Находился я в бесконечном городе из отелей и аквапарков недалеко от Аланьи на берегу средиземного моря. Вдоль побережья города не заканчиваются, а меняются только таблички с названиями. Светофор показал красный свет автомобилям, и я шагнул на "зебру". Слева рычал мотором грузовик. Смекнув, я направился к водителю спросить по пути ли нам:
— Сэн гитийорум(вы едете) Мерсин, Адана?
— Адана, — ответил он.
— Можете подвезти? Бэрабэр(вместе)? — к фразам добавлял жесты.
Пожилой водитель жестом пригласил в кабину. Пока я садился, загорелся зеленый, и мы поехали. Имя шофера Абдурахман. " Я — курд",- сразу объявил он, как делают все, кто считает себя курдами. Он не говорит по-английски и, естественно, по-русски. Я использовал свой скудный турецкий лексикон, чтобы кое-как общаться. Ехать с ним было интересно. Сначала он звонил всем подряд и рассказывал, что подвозит иностранца. Иногда давал трубку мне, чтобы я поговорил с ними на английском или русском. Но чаще и тот и другой язык люди знали вскользь. У Абдурахмана аж десять детей! Живет в г. Джизре, на границе с Ираком. Постоянно за рулем, поэтому семью видит редко.
Перед Мерсином мы ехали по горам. Чудесный серпантин завораживал красотой и пугал глубокими пропастями.

Путь настолько узкий, что фуры и автобусы останавливались, чтобы пропустить друг друга. Новая широкая дорога с многочисленными тоннелями еще строится. В редких "карманах" турки продают бананы. Здесь же их и выращивают. На закате мы остановились поужинать. Абдурахман варил макароны, а я наблюдал, как верхушки гор последними купались в солнечных лучах. После трапезы конечно же чай, без него никуда.
— Курдский чай — лучший. Турецкий(машет рукой) — отстой, — говорит Абдурахман.
— В Курдистане вырощен? — спросил я.
— Нет. Шри-ланка.
Чай действительно вкусный, но технология приготовления та же, что у турков. Устройство называется самэвар. Два небольших чайника один на другом. Снизу закипает вода и заваривает чай сверху. Пьют из маленьких округлых стаканчиков. Абдурахман протягивает мне телефон, чтобы я записал свой домашний номер. Возвращаю телефон назад, а он вертит головой, мол, звони. Я говорю, что дорого. Неважно — звони. Мать подняла трубку. Я не знал о чем говорить. Перед глазами мелькали цифры, хотелось поскорей закончить разговор. Она приболела, и я, нехороший сын, не додумался даже произнести:"Выздоравливай, мама."
На следующий день с другим водителем я приехал в непризнанный турецкий Курдистан. Контраст видно сразу. Заросшие лесом горы сменились пустынными, каменистыми холмами. Здесь поля расчищают от камней, и делают из них заборы-границы. Маленькие города и поселки мрачные, серые и грязные. Традиционные дома одноэтажные, с плоскими крышами. Все это резко контрастирует с блестящей и современной западной Турцией.
Название Курдистан имеет не государственно-политический, а этногеографический смысл. Эта территория поделена между четырьмя государствами — Турцией, Ираном, Ираком и Сирией. Поэтому трудно точно определить его географические рамки. С запада на восток простирается приблизительно на 1 тыс. км., а с севера на юг — от 300 до 500 км. По весьма приблизительной оценке его население к настоящему времени превышает 30 миллионов человек. Таким образом, курды — самая многочисленная нация в мире, лишенная права на национальное самоопределение.
После Первой Мировой войны державами Антанты был впервые поставлен вопрос об автономии Курдистана. Однако победа кемалистского движения в Турции все перечеркнула. Кемаль Ататюрк(первый президент турецкой республики, 1923-1938 гг.) проводил политику насильственной ассимиляции и тюркизации нетурецких народов. Любые проявления национального самосознания рассматривались как сепаратизм и жестоко карались. Понятия «курд» и «Курдистан» были запрещены. Курдский язык считался (и считается до сих пор) смесью из турецкого, персидского и арабского языков. Хотя наука признаёт его самостоятельным.
