Туалет уличный, деревянный и морозный (ночами температура опускалась до минус 20-30 градусов) расположен метрах в 100 от дома и, успев подмерзнуть, обратно я уже возвращался бегом. Вернувшись к дому и опять же обнаружив отсутствие бабушки на улице — спустился вниз, она так же лежала на той же самой кровати. Услышав, что я вернулся, апа поднялась и спросила "Хорошо? Спала?". Слабо понимая, чего от меня хотят, отвечаю — "Ага...", на что она мне, указывая на мою кровать, говорит — "Иди!". Я вернулся в постель и мой организм был готов к тому, чтобы спокойно уснуть...
Как объяснить происшедшее — я не знаю. Мой скептичексий ум отрицает всякую возможность того, что апашка каким-то образом "почувствовала", что мне мешает. Однако именно о таком "чувствовании" или вхождении в контакт говорили мне ребята и впоследствии я часто слышал от них, что "основную работу апа делает ночью, когда мы спим". Позже я заметил, что вокруг происходящего очень много разговоров и личных интерпретаций каждым находящимся там и эти множественные трактовки лишь уводят от настоящего смысла происходящего. Мое скептическое отношение сопровождало меня все время пребывания там.
Под утро я более менее смог поспать. Тогда я еще не знал, что за 10 ночей, которые я там буду находиться, я относительно нормально высплюсь лишь одну ночь — все остальные ночи я провел ворочаясь и пытаясь уснуть. И не только я. Кто-то из нас мог там спать хорошо, а кто-то не мог уснуть, либо сон был очень поверхностный. К тому же — почти каждую ночь к нам приходила апа и либо что-то рассказывала, либо что-то делала с кем-то. В основном же она спала в комнате с женщинами и по словам одной девушки, она (девушка) ни разу не спала больше двух часов. Просто не могла. Одна из причин — это частые разговоры апы ночью, а то даже и плач и другие переживания — говорят, что ночью она общается с духами.

Первые дни.

Как проходит день в Унгуртасе для тех, кто приезжает туда более, чем на несколько дней? В течение дня приветствуется помощь по хозяйству. Апа говорит: “Вы сюда приезжаете, вы здесь живете — относитесь ко всему, как ко своему. Сами следите, чтобы было чисто, чтобы была вода, чтобы были натоплены печи. Чтобы я не напоминала вам.” Основная работа для мужчин — это таскание воды ведрами из горной реки, находящейся полукилометре от дома — своей воды на участке нет, поэтому для мытья, приготовления пищи и хозяйственных нужд используется речная вода. Я однажды убирал старое сено в кормушках для баранов — оно утопталось и превратилось в толстый слой твердого материала, который нужно было разбивать ломом и доставать вилами и руками. Еще в обязанности мужчин входит протопка печей — а так как деревья в регионе практически отсутствуют, печки топятся углем. У апы есть сарай с тоннами угольного камня — который нужно дробить молотком и ведрами носить в дом и кухню. Всего в хозяйстве три печки (кухня, комната мужчин и комната женщин) и на протопку каждой из них в сутки уходит около 10 ведер угля — всего ну весь дом нужно оокло 30 ведер! Думаю, я получил хороший мастер-класс и практику по протопке угольной печи за время пребывания там. К сожалению, у угольных печей есть минус — угольная пыль вредна для органов дыхания, а во время дробления угля и особенно — во время прочистки печки (примерно два-три раза в день) образуется большое количество пыли, которая неизбежно попадает в легкие. Так что в следующий раз я озабочусь марлевой повязкой или респиратором во благо собственного здоровья.
Кстати, по поводу этих двух основных занятий у нас даже шутка появилась — "Вода таскала? Гора ходила?", спрашивали мы друг друга — так апа обычно спрашивала нас. Частое посещение горы разума, находящейся сразу через дорогу от бабушкиного хозяйства и посещение реки считается важным, ну или, как минимум — крайне желательным для успешного выздоровления и открытия сердца. Гора Дракона наполнена сильной энергетикой, ее пещеры служат для излечения от различных болезней или для раскрытия особых даров. Находится она совсем рядом — буквально через дорогу от апашкиного хозяйства.

Река, берущая начало в горах — тоже святая. Ходит мнение, что речка такая извилистая, что глядя сверху, можно увидеть в ней начертанное имя Аллаха.
На второй день своего пребывания там я отправился в сторону манящих на горизонте снежных горных вершин. От Унгуртаса до них — около 50 км. Я пошел в их сторону просто чтобы быть к ним ближе, четко понимая, что не смогу дойти совсем близко. Погода стояла солнечная и ясная (на протяжении всех 10 дней — и, кстати, за это время ни разу не шел снег или дождь), днем на солнце было очень тепло и приятно и я с удовольствием шел в сторону сверкающих на солнце гор по черной асфальтной дороге, контрастировавшей с белым снегом и ярким голубым небом. Иногда я сходил с дороги и шел по склонам близлежащих сопок — невысоких гор, или скорее холмов, похожих на Гору Разума.

