Фешенебельный Цюрих – финансовая столица непотопляемой империи Швейцарских банков. Квинтэссенция махровости Запада. В воздухе веет прохладным официальным порядком, а город выглядит чистенькой, слегка отчуждённой чопорной витриной. Таковым Цюрих стал в 19 веке, заполучив себе штаб-квартиры главных банков Швейцарии, включая и Национальный. Банки, страховые компании, туризм, торговля – неудивительно, что целых три четверти сегодняшних цюрихцев заняты в сфере обслуживания.
На въезде в город авто скрылся в тоннеле и на солнечный свет вынырнул уже в самом центре. Кстати говоря, черта едва ли не всех швейцарских городов, резко ограничивающая ловлю интересных уличных видов. Пока авто припарковывался, у меня выступили скупые слёзы счастья. Наконец-то я в роскошном Цюрихе!!! Сбылась мечта. Откуда такое чуждое мне стремление к роскоши? Всё просто, небезвкусная роскошь подразумевает красоту, встречу с которой я так долго ждал. А со вкусом у швейцарцев всё в порядке. Уже по возвращении домой я узнал, что Цюрих признан первым городом в мире по качеству жизни. Причём четвёртый год подряд! И доход на душу населения тоже самый большой – 45000 долларов в год, хотя зависимость между этими показателями не стопроцентная.
В размеренном и спокойном Цюрихе жизнь бурлит только на городском вокзале Банхоф. Под самым его сводом пассажиров встречает/провожает золотокрылая синяя бабища огромных габаритов в цветастом купальнике. Надувная дива грузно порхает, держа в руках то ли боксёрские перчатки, то ли эспандер. Слегка перефразируя Сашу Чёрного, хочется вопросить: «Цюрих, Цюрих, как не стыдно? Что за баба из резины Ростом в дюжину слонов?» Игнорируют её только потушившие злые глаза-фары инопланетные соколы, застывшие, словно в стойле, между платформами. Такая обтекаемая форма позволяет междугородним экспрессам развивать чудовищную скорость. Мелькнёт, и пропал: через всю страну за три часа.
Банхоф не только транспортное, но и торговое сердце Цюриха. Вокзал стоит не на грунте, а на магазинах. Несколько десятигектарных этажей изобилуют всем, от дешёвых шмоток на многочисленных распродажах, до забегаловок и дорогих ресторанов.
Возбуждённый вокзал – это современная модификация «рыночной площади», как, собственно и переводится с латыни Цюрих (Turikum). Нынешняя «площадь» несколько сдвинута в пространстве от исторической, заложенной римлянами ещё в 15 году до н.э. для сбора податей за пользование речкой с благозвучным названием Лиммат. Однако, как вы лодку назовёте... «рынок приносит деньги» и «деньги хранят в банках». Силлогизм достройте сами, а назвали мудро.
Из вокзальной площади Банхофплатц вырастает чистенькая Банхофплатцштрассе – самая махровая улица Цюриха (продолжая линию исследования махровости), главная улица так называемого Младшего города, занимающего западный берег Лиммат. Элитная Банхофплатцштрассе занимает место засыпанного в 19 веке крепостного рва (тогда же были срыты остатки древних городских укреплений). Эта просторная, обсаженная липами улица известна как «витрина Швейцарии» из-за обилия дорогих бутиков и торжественных зданий. Однако именно здесь я подумал, что кредиты, выданные городу, явно неоплачиваемы. Улицы сверкают богатыми фасадами, в которых, однако, не проскальзывает и намёка на уютную старину. К такому повороту событий я не был готов, что и послужило первой причиной разочарования. Уж лучше лягушачье кваканье… Когда ров ещё не был засыпан, в нём обитало много лягушек – утраченной достопримечательности Цюриха. Именно благодаря лягушкам, резко смолкшим при приближении неприятеля, удалось спасти город. Пока всё было спокойно, они весело и громко расквакивали. Словом, легенда, напоминающая римских гусей.
По всей Банхофплатцштрассе, как и вообще по всей Швейцарии, развешаны флаги. Глядя на них, несведущий турист-шоппингист может долго ломать голову над заботой швейцарцев о здоровье (белый крест на красном фоне). Интересно, что государственным не уступают в количестве кантональные флаги. В одноимённом кантоне Цюрих это поделённый по диагонали квадрат с синим низом и белым верхом. Патриотическая традиция проецируется даже на транспорт – быстрые бесшумные трамваи тоже сине-белы.