В 1970-х годах Абдулла Оджалан создал Рабочую партию Курдистана. Курды взялись за оружие, чтобы добиться независимости. В течение двадцати лет велась партизанская война, которая утихла с началом 2000-х. А. Оджалан брошен в тюрьму, где находится до сих пор.
В настоящее время существует легальная Партия мира и демократии. Она имеет около тридцати голосов в парламенте, и многие курды возлагают на нее большие надежды, связанные с независимостью.
Вечером я оказался в городе Кызылтэпэ под дождем на улице без фонарей. Вне асфальта жидкая грязь, недостроенные здания, собаки, и кладбище разбитых автомобилей. Плюс ко всему холодно — на дворе март. Попытки остановить машины были неудачными, где поставить палатку непонятно. Вдруг подходит парень и приглашает попить чаю на заправку. Я радуюсь возможности согреться. Он работает там в ночь. Один стаканчик чая, затем второй и третий. Общаемся практически не понимая друг друга. Причем, если я не понимаю, он старается говорить громче, как будто от этого что-то измениться. Усталость клонит в сон. Он ведет меня за заправку:" Ода, ода!"(комната) И действительно мы приходим в теплую прокуренную бытовку с тремя диванами. Внутри только один человек смотрит телевизор. Я ложусь на диван и удовлетворенно засыпаю. Но ненадолго. Посреди ночи начинается жуткий шум, открываю глаза — внутри уже человек десять. "Русча, русча",- слышу я. Сверху на меня накидывается кем-то плед, и остальную часть ночи провожу в попытках заснуть. Утром ребята с гаража находят попутную машину в Джизрэ, и я бегу к ней, сломя голову. Водитель следует по маршруту Стамбул-Багдад.
— Сурия,- показывает направо водитель. Дорога идет прямо вдоль сирийской границы, видны их населенные пункты. Нас разделяет метров 60 минного поля. Шофер опускает ладонь вниз, якобы нажимая, а потом резко вверх и разводит руками. Он тоже звонит друзьям и родственникам, рассказывая с кем едет, и протягивает мне телефон. Я уже привыкаю. Каждый водитель-курд делает абсолютно также.
В Джизрэ пытаюсь найти Абдулу Яшира. Один повстречавшийся в Турции украинец посоветовал с ним встретиться. Абдула директор школы, уважаемый человек, может много рассказать, причем по-русски. По дороге меня остановили напоить чаем. Люди здесь алкоголь не пьют. Поэтому местные кафе очень просты, с абшарпанными стенами и без ассортимента. Там проводят время за беседой мужчины, а у женщин, судя по всему, других дел невпроворот. Столпился народ, спрашивал откуда я (where are you from?) и как меня зовут(what is your name?). Больше они не знают, поэтому вопросы повторяются. Иногда трудно объяснить, что я из Беларуси. Но многие все же знают, когда говоришь Бейяз Русча(Белая Русь). Некоторые представляют наше географическое положение где-то в сибири. Народ всегда встречается очень добрый и отзывчивый. Им невероятно интересно поговорить, пройтись, сфотографироваться или просто постоять рядом с иностранцем.
Наконец я нашел нужный дом. Но по звонку никто не вышел. Ну что ж, зайду попозже. Улица вывела на старинное кладбище. Внезапно начался сильный дождь. А из окна второго этажа кто-то яростно махал руками, знаками приглашая на чай. Вовремя! Попадаю в маленькую поликлинику. Заходим на кухоньку, где собирается почти весь персонал. На лицах улыбки. Людям интересно узнать, что за странный человек появился в этих краях. Один доктор и пара медсестер говорят по-английски. Беседа складывается. Затем обеденный перерыв. Все идут молиться в мечеть, и меня берут с собой. Внутрь я не пошел, а дождался конца молитвы, чтобы сфотографировать могилу Ноя. Это общеизвестный библейский герой, которому бог приказал построить ковчег, взять по паре каждого животного и спастись от потопа. В Коране он считается пророком по имени Нух. Так как люди в его время жили до тысячи лет, то достигали огромных размеров. Вот и Нух прожил больше девятиста лет и ростом был около семи метров(судя по его саркофагу).