Мне повстречались пастухи, позвавшие меня взмахом руки. Я подошел, поздоровался — они догадались, что я от апы, спросили куда иду. Я сказал, что направляюсь в сторону гор и собираюсь пройти еще немного — впереди виднелись традиционные казахские захоронения, кажущиеся издали небольшим каменным городом с маленькими домиками без окон. Они посоветовали не ходить слишком далеко — в это время встречаются голодные волки, которые подходят довольно близко к человеческому жилью, в поисках пищи. Предостережение о волках я услышал и на обратном пути от других местных — я возвращался преимущественно дорогой и одна машина остановилась и мне предложили подъехать. Эти люди тоже знали про апу и высадили меня прямо у ее ворот.
***
Через несколько дней апа попросила нас сходить к соседям и взять двух барашков. Четверо мужчин вытащили из сарая двухколесную тележку, веревки, чтобы связать им ножки и отправились в поселок. Хозяин выдал нам из загона сначала первого — мы связали его за три ноги и уложили на тележку, а потом точно так же сделали со вторым и покатили их в лучах закатного солнца домой.

Ритуал. Через несколько дней моего пребывания я несколько озаботился морозами и почувствовал, что как-то с нежеланием отношусь к возможному ритуалу оборачивания в шкуру барашка. Как-то мне не ощущалось телесно приятным лежать в шкуре, да еще и я подумал — вот денег на барашка не хватает, значит так и надо...
Я попробовал сказать о своем нежелании апашке — это выглядело как "Апа, а можно мне как-нибудь без барашка обойтись?", на что получил непонятный ответ, однако я догадался, что врядли. Тем не менее, про барашка никто не упоминал несколько дней и я постепенно расслабился — думая, что вселенная услышала мои желания и мне не придется проводить часы в холодной и липкой шкуре... "Лучше летом" — говорил я себе.
Каждый день приезжали самые разные гости-однодневки, привозили молоко, конфеты и печенье. Однажды даже приехали две стюардессы с двумя парнями (тоже членами экипажа, как я понял) с украинской авиакомпании, рейса Киев-Алматы. Приезжала семья с мальчком с ДЦП. Как раз когда была эта семья, апа сказала нам, что нужно поймать барашков. Она сама выбрала двух нужных, мы их снова уложили на тележку и укатили их к ритуальной яме в конце двора... Яма — это вырытое в земле круглое отверстие с такой высотой, чтобы сидя на корточках мог поместиться человек и шириной, чтобы поместились 4 человека. Я догадался, что сейчас скорее всего будет ритуал. Мыслей, что я буду в нем учавствовать у меня даже не возникало и я побежал домой за фотокамерой, чтобы его снимать.

Захватив камеру, вернувшись и сделав несколько кадров я услышал, как апа говорит мне, чтобы я раздевался. Моих сомнений и нежеланий словно и не бывало — я отдал камеру Саше из Киева и торопливо начал раздеваться. Разделся до трусов и залез в яму. Холодно не было — светило солнце и несмотря на температуру в минус пять-десять градусов, обеденное солнце не только светило, но и согревало и поначалу дискомфорта я не испытывал. Я залез в яму — к тому моменту там уже был Володя и старая женщина. Я сел на корточки за ними, апа сказала мне приблизиться к ним — я так понял, для того, чтобы как можно меньше крови упало на землю.

Она отошла, я смотрел вниз и слышал, как она читает молитву, повернувшись к солнцу. Через несколько минут я увидел, как несколько красных капель упали на спины людей передо мной и почувствовал тепло на своей спине. Очень быстро капли сменились ручьями и через минуту спины моих соседей окрасились в красный цвет, а по моей спине и голове стекала теплая и густая жидкость. Я закрыл глаза.

После первого барашка зарезали второго и количество крови увеличилось. Когда второй барашек отдал свою кровь, нам сказали обтираться самим и помочь обтереться друг другу — так, чтобы вся кожа, все тело были обмазаны кровью. Затем нужно было идти на реку — смывать кровь. Это было по желанию — можно было не идти, но тогда нельзя было бы мыться три дня. На полпути к реке я понял, что замерзаю и у меня нет никакого желания в такой мороз лезть в ледяную воду и я воспользовался альтернативной возможностью — решил возвращаться домой, чтобы согреться.

