В те далёкие летние дни 1941 года, когда Европа уже была охвачена пожаром войны, вплотную подступившим к границам СССР, улочки старого Токио послужили ареной для иного противостояния. Агенты японской секретной службы «Токко» вышли на след известного в столичных европейских кругах человека. Объектом их пристального внимания стал успешный журналист влиятельных немецких газет «Бёрзен курьер» и «Франкфуртер цайтунг», близкий друг и соратник посла Германии Ойгена Отта, член нацистской партии, прослывший при этом любимцем женщин и душой компании, без него редко обходились шумные посиделки в пивной «Рейн Гольд». Речь идёт о советском разведчике, Герое Советского Союза – Рихарде Зорге.
Аресту, настигшему Зорге в октябре 1941, когда немецкие войска были уже под Москвой, предшествовали годы успешной подпольной работы на Коминтерн, а также Разведуправление РККА в Шанхае и затем Токио. Он зарекомендовал себя не только как знаток тонкостей японской политики и военных дел, но и как человек широкой души. Ему потрясающим образом удавалось проникать за кулисы военно-политической жизни японской столицы и оказывать влияние как на действия германской дипмиссии в Японии, так и на деятельность «Общества завтраков» самого наследного принца Коноэ, где принимались политические решения чрезвычайной важности. Доказательством этого служит хотя бы тот факт, что нашумевшее дело Зорге рассматривалось даже в Конгрессе США.
В Вашингтоне до сих пор бытует мнение, что именно активные действия группы Рамзая (оперативный псевдоним Зорге) привели к тому, что японский Императорский флот нанес внезапный сокрушительный удар по американской военно-морской базе Перл-Харбор на Гавайях. Сейчас уже доподлинно известно, что через своего агента Одзаки Хоцуми, состоявшего у Коноэ советником, Зорге удалось отвести удар японской милитаристской машины от дальневосточных границ СССР, перенаправив его, таким образом, на США.
Вдали от линий фронта этот человек самоотверженно вёл иную войну — войну, на которой не было слышно взрывов бомб и снарядов, лязга танковых гусениц и стрекотания автоматных очередей. Однако без преувеличения можно сказать, что исход именно этого противоборства решал судьбы не только тысяч солдат и мирных жителей, но и всего мира.
К сожалению, в силу тех или иных обстоятельств нередко случается так, что награда находит своего героя слишком поздно. Не миновала сия доля и Зорге. Лишь в 1964 г. – спустя 20 лет после казни в токийской тюрьме Сугамо, где он содержался среди прочих политзаключенных, – ему было присвоено звание Героя Советского Союза, посмертно.
Сегодня имя непревзойденного разведчика хранят улицы городов не только России, но и Казахстана (Астана, Алма-Ата), а также родного края Зорге – Азербайджана (Баку), где он появился на свет в семье немецкого инженера, женатого на русской женщине. Не стала исключением и японская столица: нынешний Токио также сохранил память об этом удивительном человеке. Вблизи места, где когда-то находилась тюрьма Сугамо, ставшая последним прибежищем Зорге, стоит памятный обелиск с надписью «С надеждой на вечный мир», а тихие узкие улочки в районе одноимённой железнодорожной станции по линии Яманотэ всё ещё хранят дух тех далёких лет.
В одном из коридоров средней школы при российском Посольстве в Токио, как кажется, уже не один десяток лет на стене установлена памятная доска с кратким жизнеописанием Зорге. И сама школа носит его имя.
Главным же местом памяти великого героя Второй Мировой войны стало мемориальное кладбище Тама, расположенное на границе округа Токио и префектуры Канагава. Именно тут, вдали от городской сутолоки он нашёл свой покой.
По железнодорожной ветке Кэйо от станции Синдзюку в центре Токио до станции Тама Рэйэн около 45 минут езды на экспрессе. После этого ещё около 15 минут нужно идти пешком. В конце пути возникает ощущение, что очутился где-то в сельской местности. Лишь звук сигнала оповещения о приближающемся поезде, приносимый ветром с железнодорожного переезда, не позволял забыть о присутствии «цивилизации». На улочках, вдоль которых аккуратными рядами стоят унылые дома-коробки, вряд ли удастся встретить кого-нибудь, кроме пары ребятишек на велосипедах да торговца сладким бататом, словно в полудрёме и забвении стоящего подле своей велотелеги.
Вот впереди показались ворота некрополя. Надо сказать, что кладбища в Японии (а они преимущественно буддийские) не производят столь удручающего впечатления, как наши. Они всегда ухожены, аккуратно убраны и не вызывают чувства печали и тревоги. Скорее наоборот – на них царит светлая и умиротворяющая атмосфера. Чего не скажешь о кладбище Тама. Видимо, в силу того, что оно не буддийское (здесь покоится множество иностранцев), порядки тут установлены иные: могилы англичан, американцев, турков, немцев, русских и прочих чужеземцев хоть и не в плачевном состоянии, но местами заросшие и как будто заброшенные. Возможно, их просто уже некому навестить.
В прохладный полдень 9-го мая 2008 года я зашел в информационное бюро, расположенное сразу при входе. За деревянной стойкой безмятежно трудились за какими-то бумагами сотрудники – несколько мужчин и женщин пожилого возраста. Их голоса были едва слышны.
Завидев меня и мое замешательство (ведь я понятия не имел, куда идти дальше), один из служащих – бодрый на вид старичок в мятой выцветшей бейсболке – оторвался от своих дел и направился ко мне. Поздоровавшись, я обратился к нему с вопросом:
— Извините, где тут находится могила Доктора Зорге?
Место это наверняка с заметным постоянством притягивает посетителей, в том числе иностранных. Похоже было, что он уже привык к белым гайдзинам. Без всякого удивления старичок достал схему кладбища и в дружелюбной манере объяснил, как пройти к интересующему меня сектору. После чего спросил:
— Вы, по-видимому, немец?
Я был осведомлен о том, что немцы считают Зорге своим героем. Так что нетрудно было предположить, что и они приходят сюда на поклон.
— Нет, русский.
— Ах, вот оно что, — задумчиво протянул пожилой японец и, пожелав удачного дня, удалился.
Когда я достиг своей цели, передо мной предстала аккуратная, тщательно убранная могила, усыпанная множеством свежих цветов, как будто только что оставленных неизвестным визитером. На земле лежал камень коричневатого гранита с высеченной надписью “Richard Sorge”. На нем – пепельно-серая плита с другой надписью, уже на русском: «Герой Советского Союза Рихард Зорге». Ни одна другая могила не могла сравниться с этой по красоте и лоску. Люди знают. Люди помнят.
В тот день погода выдалась не самая лучшая: небо, словно в память о миллионах жертв войны, было затянуто пеленой серых облаков. Кроны массивных деревьев, склонившихся над надгробиями, грубо трепал разгулявшийся прохладный ветер. Вокруг – ни души. Я просто стоял напротив могилы и всматривался – то в слова на каменной плите, то в цветы, лежащие подле неё. Взглянул на часы. Парад Победы на Красной площади ещё только должен был начаться. Я просто стоял и смотрел, а губы неслышно шептали: «Спасибо!».
