В далёкую теперь уже детскую пору мне в руки каким-то образом попался старый потрёпанный сборник тувинских сказок. Их содержание я уже, разумеется, не припомню, но вот одна фраза, подобно рефрену, сопровождавшая почти все сюжеты сборника, почему-то зацепилась в памяти. Эта фраза в виде вопроса сопутствовала появлению героев сказок в чужих краях, и звучала она так: "Как твоё имя-прозвище, где твой аал-стойбище?

Собственно, зачем вспомнил я об этом. Дело в том, что как раз к тувинскому стойбищу и решили мы с Вероникой отправиться в очередной поход.

Ещё накануне, прогуливаясь по степной долине Шивилига и оживляя её камни силой своего воображения, мы подошли к летней стоянке тувинского чабана.

Ещё издали завидев пасущуюся лошадь, дочка захотела её всенепременно "оседлать".

Однако реализовать её желание сразу не удалось, поскольку пастух был чем-то занят по хозяйству, да и я, позабыв захватить с собой кредитную карту, не смог бы расплатиться за услугу, использовав терминал, установленный рядом с юртой.

По этой причине планы, связанные с катанием на лошади, мы решили перенести на утро следующего дня, договорившись встретиться с пастухом часов в десять.

Благодаря Нике, которая с самого утра начала гарцевать по палаточному лагерю с удвоенной, по сравнению с обычной, энергией, к жилищу тувинского арата мы подоспели с часовым опозданием. Но то ли пастух оказался весьма пунктуальным, то ли, наоборот, он напрочь забыл о нашем с ним уговоре или мне только показалось, что мы договорились, поскольку познания тувинца в области русского языка были, откровенно говоря, неубедительными, так или иначе хозяина стойбища на месте мы не обнаружили.

Сновавшая возле юрты девочка-тувинка по моей просьбе позвала хозяйку, которая кое-как нам разъяснила, что её муж угнал скот и вернётся лишь поздно вечером. Вот те на, — приехали!

Впрочем, Ника переживала по поводу этой "трагедии" недолго, захватив в плен в качестве сатисфакции за несостоявшуюся покатушку на лошади симпатичного щенка, которого настолько интенсивно начала ласкать, что бедная псина лишь попискивала временами от доставляемого ей "удовольствия".

Девчушке-аборигенке оставалось разве что грустно поглядывать в сторону своей животины, понимая безвозвратность потери. Глядя на эту картину, пришлось применить родительскую власть, дабы восстановить социальную справедливость и вернуть собаку её маленькой хозяйке.

В отличие от дочери, я "удовлетворение" за несостоявшееся мероприятие хотел получить, напросившись к пожилой тувинке в гости.Уж больно интересно мне было посмотреть, как живут-поживают тувинские араты.

Хозяйка юрты согласилась-таки пустить меня в своё жилище. Надо сказать, что, зная о равнодушии большинства тувинцев к опрятности в своём доме, я ожидал увидеть в юрте, мягко говоря, некоторый беспорядок. Однако, к моему удивлению, несмотря на неожиданность вторжения, в помещении было прибрано и даже в какой-то мере уютно.

Хозяйка пояснила, что эта юрта — летняя, и живут они в ней только во время сезона выпаса скота. Кстати, я слышал, что когда в 60-70-е годы тувинцев пытались заселить в благоустроенные хрущовки, то те, игнорируя тёплые ватерклозеты и прочие удобства квартир, устанавливали во дворах пятиэтажек юрты и проживали там со своими семьями.

Сейчас, конечно, в городах тувинцы в юртах не живут, но в сельских районах скотоводы, отправляясь в летнюю пору пасти скот, по-прежнему отдают предпочтение юртам.
К слову, если, в целом, экономика Тувы находится в глубоком упадке, то животноводство здесь своих позиций не сдаёт.

Рассматривая интерьер юрты, мой взгляд остановился на горящем очаге, на котором высилось сооружение, предназначение которого было для меня очевидным. "Арака,"- подтвердила мою догадку хозяйка юрты.