Вернулся домой, к печке, весь в крови, слегка шокированный и незнающий, что делать со стекающей на пол кровью. Голова была будто после душа — только вместо воды стекали на лицо красные ручейки, да на пол капали красные капли. Я взял полотенце и начал вытирать голову. По мере высыхания крови на груди, животе, спине, руках, я испытывал все больший дискомфорт — ссохшаяся кровь под майкой “царапала” кожу и я несколько раз снимал ее, чтобы ногтями и полотенцем счистить с себя высохшую кровь, доставляющую столько неудобств моему телу. Избавившись от дискомфорта, я почувствовал себя легче. Через несколько часов высохли волосы, превратились в будто склеенные силикатным клеем.

Позже я обнаружил, что мне доставляет удовольствие ковыряться ногтями в ссохшейся крови у основания волос — то же самое мне нравилось делать в детстве, только тогда в моих волосах был песок. Помню, я открыл это случайно — после игр в песочнице, у меня в волосах оказался песок и мне было приятно ковыряясь в волосах доставать его оттуда. Меня это действо увлекало целиком и все мои ощущения сосредотачивались там — на макушке головы и это могло продолжаться сколь угодно долго. Вспоминаю, что я даже специально сыпал себе на голову песок, чтобы можно было его потом выскребать оттуда... Я проспал почти весь вечер. Поздно вечером меня разбудили пить чай. И потом я спал всю ночь. Пожалуй, эта была единственная ночь, когда я хорошо выспался.

Апашкины "приемчики". Помимо серьезных и основательных ритуалов — вроде жертвенного барашка, у бабушки есть и другие “приемчики” для работы с людьми. Как-то во время чаепития я сидел рядом с ней, по левую руку от нее. В какой-то момент она повернулась ко мне и взяла в кулак мои волосы, наклонила мою голову к себе и легонько потрясла ее — будто взяла не взрослого человека, а ребенка или щеночка и вдруг я чувствую на моей шее сильный, резкий и неожиданный удар. Апа ударила боковой стороной ладони по нижней части шеи — там, где она уже переходит в спину. Больно не было — просто неожиданно. В другой раз это произошло, когда апа меня брила (ритуал "избавления от отжившего") — я сидел, наклонив голову над тазом с водой, апа намылила мою голову и, перед тем как брить, ударила двумя ладонями по передней и задней части головы, потом по левой и правой и завершила это своим коронным ударом по шее — в этот раз удар мне показался еще более сильным — мои глаза были закрыты и в темноте я увидел белые искры.

Вообще, я заметил сходное поведение апашки по отношению к своим внукам, нам (гостям-паломникам) и животным — например, щенкам. На всех она могла сердиться, со всеми бывала строгой и с каждым могла смеяться. Помню, когда родились и подросли щенки и мы перенесли их из сарая (места, в котором они родились) в кухню — их мама, по кличке Телефон, поначалу пугалась заходить в помещение и таким образом, щенки в первые дни оставались без маминой еды и очень громко скулили. Апа подошла к ним, взяла одного за шкирку и начала строго его отчитывать — как если бы это был ее провинившийся внук. Что ж, на некоторое время это их успокоило...
Еще один ритуал — это когда апа бьет человека легким недавно убитого барашка. Это серия из нескольких ударов наотмашь — кому-то доставалось только по телу — слева, справа, со спины, а кому-то и по голове... Потом легкое отдавалось на съедение собакам.

Как-то я поинтересовался — работают ли ритуалы, если я не верю или не знаю, каким должен быть результат? Кто-то ответил, что работают — и независимо от того, понимает человек их значение или нет. Магия...

Путешествия по святым и историческим местам. Последние три дня прошли в поездках — сначала в горную мечеть, источники и ущелье Арасан-Корасан, потом в Змеиное ущелье и в конце — в Тамгалы — исторический памятник наскальных рисунков (петроглифов), попавший в список мирового наследия Юнеско. Ездили мы на машинах гостей, которые приезжали преимущественно на лексусах и джипах. Мы набивались в машины пачками до 8 человек — в том числе по трое в багажнике.
Ущелье неподалеку от села Бесмойнак — удивительное место, чтобы попасть в него — если вы не знаете дороги, нужно найти дедушку-проводника, который живет на краю села, за небольшую денюжку он отведет вас к домику, горячим источникам, мечети и покажет петроглифы — древние рисунки на скалах. От крайнего места, до которого можно добраться на машине, до домика идти меньше часа (около 2 км), спускаясь по тропинке, ведущей по склонам гор. Спуск несложный, так как тропинка не крутая. У домика протекает горная речка, есть две "ванны" с теплой водой из источников (примерно 25С). Будь на улице теплая погода — я бы с удовольствием остался там на несколько ночей — в этом уютном ущелье, на высоте около двух километров, окруженном двух с половиной километровыми горами, богатой растительностью и пресной водой — нужно только запастись продуктами и прекрасные дни с купанием в горной реке и теплых ваннах обеспечены. А если поднять голову вверх и если повезет — можно увидеть срывающегося со скал и парящего в небе самого крупного орла — беркута. Не удивлюсь, если летом в этом месте всегда есть люди — кажется, там есть все необходимые условия для отдыха.