Доктор Басри предложил ночлег. Я не стал отказываться. В течение его перерыва мы совершили маленькую экскурсию по городу. После работы на машине поехали на гору, откуда Джизрэ видно как на ладони. Здесь состоялся забавный разговор. Так как Басри не говорит по-английски, мы пользовались онлайн переводчиком. Говорили в микрофон телефона, а на экране выползал корявый перевод. У Басри есть трое детей, живут они с нянькой. Где жена, я так и не понял. То ли умерла, то ли развелись. Он очень просил помочь найти белорусскую девушку, чтобы жениться. В общем об этом только и был разговор. Кстати, врачи — элита турецкой интеллигенции. Ежемесячная оплата эквивалентна четырем тысячям американских долларов.Доктор Басри.
Пока город погружался в темноту, я слышал несколько разрывов и подумал, что это петарды или салюты. Позже мне объяснили, что это разрывы газовых гранат. Курды постоянно протестуют. В городе я увидел следующее. На тротуаре горел большой костер, рядом стоял бронированный полицейский автомобиль. Вокруг не было ни души, значит полицейские победили, и протест подавлен. Также в этих местах много воинских частей с танками, бетонными заборами и амбразурами, обложенными мешками с песком. На дорогах встречаются блокпосты.
Вечером в доме Басри собрались около пятнадцати его друзей и коллег, чтобы отпраздновать профессиональный врачебный праздник (14 марта). Сам он почему-то не приехал. На этот раз только полночи я провел среди шумных и выпивших курдов. В два часа они все убрали, и уехали, оставив меня одного.
Как видно, мусульмане употребляют алкоголь. Турцию можно назвать самой либеральной из исламских стран. И за это спасибо Мустафе Кемалю Ататюрку, великому реформатору и национальному герою турецкой республики. Например, одни девушки носят паранжу(одежда, закрывающая с головы до ног) другие повязывают только платочки(хиджаб), остальные одеваются как хотят. Есть мужчины которые соблюдают ежедневную молитву, есть, которые не молятся. Некоторые позволяют немного выпивки, иные не пьют совсем. Все смешалось в доме османском. Но мечеть есть в каждом, даже самом захолустном поселке.
— Я мусульманка, — говорит одна девушка, — и мой муж будет мусульманин.
— А в мечеть ходишь?
— Нет.
— А как насчет многоженства?
— Ты что! У нас женщина свободна. Это неправильно иметь много жен, только одну.
Утром пришел отец доктора Басри, поймал для меня машину, и я оказался в ближайшем городке Идлит. Стояла солнечная, безветренная, довольно приятная погода. Абсолютно голые горы и холмы навевали ощущение беззащитности. Вдруг остановился мусоровоз. Двое молодых парней в кабине улыбались и настойчиво жестикулировали — садись в кабину.
— Емэк? (еда), — спросили они.
— Да,- ответил я.
— Куда едешь?
— Мидиат.
Далее объясняют, сейчас покушаем и поедешь. Проезжаем по пустым улицам с одинаковыми домами. Выгружаемся возле большой группы людей. Меня ведут к огромным чанам, греющимся на углях. Угощают супом, рисом и вареной говядиной. Находится один курд, немного говорящий по-русски. Он работал в украинском ресторане несколько месяцев, пока там не началась революция. Оказывается я попал на свадьбу! Пока ожидали жениха с невестой, Хусейн(в Украине звали Сеня) показал мне дом, семью, приглашал:"Пошли девочек посмотрим." То есть это как посмотрим? Как на выставке автомобилей или породистых собак? Я отказался, и мы пошли пить чай в дом. Внутри совершенно нет мебели. Только ковер, подушки у стен и телевизор. Я хотел остаться на традиционные танцы, но Хусейн ушел, и некому было объяснить мое желание. Меня просто потянули за руку со словами "Мидиат" и посадили на маршрутку. По улице шла целая процессия из мальчишек, подростков и взрослых. Как мне показалось, они с гордостью сопровождали иностранца, и рассказывали обо мне встречавшимся землякам. По обычаю люди на свадьбах кушают, общаются и танцуют. Держа друг друга мизинцами, они становятся в полукруг и совершают нехитрые па под музыку. Со стороны выглядит очень забавно. И так три дня: кушать, беседовать и танцевать.
