По Камбодже на велосипеде. Слово вступительное и Глава 1.
Утро. Я тщетно пытаюсь оттереть свои руки от джекфрутового сока. Михаэль привязывает рюкзак к багажнику. Он возится с этим довольно долго: рюкзак слишком большой, и если привязать его неправильно, то во время езды он начинает коварно сползать вправо.
Пока Михаэль оплетает свой багаж замысловатыми узлами, я лениво скребу липкие пальцы и смотрю на небо: пора бы уже выехать.
Наблюдаю, как нас окружает толпа ребят из местной школы. Сначала пять человек, потом десять, потом двадцать, потом пятьдесят. Просто стоят и смотрят, как мы собираемся. Достаю фотоаппарат, но дети испуганно прыскают в разные стороны, словно мальки.
Ещё полчаса возни – и наконец мы покидаем пагоду. Мне так и не удалось отмыть джекфрут с рук и теперь я прилипаю к велосипеду.
Движемся дальше в сторону вьетнамской границы по той же самой раздолбанной дороге. Я стараюсь крутить педали осторожно – вчера во время крутого подъема, цепь разорвалась со звонким щелчком, и мы долго ждали, пока её починят. Только тогда я заметила, что вообще-то у меня серьёзные проблемы: цепь слаба, как зубы старика, всю жизнь жующего бетель-нат. И мало того – нестандартна. Когда я попросила заменить её на новую, работники мастерской только развели руками: нет таких цепей во всей округе! Они извлекли поломанное звено, соединили концы и щедро полили механизм маслом – вот и всё, что можно было сделать. Я решила, что поменяю цепь, как только представится возможность.
Так что сегодня я крайне аккуратна.
Несколько раз нам приходится пересекать каналы – иногда через шаткие деревянные мосты, а порой – пользуясь услугами паромщиков. Близость к Вьетнаму мы определяем количеством национальных вьетнамских шляп, то тут, то там мелькающих мимо нас на головах у местных камбоджийцев. Кое-где с нас уже просят вьетнамских денег, а не риелей. В общем, мы почти приехали! И дорога становится ровней.
Люди, смотря на нас, удивляются, почему мы едем здесь — говорят, что на другой стороне реки – отличное шоссе, идущее до самой границы… Михаэль по своим воспоминаниям тоже утверждает, что КПП вовсе не на восточной стороне Меконга, а на западной. Значит, карта наврала! Мы вынуждены снова переправится через реку уже в районе границы, в Kaoh Kok – на сей раз это стоит нам 5$ за двоих с велосипедами.
Вообще здесь существует дешевый и медленный паром, но мы его не дождались, точнее не распознали. Уже будучи на середине Меконга, мы видим его пристающим к берегу.
Дорогой катер высаживает нас, по-видимому, в нейтральной полосе между двумя границами. Михаэль остаётся ждать меня у какого-то кафе, а я езжу туда-сюда за штампами: сначала на камбоджийский пункт, потом на вьетнамский, потом снова на камбоджийский. Очень жарко.
У меня складывается впечатление, что нелегально перейти эту границу с Камбоджей, без всякой визы – это раз плюнуть. Никто не следит.
Камбоджийский КПП не сразу найдёшь – от основного пустого шоссе «на Вьетнам» нужно повернуть вправо через фруктовый сад , потом налево по неширокой дороге через небольшой населенный пункт. КПП будет справа, за воротами – несколько желтых домов, чисто подметенный садик и мощёные дорожки. Штампануться на выезд нужно в окошке домика справа. Получить новую визу – в самом конце дорожки от ворот, тоже справа.
Я долго получаю камбоджийский штамп, потом качусь на вьетнамский КПП, который представляет собой деревянный плавучий дом на волнах Меконга. Вьетнамцы быстро ставят мне сразу два штампа – на въезд и на выезд. Это большой плюс – сэкономленное время я трачу на принятие душа в этом же самом КПП.
Освежившись, еду обратно на камбоджийскую сторону, за новой визой. По пути меня кто-то окликает: я узнаю мужчину, который работает на выдаче виз. «Пункт уже закрыт!». Делать нечего. Он ведет меня домой к своему боссу, который так или иначе должен поставить свою подпись на документах. Я с опаской ожидаю за это взятку и мну в кармане свои две десятидолларовые бумажки.
Захожу в маленький дворик, а за ним в небольшой дом. У порога растут цветы. Хозяин принимает меня в маленькой комнате, за низким столом я заполняю все причитающиеся листочки. Босс смотрит мой паспорт: О! Россия! И начинает говорить со мной по-русски! Атмосфера стразу становится дружеской, никаких взяток с меня не берут, спрашивают о планах и желают счастливого пути.
Ура – наконец-то я все закончила. Я еду назад, к Михаэлю, который, положив голову на руки, скучающе ждет меня среди обступивших его камбоджийцев.
Теперь можно начинать путешествие без спешки! Обратно на север, вверх по карте, вдоль Меконга. Дорога здесь и правда лучше, я смутно надеюсь доехать обратно до Kampong Phnum за один день, сознавая, конечно, что это вряд ли возможно. Мы оба зверски голодны и мчим вперед как сумасшедшие. На удивление по дороге нам не попадается ни одного места с едой. Солнце быстро садится – уже почти в сумерках мы замечаем ворота Пагоды — и напротив маленькое камбоджийское «кафе». Я надеюсь, что у них есть рис – но нет. Только суп из разводных макарон, в котором нет ничего, кроме этих самых макарон, отвратительной китайской лапши. За одну порцию мы отдаём почти доллар, но в этот момент нас это не сильно волнует – ЕДА. Пусть и такая. Неплотно поев, мы заезжаем в ворота монастыря.