Чтобы из ущелья попасть в мечеть, после небольшого подъема на противоположный склон горы, необходимо подняться почти по вертикальной лестнице, высотой около 4 метров, а затем еще столько же — по вертикальной скале, но уже с помощью свисающей веревки. Несмотря на кажущуюся сложность — вся наша группа забралась легко, даже взрослые женщины. Пещера представляет собой углубление в скале глубиной около полутора и шириной около двух метров, в далеком прошлом заваленное огромными каменными глыбами. В ней легко могут поместиться сидя семь человек, а спать там было бы удобно двоим. Да, как только я туда забрался и сел — я сразу почувствовал, как бы мне хотелось тут уснуть. Пещерка оказалась очень уютной и защищенной со всех сторон камнями. Если смотреть вперед и вниз — перед вами, словно через окошко, откроется прекрасный вид на ущелье. По легенде, в этом ущелье скрывались два брата-казаха, сражавшихся в XVII веке с джунгарами. Сама природа помогла им скрыться в этом ущелье — случился обвал и огромные скалы завалили пещеру, сделав ее невидимой для человеческих глаз, оставив лишь небольшое пространство, чтобы можно было выбраться из нее.

Поездка в урочище Тамгалы состоялась в последний день перед моим отъездом. Здесь в середине XX века было обнаружено древнее святилище с большим количеством наскальных рисунков — всего обнаружено около пяти тысяч изображений. Самые впечатляющие — это изображения божеств солнца, напоминающих человека, но с небольшими кружочками вокруг контура головы. Много изображений животных, есть изображения ритуальных танцев, охоты на животных. Приблизительное время создания этих рисунков — конец бронзового века, то есть первое-второе тысячелетие до нашей эры. В святилище люди молились богам и духам предков. В Тамгалы большое количество древних захоронений, курганов и алтарей. Место, в котором далекое и кажущееся недосягаемым прошлое человечества становится ближе и реальнее — скалы, помнящие наших далеких предков и несущие в себе великую силу, накопленную тысячелетиями.

Завершение (Начало?..). Последний вечер, последнее чаепитие, я прощаюсь с апашкой. Она заботится о том, чтобы найти мне машину, с кем уехать — не хочет, чтобы я добирался до Алматы самостоятельно, с чужими людьми. Рейс у меня был утренний, поэтому необходимо было ехать в город за день — и я поначалу думал использовать этот день как возможность побывать в известной Алматинской бане “Арасан”, расположенной в огромном шестикупольном здании, оформленном в национальном стиле. Однако бабушка настойчиво отсоветовала мне посещать какие бы то ни было заведения, сказав сразу возвращаться домой — чтобы не “смыть” и не “растерять” то, что я приобрел здесь, на этом месте, за 10 дней. Она бросила мне большой пакет сладостей и сказала, чтобы я привез его домой и раздал близким, сделав упор почему-то на маме (хотя я ее ни разу не упоминал, как и вообще мы не говорили о моей семье и моей жизни).

Унгуртас — прекрасное место и там было очень хорошо. Деревня, горы, много пустоты и незаполненности вокруг — которую можно наполнить собой, отсутствие связи, ничто не разбрасывает ум, лишь только его сосредотачивает. В отличие от города — там слишком мало отвлекающего, но даже это отвлекающее — цельное, значительное и гармоничное моей внутренней природе — это природа внешняя. Простая жизнь. Наносить воды из речки. Наколоть угля в печки. Покушать. Сходить на гору. Посмотреть закат. Почитать. Уснуть. Я давно не читал так глубоко, как там. Давно не делал что-либо, погружаясь в это делание и сосредотачиваясь на нем, не отвлекаясь. Физическая работа сама по себе, автоматически становится объектом медитации. Тишина и успокоение ума, в котором образами проплывают какие-то идеи, мысли, обрывки прошлого, ценные, но неуловимые осознавания... Жизнь наполняется спокойным, ровным и уверенным содержимым, которое при возвращении в город, увы, постепенно утрачивается. Но благодаря такому перепаду хорошо видна разница в переживаемых состояниях и становится понятно, какое из них более гармонично внутреннему миру.

Сайт проекта Олеси Бондаревой aka Бота “Последний дервиш Казахстана”: www.kazakhdervish.com