— Ну это же скучно! — говорю.
— Нет. Ты что! Очень весело, — отвечают мне.
В маршрутке на город Мидиат ехал один единственный пассажир, парень лет двадцати по имени Мустафа. Он ехал к племяннику, который старше его на год. И я снова получил приглашение остаться в их студенческой квартире, и посмотреть город вместе. Мустафа работает в поликлинике секретарем сутки через трое, и зарабатывает при этом 1250 $. Собирается поступать в Стамбульский университет на биоинженера.
Мидиат сильно впечатлил. Узкие тысячелетние улочки играют с моим воображением. Погружаешься в древний восточный мир Алладина, падишаха, древних сирийцев-христиан, торговцев шелком, сказочников и прекрасных исполнительниц танца живота. Но реальность фантазией не заменишь. Автомобили еле разъезжаются, и, конечно не вписываются в общую картину. Дети играют в камешки и классики, гоняют мяч. А вот ослики, везущие дрова, в самый раз. Погода по-настоящему весенняя. И в это время еще нет огромных толп пестрых туристов. Может быть поэтому местные жители более открытые и приветливые. В данном регионе живут не только те, кто исповедует ислам, но и христиане. Они жили здесь еще до появления мусульманства. В Идлите, например, имеется действующая старинная церковь. А в Мидиате монастырь Мон Габриэля.
На следущий день я вместе с Мустафой и Али решили отправиться в Хасанкейф. Город с многовековой историей на берегу реки Тигр. Ребята там тоже не были, и это была удивительная экскурсия для всех нас. Еще перед городом, в окружающих горах видны ровные квадраты-углубления. Это древние рукотворные пещеры. Они неглубоки, чтобы называть их пещерами. Скорее это комнаты в несколько квадратных метров. Внутри них жили, готовили пищу на кострах, а в соседних помещениях жил скот. На отвесной вертикальной скале комнаты вырублены в несколько этажей, и наверх ведет еле заметная узкая лестница. В некоторых пещерах держат скот или живут до сих пор, сделав пристройку. Хасанкейф — город очень древний. Люди пришли сюда десять тысяч лет назад. Римляне построили крепость Кефе, откуда и произошло название города. Затем длинная череда войн и династий, пока наконец османы не укрепились здесь основательно.
Понаблюдав местную свадьбу, мы пошли по каньону. Миллионы лет вода "прорубала" себе путь в этих скалах. И вот уже несколько тысяч лет человек создает здесь дома, пасет коз и овец, строит крепости. Али надоело шагать по неудобным камням. Он свернул вправо и вывел нас на гору. Оттуда открылся превосходный вид на город ныне живущий с одной стороны, и город древний и покинутый с другой. Я загорелся найти туда дорогу, но у курдских ребят такой же менталитет, как и у турецких: "Запрещено — значит не пойдем!" Немного побродив по местам, защищенным ЮНЕСКО, мы вернулись через официальный вход, где были обруганы охраной. Есть некоторые сомнения, что ЮНЕСКО сможет отстоять этот город для "всемирного наследия". Дело в том, что турецкие власти строят плотину выше по течению. И когда ее закончат, город окажется под водой. Вдали уже виднеются пятиэтажки "нового" Хасанкейфа. Устроят ли предприимчивые турки подводные туры для туристов по затопленному древнему городу? Или не менее предприимчивые курды защитят свой дом?