Постепенно примирившись с отсутствием очаровательных старинных зданий, я начал обращать внимание на чистоту улиц. Разумеется, здесь тоже мусорят, но оперативность уборки, порой доходящая до абсурдности, позволяет городу выглядеть прилично. Показателен пример всё той же Банхофплатцштрассе, про которую Джеймс Джойс, если конечно источник информации не врёт, говорил так: «улица столь чиста, что суп здесь можно есть без тарелок, прямо с мостовой».
Фасады многих домов, в окрасе которых преобладают холодные тона – белые, голубые и розовые – оформлены ставнями, позволяющими прохожим судачить об образе жизни хозяев. Закрыты – внутри дрыхнут совы, открыты – гнездо жаворонков. Когда визуальный соцопрос надоедает, глаз переключается на умиляющие деревянные сарайчики и навесы для велосипедов, которые в Цюрихе всерьёз конкурируют с городским моторизованным транспортом. И едва ли не в каждом переулке обнаруживается миниатюрный фонтанчик, окованный неповторимой узорчатой решёточкой.
Вообще понятие «прямая улица» не для Швейцарии и, беря уже, не для Цюриха. Здешние улицы изогнуты как в горизонтальной плоскости, так и в вертикальной. Несколько зигзагов и мы поднимаемся на холм Линденхоф, откуда с римского замка и начинался Цюрих. Здесь в одноимённом липовом скверике (linden – липа (нем.)) открывается лучший городской вид. Но прежде чем бежать к парапету стоит оглядеться по сторонам. Тихое тенистое пространство. Чудесное место спрятаться от жары, если таковая в Цюрихе случается. Изящные скамеечки. Вместо травы – камушки. Шелестит листва, тихо журчит патриотический фонтан с женщиной в доспехах. Когда в 1293 году Цюрих осаждали австрийцы, женщины облачились в латы и вылезли на городские стены (как раз в этом месте). Не разобравшиеся захватчики приняли их за мужчин, которые, как они считали, давно перебиты (а ведь так оно и было), и, махнув рукой, прекратили штурм.
Несмотря на впечатляющий панорамный вид Старшего города, всех его церковных башен и массивных университетов на заднем плане, несмотря на холм, куда забираются милые дома, в центре внимания конечно несравненная Лиммат, разделяющая Цюрих напополам. Изумительно прозрачная зеленовато-голубая вода будто подкрашена купоросом. Как в бассейне, но только цвет более насыщенный и благородный.
Чуть дальше виднеется Цюрихское озеро, из которого Лиммат вытекает. Любопытно географическое разделение озера и реки. Первый мост Кебрюкке, который в силу широкой у озера Лиммат вдвое длиннее прочих, и считается границей. С одной стороны от моста озеро, с другой – река. Без излишней щепетильности. Та же схема принята на вооружение и в других городах.
Само Цюрихское озеро, чей неширокий кончик оброс по берегам коммунами-пригородами, в утренние часы пустынно. Горы на дальнем плане символичны и теряются в дымке. Слабый ветерок теребит водную гладь. Яхты и лодки пока на приколе, только первые теплоходики, катера и гондолы (!) как бы с неохотой выплывают в акваторию. Вдоль берега проложены километры променада, со стороны берега обсаженные цветами и каштановыми аллеями. Со стороны воды за свою порцию внимания небезуспешно борются утки, чайки и лебеди, покачивающиеся на волнах в ожидании материального поощрения своей грациозности.
С некоторой натяжкой к разочарованиям можно отнести и архитектуру. В Цюрихе функции врагов профессионально выполняли собственные жители. Подкрепленные масштабностью – в самом крупном городе страны живёт 360000 человек (и более миллиона с учётом ближайших пригородов) – столичные амбиции подвигали горожан на постоянную модернизацию. Брошенный кем-то утилитаристский слоган «город должен быть удобным для жилья» был охотно подхвачен. Старые постройки без раздумий сносились, город обновлялся… словом, как в нынешней Америке. Только совсем недавно кто-то смекнул, что из старины можно извлекать прибыль и варварские новостройки в центре прекратили. Ясно, что древностей этот запоздалый эдикт вернуть никак не мог.