Нам дают место под кухней – здесь есть деревянный остов кровати и место для палатки Михаэля, которую он сразу же ставит. Настроение у меня сонное – я порядком утомилась от езды между КПП, но на часах только семь. Михэль предлагает выбраться из Пагоды и выпить чего-нибудь в том же самом кафе, где мы ели.
Выйдя из ворот, мы видим, что Кафе превратилось в «Телеклуб». В небольших деревнях, где нет электричества (а мы оказались именно в такой), жители по вечерам развлекаются тем, что пьют пиво, сидя на шатких стульях вокруг телевизора, который работает от генератора. Они смотрят на DVD китайские сериалы и плохо снятые камбоджийские видеоклипы. Мы присоединяемся к ним. Я заказываю кофе, Михаэль берет пива (которое, кстати, впоследствии оказывается дорогим. ВСЕГДА спрашивайте цену заранее — после того, как вы что-то съели или выпили, торговаться уже поздновато).
Тут и случается у меня с Михаэлем первый за все время долгий разговор. Мы говорим о медицине, прививках, путешествиях, а потом – религии. Последняя дискуссия, кажется заставляет Михаэля окончательно во мне разочароваться, потому что я не совсем принимаю его точку зрения. Мне остаётся только удивляться его странной для немца нетолерантности. Он раздражается, и должно быть, от выпитого пива, говорит очень громко. Люди озираются на нас – его голос мешает им смотреть сериал.
Молча мы возвращаемся в монастырь. Михаэль забирается в свою палатку, я – под москитную сетку.
Завтра будет новый день.
7 февраля мы снова оказываемся в Kampong Phnum. Он кажется нам ещё более хаотичным, чем в прошлый раз. В сутолке покупаем несколько батонов. Я разламываю один – он внутри жёлтый, как будто с куркумой. Михаэль смотрит на хлеб, нахмурившись: «What’s the fuck??». Я стараюсь пропустить грубость мимо ушей и передаю своему попутчику половину. Хлеб и вправду необычный — с каким-то ванильным привкусом. Кофе бы к нему. Мы начинаем искать кофе-место, находим одно – но там на нас сразу нападает толпа детей с вечным «One dollar, one dollar!». Михаэль жует, глядя на окруживших его ребят, а потом протягивает девочке маленький огрызок от своего батона. Ребенок непонимающе смотрит на подачку. Потом переглядывается с другими детьми и с растерянной улыбкой снова поднимает глаза на Михаэля.
Я почему-то краснею. Мне стыдно за моего попутчика, и за этот недожёванный его кусок батона в грязной детской ручонке.
Я чувствую неприязнь и страх. Я не знаю, как я выдержу 30 дней с человеком, который постоянно заставляет меня стыдиться. Но даже тут, я мысленно пытаюсь перевести вину на себя — может, это я принимаю всё слишком близко к сердцу? Может, я неправильно смотрю на ситуацию? Может, мне и правда не стоит беспокоиться, когда Михаэль упорно протягивает ноги в сторону монахов, когда он заигрывает со стеснительными Камбоджийскими девушками, предлагая им вечером выпить пива вместе, или вот когда он смотрит на этих оборванных детей со странной полуухмылкой.
Может и правда – мы иностранцы, законов местных не знаем, и поэтому нам всё простят – даже если мы по незнанию дотронемся до головы короля?
Нет, мне горько и я расстроена.
Мы, наконец, находим кофе, лениво выпиваем его и спешим на паром. Когда я уже протягиваю руку с деньгами на два билета в окошко кассы, то из-за спины слышу: «Стоп. Не делай этого». Я поворачиваюсь, недоумевая. «Всмысле?»
Глядя поверх моей головы, Михаэль сообщает:«Я чувствую, что у нас не получается слаженной командной работы, и вообще у нас разные цели. Я хочу к океану, и мне кажется глупым тратить столько времени на ту часть Камбоджи, которая мне неинтересна».
Я мгновенно чувствую себя усталой. Хотя я сама хотела, чтобы Михаэль не ехал со мной, всё же в этот момент я скорее паникую, чем ощущаю радость. Я буду одна! На дорогах Камбоджи! Я так долго искала попутчика, и вот нате вам… Я крепко сжимаю руль велосипеда левой рукой, правой нервно дёргаю себя за волосы. Но делать нечего — «умерла, так умерла». Забираю у Михаэля кастрюлю, миску, одну кружку и 2 килограмма риса, который мы купили, чтобы не тратиться на кафе. Привязываю это все к своему багажнику.
Мой бывший попутчик натягивает на лицо бодрую улыбку: «Не беспокойся! Тебе будет весело». Я и не сомневаюсь – но нервничаю всё же. Он поворачивает байк – и я провожаю взглядом его тёмную шевелюру и разорванную на плече футболку.
В голове моей звенит. Я покупаю билет, втискиваюсь на борт со своим велосипедом и ещё 10 минут, пока паром медленно плывет на другую сторону реки, неудобно стою в глубокой полудепрессивной задумчивости среди снующих продавцов, мотобайков, водителей, водительских жен, детей, сумок, тюков, корзин, сигаретного дыма и рассыпанных по борту соленых ракушек и мусора.