Идея проникнуть в древнее городище не ушла. Да и места здесь завораживающие. Всего в паре километров от города ощущается абсолютная безмятежность и спокойствие. Яркое солнце и горы песочного цвета как будто говорят:"Останься здесь еще немного." Проводив ребят, я вернулся в каньон и прошел до конца. Дальше пути не было. Только скользить вниз или лететь. Ветер сбивал с ног даже с рюкзаком на плечах. Я выбрал пещерку с прихожей и комнатой, где есть защита от дождя и ветра. Сами горы не имеют острых окончаний. Они плавно и волнообразно переходят одна в другую. Как будто некий великан слепил их руками. В древний город так и не попал. Откуда ни возьмись явился гавайский американец, и мы, познакомившись, жестоко напились с серьезными похмельными последствиями.
Пасмурный холодный вечер около маленького безымянного для меня городка и реки с названием Pisyar. Подбирают молодые ребята из Партии мира и демократии. Дарят ленточку зелено-красно-жетого цвета. Это партийная символика. Я одеваю ее на шею. Приглашают попить чай. Заходим в кафе, где я испытываю странное ощущение. Гул голосов затихает, и пятьдесят пар глаз смотрят на меня. Я стою и смотрю на них. Кто-то жестами указывает на стул. Потоки вопросов "Откуда ты? Как тебя зовут? Сколько лет?" Кто-то приносит журнал с фотографией Абдулы Оджалана. Пожимает руку лидер местного отделения партии. Один чай, второй, третий. Хоть выглядят сурово их лица, но в душе они дружелюбные и добрые люди. Даже если бы на мне не было символики ПМД. Темнеет и надо идти. Машу рукой и прощаюсь со всеми. Благодарю за чай курдским "спасибо", удивительно похожим на русское: "Спас!"
Подбирает фура. В кабине два человека, дядя и племянник. Немного проезжаем и останавливаемся на ужин в ресторане. Все спрашивают про меня и, указывая на ленточку на моей шее, поднимают вверх большой палец. Мол, класс и уважуха. Далее едем вдоль огромного озера Ван. Еще немного, и мы вынуждены остановиться. Дорога перекрыта. Идет густой и мокрый снег. Мои друзья ложаться на полки, а я кое-как устраиваюсь на сиденьях. В кабине тепло, и мы засыпаем. Утром путь все еще закрыт военными. Греемся, пьем чай и играем в домино в маленьком придорожном кафе.Аскер(солдат). Но наконец пропускают. Наша машина еле идет, и более резвые и наглые обгоняют, рискуя столкнуться со встречными. На обочине лежит сгоревший и ржавый остов грузовика. Чуть дальше полицейские и фура, въехавшая в снег. Перевал закончился, дорога идет вниз, где снега уже нет. Кругом немного унылый пейзаж безлесых гор и крестьянских грязных хат. В городе Доубаязит делаем ремонт. В старом мерседесе проблема с зажиганием. Проводим здесь около двух часов. Отъезжаем несколько километров и глохнем. Вот так починились! Абдулла и Зиами начинают устранять поломку самостоятельно. Я собираюсь уходить, но получаю обещание, что через два часа поедем. Но автомобиль решительно не хочет заводиться, и мы опять ночуем вместе. А рядом высится огромный, снежный Арарат. Его прикрывает дымка призрачных облаков, и возникает ощущение нереальности. Как будто передо мной всего лишь картинка. Может этот грозный великан не хотел нас пропускать?...
На следующее утро я покинул моих друзей и, сменив много машин, достиг Грузии.
Курдистан, эта непризнанная страна, оставила приятные впечатления и хорошие воспоминания. Добрые, веселые и немного наивные люди. Красивая, завораживающая природа. Древняя и удивительная история. Но остается небольшая горечь. Дело в том, что турки не любят курдов. Не хотят о них слышать и видеть в Стамбуле, Измире, Анкаре... И никто внятно не может объяснить причину. Как обычно кучка политиков сталкивает людей, чтобы разделять и властвовать.