Собственная «столичная» значимость не даёт покоя цюрихцам. В кабаках, по пьяной лавочке нет-нет, да и всплывают реваншистские настроения: «Давайте отделимся! Мы важнее, а нас не уважают!» Впрочем, вздумай они не приведи господь отсоединяться, уровень жизни в государстве Цюрих не упадёт.
В результате бесконечных перестроек на фоне сияющих новеньких домиков (даром что 17-18 вв.), столь же юно смотрятся и церкви. Исключение – готическая церковь святого Петра (15 в.) с самыми огромными башенными часами в мире. Циферблат диаметром 8,7 м едва не вылезает за пределы стены, а 70-килограммовые золотые стрелки достигают шести метров. Швейцарцы кропотливо выискивают у себя что-нибудь «самое-самое», дабы представить на всеобщее обозрение и заострить внимание. Поскольку иных заявок на звание «самых больших башенных часов» никто прислать не догадался, полагаю, Цюрихцам можно довериться.
В последний момент подвергся модернизации и главный собор города – Большой кафедральный. Как все крупномасштабные соборы строили его много веков, начиная с 11-го, но всё ещё не было достойного завершения. 18-й век почему-то настроил мастеров на восточную волну, и на обе квадратные готические башни были водружены то ли византийские, то ли мавританские башенки. Если принять во внимание, что основание собора, соответственно эпохе, романское, получается ядрёная эклектика. При этом блоки в фасаде собора на вид совершенный новодел, что заставляет оценить прочность материала. Завидный пример для шёлкового песчаника. Если смотреть против солнца, собор силуэтом напоминает знаменитый Мюнхенский. Здесь уместно пожурить яркое утреннее солнце, по вине которого Цюрихская фотосессия была фактически обречена.
По обеим сторонам реки иглами протыкают небо острые бронзовые шпили узких церквей-близнецов, тоже неоднократно переделанных. Это Предигеркирхе (13 в.) на восточном берегу и знаменитая церковь Богоматери – Фраумюнстеркирхе (также с большими часами) на площади Мюнстерхоф. Компактная Мюнстерхоф считается самой красивой не только усилиями церкви, но и сохранившихся зданий различных независимых гильдий (весовщиков, птицеловов ит.д.), некогда сменивших по «праву денег» Фраумюнстерское аббатство (от него осталась лишь церковь) и интересных своей первозданностью. Не менее остры и прочие шпили на скромных башенках, украшающих даже самые обычные с виду городские дома. Что уж говорить о церквушках.
Но некоторые древние храмы обходятся вообще без башен, вроде Водной церкви Вассеркирхе (15 в.) в честь покровителя города святого Феликса. Перед ней, опираясь на длинный меч, стоит главный местный реформатор церкви – суровый Ульрих Цвингли. Реформация – второе по важности событие для средневекового Цюриха, ставшего её центром (1519). А первым было вступление города в Швейцарскую конфедерацию в 1351-м. Кроме Цвингли из массы памятников заслуживают внимания бронзовые персоны Иоганна Генриха Песталоцци (местный Макаренко 18 века) с маленьким отроком и инициатора постройки Сен-Готтардского тоннеля бородача Альфреда Эшера.
Несколько нелепо смотрится вылезающая чуть не на середину Лиммат ничем не примечательная ренессансная ратуша (17 в.) – на берегу не хватило места.
Здания Старшего города сколь-либо существенно от «младших» не отличаются. Наших сограждан, безусловно, манит дом, где шифровался русский вождь Ленин, в оригинале «russisch Führer Lenin», цитируя мемориальную доску («Фюрер русской революции»).
Вовсе неудивительно, что главная улица Старшего города – Ниедердорфштрассе, со всеми своими сувенирными лавками, ресторанчиками и маленьким «красным» фрагментом, в составе нескольких фривольных ночных клубов и эротических кабаре, чуть загибаясь, выводит прямиком к вокзалу. «Все дороги ведут к Банхофу», вспоминая лягушек и гусей.
А там… магазинный комплекс, башенки Национального музея, автостоянка, опять тоннель, и сразу: отдалённые пригороды и петляющий вдоль дороги мелководный приток Лиммат Зиль.