Арака — это тувинская молочная водка, о которой я кое-что слышал ранее, но никогда не пробовал её. То, что я увидел посреди юрты, называется шууруун (самогонный аппарат), используемый для приготовления араки. Это в своём роде уникальное изобретение тувинцев. Оно представляет собой ствол тополя с удаленной сердцевиной, закрепленный с помощью камней прямо в посудине. Сверху — сосуд с холодной водой, который служит конденсатором алкоголя. Щели в трубе обматывают войлоком. Во время кипячения напиток, называемый "шими арагазы", вытекает из шуурууна по специальному желобу. Алкоголя там немного — примерно 20 градусов. Чтобы получить более крепкую водку, её перегоняют вторично или даже третий раз, доводя напиток до 70-80 градусов. Такая водка называется "дан" ("заря").

Тувинка, зачерпнув кружкой из сосуда немного араки, предложила мне её отведать. Преодолевая, думаю, понятные сомнения и подозрительно поглядывая на мутноватую жидкость в кружке, я счёл необходимым всё же не оскорблять своим отказом это проявление гостеприимства хозяйки.

Очевидно, я продегустировал ту самую "шими арагазы", т.е. неочищенную разновидность араки, слабоалкогольную и с довольно мерзким вкусом. Слегка кривя душой, я оценил выпитый напиток тувинским словом "гут", добавив ещё более неискреннее — "зер гут", затем подкрепив впечатление жестом — поднятым вверх большим пальцем руки.

Кстати, по поводу употребления араки. Я вычитал в интернете любопытную информацию о том, что к числу страстных поклонников напитка принадлежит звезда мирового кино Дэниел Крейг — исполнитель роли агента 007 в серии фильмов о супершпионе Джеймсе Бонде.

А "подсадил" его на араку владелец хозяйства с поголовьем из 250 коров, 47-летний бритпнец Джейсон Барбер, который, по его словам, почерпнул идею создания водки из молока из документального телефильма о Туве.

Я же, опасаясь предложения продолжить дегустацию после высокой оценки мною вкусовых качеств напитка, поспешил к выходу. У выхода из юрты на верёвке свисали куски баранины, которую тувинцы вялят прямо в помещении.

Кстати, способы хранения мяса у тувинцев весьма своеобычные. Их я наблюдал ещё во время первой поездки на Шивилиг. И вот какая была картина. Приехавшие отдыхать на грузовике тувинцы, сбросили с машины тройку баранов. Вначале я не понял, зачем они привезли сюда животных. Версия о том, что баранов не на кого оставить дома, стала таять, поскольку число баранов постепенно уменьшалось, а количество развешанных на верёвке, прямо на улице, кусков мяса пропорционально росло.

Вялящееся мясо, естественно, привлекало внимание множества насекомых, и когда тувинец, пытаясь меня отблагодарить за починенную паяльную лампу, предложил мне баранинки, я почему-то вежливо отказался.

Впрочем, вернёмся, как говорится, к нашим баранам. Вероника, у которой отняли "сатисфакцию" (щенка), снова вспомнила про несостоявшуюся поездку на лошади, начав канючить: "Хочу покататься! Когда лошадка вернётся!"

Пришлось использовать ещё один отвлекающий маневр. Я пообещал сводить её в лес за голубикой, благо, что сам лес находился в непосредственной близости от тувинского стойбища.
Впрочем, это был не просто лес, а настоящая, почти непролазная тайга с многочисленными ручьями, буреломами и т.п.

Углубляться особенно в лес мы не стали, обнаружив сразу заросли голубики. Ягода наросла нынче, конечно, не в "промышленных масштабах", но "для поесть" — в самый раз.

Так что всё сложилось у нас вполне удачно: и Вероника сыта, и лошади целы. Да и я, слегка опьянённый тувинской водкой, остался доволен. Ведь не побывав в жилище скотовода и не попробовав араки, трудно считать себя узнавшим Туву.